— Дай угадаю, о чем ты думаешь. Об этом? — он показал мне два сложенных пальца, пару раз согнул и разогнул их, и я поперхнулась ещё больше, выпуская наружу только что выпитый мною сок, который совершенно омерзительно скользнул по подбородку.

Подставленная вовремя салфетка спасла мое положение, а Николас скрыл улыбку в кулаке, прижав его к губам и посмотрев на меня исподлобья.

— Ты неисправима, Лалит.

— Я в туалет. — Черт, это была всего лишь попытка спрятать свои алеющие от стыда щеки, которые продолжали алеть даже после прохладных ладоней, прижатых к ним в попытке остудить. Я смотрела на себя в зеркало — совершенно пристыженную, и то и дело подставляла руки под струю холодной воды, надеясь, что это поможет мне вернуть былую бледность, так легко сорванную Николасом. Впрочем, мне не пришлось долго ждать, потому что румянец исчез всего лишь за одно мгновение, жалкое-жалкое мгновение, которое превратилось для меня в вечность, пока я ошарашенно наблюдала за тем, как ко мне приближалась крупная фигура Тейта.

И тогда я даже не думала, откуда он взялся и что делает в женском туалете. Да как он вообще сюда попал, ведь в числе посетителей его не было. Правда, при всем при этом в памяти всплыл настороженный ступор официантки, замершей при нашем появлении.

Тейт был всё также отвратительно лощен, с блеклым взглядом и тонкими, почти бескровными губами, чуть скривившимися в подобии брезгливой ухмылки.

Я застыла, уставившись на него в отражение зеркала и окунувшись в гулкий стук своего сердца, бьющего по барабанным перепонкам и пожирающего другие звуки.

Вода с подбородка капала на вытянутые передо мной руки.

А Тейт остановился за моей спиной и склонил голову набок, наблюдая за моей реакцией, которая выражалась в безмолвно открывающемся рте и нервной дрожи, сковавшей холодные уже руки.

Я хотела толкнуть его, хотела бежать, хотела спрятаться, но не могла даже пошевелиться, тупо рассматривая его лицо в зеркале.

— Повернись, — он сказал это тихо, но строго, так, что я не мешкалась ни секунды, будто всякая задержка в исполнении его приказов могла стать фатальной для меня. Чертов урод был выше меня почти на голову, и первое, что я увидела, это его зажатая в воротничок рубашки шея, которая собралась складками, когда он наклонил голову и посмотрел на меня в упор. — Найти вас здесь — предсказуемо. Арендованные машины никогда не заправляются под завязку.

Его голос был омерзительно хриплым, тяжелым, грудным, и я непроизвольно наклонилась чуть назад, чтобы быть от него как можно дальше, чтобы не чувствовать угрожающего давления и чтобы выстроить между нами воображаемую стену.

— Открой рот, — его блекло-голубые глаза смотрели на меня со всей серьезностью, а я начинала ощущать подступающую истерику от вида наконец замеченного мною пистолета в его руке. Наверное, мои мозги будут отлично смотреться на огромном зеркале, которое покроется кровавыми брызгами. И только представьте, как прославится это кафе, когда в заголовках газет появится статья о том, что в ходе бандитских разборок здесь была убита дочь Энтони Нери.

От гребанных фантазий о скорой смерти мне стало тяжело дышать, и я не могла оторвать взгляда от постепенно приближающегося к моему лицу пистолета с глушителем. Почти как у Николаса. Только сияющего и ослепительно блестящего, старательно натертого мистером тяжелая челюсть, который был до тошноты невозмутим.

— Ну же...

При этих словах я послушно открыла рот и зажмурилась, чувствуя касание холодной стали на своих губах.

Вниз по щекам скользнули слезы, и я истерично всхлипнула, когда он толкнул свой пистолет глубже.

Противный привкус масла осел на языке, полностью переиграв вкус апельсинового сока, выпитого мною недавно, а глушитель удобно устроился в моем рту, пока Тейт дышал на меня угрожающими словами:

— Только не делай глупостей, девочка, и я, вполне возможно, подарю тебе лишних двадцать минут. Сейчас мы выйдем отсюда как старые-добрые друзья. Не стоит привлекать к себе внимание, хорошо?

Блядь, я согласна на всё, только чтобы избавиться от пистолета, смотрящего в мою глотку.

— Кивни, если поняла меня. — Всё, что я смогла сделать, это моргнуть, таким образом отправив новую порцию слез, скопившихся в моих глазах и превративших лицо Тейта в уродливо размытую мазню. Его тонкие губы выстроились в ещё более тонкую линию, и пистолет медленно пополз назад, освобождая меня от своего общества. — Только тсс, — он приложил палец к своим губам и кивнул головой в сторону выхода. Я незамедлительно двинулась к нему, но тут же оказалась в цепкой хватке Тейта, взявшего меня за предплечье.

Николас сидел на месте и всё также изучал улицу.

Лишь когда я опустилась на диванчик, он повернул голову и наткнулся на присаживающегося рядом со мной Тейта.

Его кулаки угрожающе сжались, и на мгновение мне показалось, что он собирается кинуться на Тейта, который хладнокровно приставил демонстративно выуженный из кобуры пистолет к мои ребрам. Я с отчаянной надеждой посмотрела на официантку, находящуюся к нам ближе всех, но тут же разочарованно сникла, понимая, что на нас никто не обратил внимания.

Мы лишь одни из многих, затерянные в толпе проходящих здесь лиц и обреченные не остаться в памяти.

— Ты думал, что обыграешь меня, Николас?

Смотреть на мистера сама привлекательность было моим спасением, будто его невозмутимое спокойствие, в которое он окунулся, взяв себя в руки, передавалось и мне, что, конечно, было самообманом, потому что я не отличалась ни смелостью, ни хладнокровием, ни достоинством, ведь иначе бы я не позволила себе раскиснуть под прицелом безжалостного пистолета.

И, если честно, пистолета Тейта я боялась больше, чем оружия Николаса, может, потому, что чувствовала, что мне не суждено было умереть от руки мудака.

— Ты убил Дейва, — Николас, расслабленно откинувшись на спинку диванчика, проигнорировал вопрос и мельком взглянул на меня.