Вереск нахмурился. Глянул в небо, тщетно пытаясь что-либо разглядеть помимо звезд, луны и облаков. А затем уверенным тоном припечатал:

— Не! Она сказала, что ты обознался. Обознался! На том и весь сказ. Ясно!?

Ну да, обознался. Отчего ж тогда твои пальцы, Вереск, складываются в жесте восхваления Милосердной?

— Она сказала, что не Мэйма, — Возразил Крэйвен. — Она не отрицала, что…

— Заткнись! — Оборвал его Вереск. — Ох, не к добру это все.

Крэйвен не стал развивать тему. Между ними повисло тягостное молчание, но каждый пристально всматривался в сумерки. Ожидая неизвестно чего.

Мариса вышла к стоянке, тяжело ступая. Ее лицо было мрачным. Двумя руками она с трудом удерживала за плечами мешок, которого до поспешного бегства при ней не наблюдалось.

— А где?..

— Ушел! — Пресекла любые расспросы Мариса.

Она сгрузила мешок, который при падении подозрительно звякнул, и устало опустилась на землю. Ее рыжего спутника нигде не было видно.

— Куда ушел? — Все же поинтересовался Крэйвен.

— Туда. За подмогой, — Мариса бросила взгляд на Вереска, вновь начавшего осенять себя жестами восхваления Милосердной. — Не вынуждай меня обманывать, я все равно не смогу объяснить.

Так все-таки, богиня или нет? Крэйвен пытался осознанно разглядеть в ней признаки божественности, но девушка выглядела обыкновенней некуда. Да, симпатичная. Да, немного со странностями. Можно сказать, загадочная, но не более. Темные каштановые волосы свободными волнами ниспадали до плеч. Тонкие кисти рук, не знавшие тяжелого труда. Грудь маловата и бедра узковаты: женщина не для семьи, а для любви. Как раз в его вкусе.

Мариса же, не обращая внимания на мужчин, бездумно смотрела в костер. Крэйвен честно выискивал изъяны в ее внешности. И даже находил их, но не мог избавиться от ощущения, что эти «изъяны» только делают ее образ милее, притягательнее. То, как она морщит носик от досады, устраиваясь перед костром и неумело поправляя длинную юбку. Как исконно женским движением заправляет локон за правое ухо. Зачем-то пристально рассматривает собственные пальцы, а затем еще дважды повторяет жест с локоном.

— Ладно, давайте спать, — Разочарованно вздохнула Мариса. — Все разговоры отложим на завтра.

Вереск без лишних вопросов постелил ей на телеге, а сам устроился подле костра на лежанку из лапника. Уже через несколько мгновений с его стороны стал доноситься крепкий мужицкий храп.

Крэйвену, несмотря на усталость, никак не удавалось уснуть. Он прошелся по лагерю, подбросил в костер пару веток, потрепал за ухом стреноженную лошадку, что флегматично жевала свою пайку овса. В какой-то момент он не выдержал и тихонько подошел к телеге. Девушка трогательно свернулась калачиком, целиком уместившись под теплым плащом. Он глядел на силуэт Марисы и не мог отделаться от мысли, что возможно именно такую женщину и искал всю жизнь.

Крэйвен боролся с искушением дотронуться. Локон, скрывавший половину столь притягательного лица, так и манил, чтобы его сдвинули в сторону.

Но в тот момент, когда он уже решился, когда протянул, было, руку… Мариса шевельнулась и Крэйвен отдернулся, будто обжегшись.

Он хотел бы обнять ее за хрупкие плечи. Согреть. Прижать крепко-крепко и вдыхать аромат ее волос. Но, она проснется и что он ей скажет? «Привет, я самый пылкий иннол на всех Призрачных островах?». Глупости! Да кто он такой, чтобы претендовать на такую женщину?

Это ощущение было настолько внове для обычно самоуверенного в таких вопросах Крэйвена, что он скривился. Бросил последний взгляд на беззащитную фигурку и заставил себя вернуться к лежанке у костра. Он намеренно отвернулся в другую сторону и попытался все же уснуть.

Сон не шел и, наверное, он промаялся почти до рассвета, потому как утром проснулся последним. Крэйвена разбудил спор, хотя ни Вереск, ни Мариса старались не повышать голос.

— Это огромные деньги! — Бубнил мужской голос.

— И все равно ты заслужил их, — Настаивал женский.

Крэйвен поднял голову и поприветствовал парочку:

— Доброе утро! Что происходит?

— Доброе. Ты готов выдвигаться? — Вместо ответа Мариса задала свой вопрос.

— Без завтрака?

— Вереск дал нам немного провизии. Перекусим на ходу, — От вчерашней потерянности не осталось и следа. Мариса была собрана и решительна. — Посмотри, сколько нам может понадобиться денег с собой. Только я тебя умоляю, не перестарайся — все это придется тащить на себе.

Крэйвен нехотя встал и, сонно почесывая щетину, подошел к телеге. И стоило ему увидеть то, над чем спорили Вереск с Марисой, как сон окончательно улетучился, а сердце заколотилось с бешеной скоростью.

На свободном от баулов Вереска месте был разложен потрепанный плащ, на котором высилась горка серебряных монет. Это была не просто огромная сумма, это было целое состояние. На три, а может и все четыре золотых. За такую сумму вполне можно было сторговать приличный дом в Уствине.

— Забирайте все, — Набычившийся Вереск продолжал гнуть свою линию. — Мне ничего не надо.

— Ты Кадая в лесу нашел? Нашел! — Мариса была непоколебима. — Ты его выходил? Выходил. Это меньшее, чем мы можем тебя отблагодарить.

— Так я ж не заради денег его выхаживал.

— Вот именно! И потому только больше достоин награды, — Не дождавшись возражений от

Вереска она обратилась к Крэйвену. — Возьми сколько надо на пять дней пути и выдвигаемся.

Под тяжелый, из-под бровей, взгляд Вереска Крэйвен отсчитал десяток серебрушек и спрятал их за голенищем. На явное, но невысказанное требование взять еще, просто виновато пожал плечами.

Марису процесс дележа не интересовал. Вместо этого она с умилительной неловкостью пристраивала на плечи выданный крестьянином вещмешок.

— Готов?

Он просто кивнул и, не удержавшись, поправил перекрученную лямку на ее хрупком плече.

— Спасибо, — Шепнула Мариса, смутившись. — Вереск, пожелай нам удачи! И береги себя.

— Удачи, госпожа, — послушно пожелал мужик и вновь принялся прославлять Мэйму Милосердную.