Советские космонавты – пусть пока ещё будущие – сфотографировались на память с президентом, его сыном и внуками. Пока шла беседа, фотографии проявили и отпечатали, после чего, под конец визита, вручили детям, уже с автографами.

   Вместе с фотографиями в комнату принесли хорошенького пушистого рыжего котёнка. Все тут же оживились, маленькое существо одним своим появлением как будто осветило комнату. Юрий Алексеевич Гагарин взял котёнка на руки, ласково погладил, а затем сказал:

   – Этот котёнок – от нашего «космического кота» Леопольда. Разрешите вручить его вашим девочкам, на добрую память и ради укрепления взаимопонимания между нашими народами.

   Энн и Сьюзанн восторженно запищали, а президент строго предупредил:

   – Только не затискайте его, помните, что он – живое существо, а не игрушка.

   Котёнка усадили в аккуратную клетку для переноски. Энн взяла клетку и не выпускала из рук ни на минуту.

   – Попробую угадать, – улыбаясь, произнёс Айк, обведя взглядом группу космонавтов, – кто из вас полетит в космос первым. В таком опасном деле, скорее всего, отдадут приоритет молодым. Наверное, это будет кто-то из вас, – он указал на Леонова, Гагарина и Титова. – Кто бы из вас ни полетел первым, я от души желаю вам всем удачи, и благополучного возвращения, – сказал президент, по очереди пожимая руки космонавтам. – Мы, конечно, постараемся вас опередить, – Эйзенхауэр улыбнулся и подмигнул Хрущёву. – Но всё, что мы с вами делаем, так или иначе в итоге пойдёт на пользу всему человечеству.

   После визита в Главкосмос Джон Эйзенхауэр с Дэвидом и девочками, в сопровождении Алексея Ивановича Аджубея отправились осматривать Политехнический музей, а Никита Сергеевич с президентом продолжили переговоры в Кремле.

   Нина Петровна в это время продолжала показывать первой леди и невестке президента московские музеи. Барбара пожалела, что на визит отведено так мало времени:

   – Что можно увидеть в таком большом и древнем городе всего за один-два дня!

   После закрытия музеев президенту с семьёй устроили небольшую экскурсию по Москве. Кортеж автомобилей объехал исторический центр города, останавливаясь в разных интересных местах. Джон и Дэвид на каждом шагу щёлкали фотоаппаратами. Президент сам не фотографировал, но часто просил Дэвида заснять то или иное приглянувшееся ему здание или открывшийся вид.

   Никита Сергеевич попросил сопровождавшего его помощника по международным делам Олега Александровича Трояновского записать адреса домов, которые просил заснять Эйзенхауэр. Получившийся список потом передали для анализа Серову. Но уже по ходу экскурсии сам Хрущёв понял, что заинтересовало Айка. В объектив его внука один за другим попадали дома, украшенные барельефами в виде различных символов. Таких домов с украшениями в районе Арбата и в других местах с преобладанием застройки 19 и начала 20 века было достаточно. Президент несколько минут рассматривал дом 19 в Трубниковском переулке, украшенный изображением розы, и дом 26 напротив, где на стене был барельеф с изображением рыцаря. Никита Сергеевич сообразил, что Эйзенхауэр пытается разобраться в ситуации. (О деталях архитектурного декора некоторых домов Москвы https://www.youtube.com/watch?v=JYlFav4JS1E)

   Также Айк с сыном и внуками ненадолго спустились в метро. Президент осмотрел лишь несколько станций кольцевой линии, но был весьма впечатлён:

   – У вас очень красивая и очень глубокая подземка, господин Хрущёв, – заметил он. – На какой мы сейчас глубине?

   – Не знаю, господин президент, – улыбнулся Никита Сергеевич. – Оставим выяснение этого вопроса разведчикам.

   После экскурсии семья президента отправилась отдыхать, а сам Эйзенхауэр продолжил переговоры с Первым секретарём ЦК, в присутствии Алексея Николаевича Косыгина, министра иностранных дел Громыко и госсекретаря Гертера. Обсуждали вопросы обеспечения безопасности в Европе, в том числе коснулись и проблемы многочисленных нарушений договора по «Открытому небу».

   – Я вынужден признать факты нарушений вашего воздушного пространства, – прямо заявил президент. – К сожалению, иногда подчинённые трактуют мои приказы шире, чем предполагалось. Спецслужбы конкурируют между собой, и каждая стремится доказать свою полезность. Ваши спецслужбы тоже далеко не ангелы, недавние аресты шпионов из вашей разведывательной сети это доказали. Тем не менее, я постараюсь положить конец этим нарушениям. Возможно, не сразу. Мне предстоит убедить наших генералов, а это непросто. Некоторые из них упрямее разъярённого быка.

   – Вы мистера Лемэя имеете в виду? – спросил Хрущёв.

   – Не только. У нас таких Лемэев половина Пентагона, к сожалению, – невесело усмехнулся Айк.

   – Мы ваших воздушных границ не нарушаем, – напомнил Косыгин. – И положения договора о воздушном контроле неизменно соблюдаем до последней буквы. Однако и от вас намерены требовать того же. Вы знаете, что технические средства для обороны своего воздушного пространства у нас имеются.

   Никита Сергеевич отметил перемену в настроении президента. Эйзенхауэр уже не стремился взять на себя всю ответственность за действия военных и ЦРУ, и не делал жёстких заявлений, вроде того, что полёты с нарушением границ СССР будут продолжаться и дальше. Его мотивы были понятны – в программе спутниковой разведки «Corona» у американцев наметились успехи, да и ход событий явно показывал, что переговорами от СССР можно добиться большего, чем прямым и грубым давлением. (АИ частично)

   Хрущёв именно к этому и стремился, всеми усилиями подталкивая противника к выводу, что «дипломатия работает действеннее, чем пушки». Это позволяло снизить угрозу, и, в то же время, переговоры можно было затягивать годами, в тех случаях, когда время работало на нас.

   Доклады технической разведки тоже подтверждали его выводы. Никита Сергеевич уже собирался ложиться спать, когда Серов прислал по телетайпу свежую расшифровку записи разговора Эйзенхауэра и Гертера, состоявшегося менее часа назад, сразу после очередного раунда переговоров:

   «Эйзенхауэр: Результаты наших последних бесед с Хрущёвым показывают, что вы были правы, мистер Гертер. Переговорами мы сможем добиться от красных большего, чем угрозами.

   Гертер: Оказаться правым, безусловно, приятно, господин президент. А о чём именно идёт речь?

   Эйзенхауэр: Сегодня я получил важнейшую информацию. Во время посещения Главкосмоса руководитель русской космической программы, академик Королёв, проговорился относительно целей строительства Единой энергосистемы ВЭС. Русские, похоже, поставили себе невероятно амбициозную цель. Они работают над созданием гиперпространственного туннеля, позволяющего переходить с одной планеты на другую.

   Гертер: И вы этому поверили, господин президент? Это же ненаучная фантастика.

   Эйзенхауэр: Не то чтобы поверил... Я не верю в их скорый успех, но допускаю, что такие работы у них начаты. Вполне возможно, что они заблуждаются, или исходят из неверных начальных посылок, но работать над этой темой могут. А иначе – зачем им такая единая энергетическая сеть, охватывающая большую часть Евразии? Думаю, сейчас они в самом начале своих исследований, и сами ещё не знают, сколько времени, и главное – сколько энергии потребуется для создания такого туннеля. Поэтому закладывают возможности с большим запасом. Вполне возможно, что они ошибаются на несколько порядков, и энергии потребуется как бы не больше, чем вырабатывает Солнце. Так или иначе, работы у них, скорее всего, ведутся, но каких-либо результатов, полагаю, ещё не получено. Иначе мистер Королёв не стал бы упоминать эту тематику вообще. И ещё, мне показалось, что мистер Келдыш не то что бы прервал его, но как-то быстро свернул разговор и перевёл его на другую тему. Как будто опасался, что его коллега может сказать что-то лишнее.

   Гертер: Чёрт подери... Если они сделают такой туннель...

   Эйзенхауэр: Вряд ли это произойдёт в течение ближайших десятилетий, мистер Гертер. На всякий случай я уже отдал распоряжения NASA оценить возможность и сроки реализации такой разработки. Пусть наши яйцеголовые тоже почешутся. Они ответили, что не представляют, на каких физических принципах может быть создан подобный туннель. То же самое они говорили в 58-м о новом ядерном реакторе-размножителе красных. С тех пор прошло два года, но они не продвинулись ни на дюйм. И это больше всего меня беспокоит. Не понимаю, как такое возможно – Россия, страна, в общем-то отсталая в сравнении со Штатами, в некоторых областях уверенно опережает нас на голову.