– То есть, и на этом направлении работа движется? – полуутвердительно спросил Первый секретарь.
– Конечно, к моменту начала полётов кораблей с орбитальными отсеками мы рассчитываем довести систему как минимум до стадии опытной отработки, – заверил его Руднев. – У меня эта работа на особом контроле.
– Ну, что же, вижу, работа идёт очень неплохо, – Хрущёв был доволен.
– Никита Сергеич, тут есть один занятный проект… не знаю, как и доложить… – замялся Сергей Павлович. – На мой взгляд, всё это детский сад, конечно…
– То есть?
– Помните, мы с вашей подачи привлекли с сотрудничеству детскую коммуну из Ленинграда? – напомнил Королёв.
– Помню, конечно! И что, ничего не получилось?
– Почему же, по основной теме – оранжерее для будущего ТМК – работа у них продвигается вполне успешно. Достигнуты достаточно неплохие результаты, летом мы планируем в одном из спускаемых аппаратов «Севера» отправить в беспилотный полёт мини-оранжерею с растениями, – доложил Главный конструктор. – Проверим на практике в условиях космоса выживаемость растений в автоматической гидропонной теплице. Кстати, всю автоматику для этой гидропоники они сами разработали, мы им только программно-временное устройство дали, уже современное, полупроводниковое. А все клапаны с дистанционным управлением от реле и саму циклограмму полива они сами сделали.
– Ого! Молодцы, ребята! – Никита Сергеевич даже не ожидал, что из его инициативы вырастет подобный результат. – А вы говорите – детский сад! Это же ваша будущая смена подрастает, товарищи! Как можно недооценивать такие возможности подготовки кадрового резерва?!
Королёв, разумеется, и сам понимал, что эти самые «детишки» в недалёком будущем могут стать надеждой и опорой советской космонавтики, реальной, действенной связью поколений. Но занятость и жёсткие сроки разработок редко позволяли уделять достаточно внимания «молодёжным проектам».
– Так что они там придумали, вы начали? – спросил Первый секретарь.
– Тут такое дело… Ребятишки эти, с 58-го года, при содействии ДОСААФ, уже по всему Союзу между коммунами в разных городах наладили связь по радио. Но страна у нас большая, и не всегда коротковолновая связь работает устойчиво. Вот они между собой посовещались, и написали нам в Главкосмос совместное письмо-обращение от Всесоюзной пионерской организации и комсомола с предложением – хотят сами для себя разработать и сделать специальный «пионерский» спутник связи.
– Ух ты! Это они здорово придумали! – Хрущёв пионерскую инициативу поддержал сразу и безоговорочно. – Но запуск ракеты – дело недешёвое.
– Есть один вариант – запустить этот спутник совместно с каким-то другим, два спутника одной ракетой, – подсказал Мстислав Всеволодович Келдыш. – Если сделать его компактным и лёгким, то можно запустить его, например, вместе с одним из спутников «Молния», на ту же вытянутую орбиту.
– Вы сначала хоть одну «Молнию» запустите, – строго заметил Первый секретарь.
– Запустим, обязательно, – заверил Королёв. – Работа по «Молнии» уже выходит на финишную прямую.
– Пионерский спутник, говорите… Так… а к июню его сделать можно? – тут же прикинул Никита Сергеевич.
В июне, если всё пойдёт как надо, планировался визит президента Эйзенхауэра в СССР. Хрущёв, во время визита в США в сентябре прошлого года, пригласил Айка приехать вместе со внуками. Одним лишь приглашением их на Байконур, можно было нанести всем заокеанским противникам улучшения отношений между США и СССР сильнейший пропагандистский удар, о чём Первый секретарь тут же и поведал собравшимся:
– Вы только представьте, вот приедет в июне Айк с внуками, пока мы с ним переговоры ведём, его семейство можно будет, скажем, в «Артек» отвезти, пообщаться с советскими пионерами вживую, поучаствовать в постройке этого самого спутника, пусть даже на завершающем этапе, – предложил Никита Сергеевич. – А потом свозить их на Байконур, вместе с нашими ребятишками, конечно, и живьём показать запуск.
– Да вы что, Никита Сергеич! – оторопел Руднев. – Американского президента с внуками в МИК пустим? Там же всё кругом секретное, основной носитель – та же самая баллистическая ракета!
– И что? – скептически усмехнулся Хрущёв. – В МИК можно их не водить, фотоаппараты они сдадут, а если они на старт издали посмотрят – так нам даже лучше. Пусть проникнутся мощью и возможностями социалистической державы.
– А я бы им и МИК показал, – вставил академик Келдыш. – Что они там запомнят, даже если увидят? Скорее, они будут так подавлены этим зрелищем, что потом вспомнят только самые общие впечатления, без подробностей.
– Вот пусть посмотрят вблизи на Р-9 и ГР-1, – согласился Никита Сергеевич. – Авось задумаются, что будет, если такая штука в Вашингтон прилетит. Я бы им там ещё и «кузькину мать» рядышком выложил, нехай смотрят.
– Ох… – Сергей Павлович только сейчас сообразил, на что он подписался. – Не дай бог, если запуск окажется неудачный…
– А вот этого как раз бояться не следует! – решительно заявил Хрущёв. – Надо только подготовить не один спутник, а два или три. Ведь если происходит авария при выведении нашего основного спутника, мы всё равно готовим резервный спутник и ракету. Ну, рванёт, ничего страшного, бывает. Техника новая, сложная, у американцев тоже «Атласы» и «Торы» то и дело взрываются. Изображать, что при социализме аварий не бывает – оно, конечно, можно, только это донельзя глупо.
Одной фразой Никита Сергеевич в этот момент отменил официальную линию отдела пропаганды ЦК КПСС, доставлявшую массу хлопот коллективу Главкосмоса.
– Так что же, мы теперь будем признавать, что у нас тоже бывают неудачи? – уточнил Руднев.
– А что, до сих пор не признавали? – удивился Хрущёв.
– Нет, отдел пропаганды ЦК заявил, что «у нас аварий быть не может». Вот и вынуждены мы придумывать официальные заявления, когда очередной спутник выходит не на ту орбиту…
– Чушь это несусветная! – заявил Первый секретарь. – Молодцы, что подсказали, я с этими идиотами сам разберусь. А насчёт «пионерского» спутника, вы, товарищи, подумайте. Заставить вас я не могу, но оказать стране и партии услугу в деле пропаганды социализма вы можете очень весомую.
– Хорошо, Никита Сергеич, подумаем. Обещать сразу не буду, но если получится – «коза» для американов выйдет и вправду солидная, – сообразил Королёв. – Они там в NASA ковыряются непонятно с чем, а у нас в это время дети собственные спутники запускают.
– А я о чём? – ухмыльнулся Хрущёв. – Это ли не доказательство преимущества социализма?!
Озадачив, таким образом, руководство Главкосмоса новой идеей, Первый секретарь вернулся в Кремль.
После успешного фотографирования обратной стороны Луны осенью 1959 года, Королёв решил развить успех и отработать типовую конструкцию АМС для исследования Марса и Венеры, запуская их в сторону Луны. Предложенная им к разработке программа полёта напоминала полёт АМС «Зонд-3» 1965 года. Зная, что «Луна-3» сфотографировала далеко не всю поверхность обратной стороны Луны, Сергей Павлович предложил заснять пропущенные в прошлом году участки.
Пока Никита Сергеевич вёл переговоры в Индии и в Индонезии, на Байконуре продолжали отработку Р-9, и готовили к первому старту «Союз-2.1». Р-9 продолжала периодически «выкидывать фортели». Подводили то двигатели, то система управления, но в ходе тщательной отработки постепенно удавалось вычистить все огрехи. Королёв понимал, что её недоработки могут автоматически перейти и на ГР-1. Ракету предстояло ещё тщательно отрабатывать. По согласованию с Глушко и Николаем Дмитриевичем Кузнецовым на удлинённую первую ступень Р-9 поставили новый двигатель РД-33 – его керосин-кислородный вариант.
Глушко в это время уже работал над метан-кислородным вариантом для тяжёлого носителя по проекту «Днепр». Это была своего рода промежуточная ступень к созданию двигателя на жидком водороде и кислороде. Валентин Петрович хотел потренироваться на двигателе, работающем на двух криокомпонентах, но сразу связываться со всем букетом проблем, сопровождавшим жидкий водород, не решался. У него хватало и других проблем – на нём ещё «висели» проекты ракетных двигателей для изделий Михаила Кузьмича Янгеля.