Затем на приборной доске вспыхнула и замигала тревожная красная лампочка – U-2 попал в луч станции наведения ракет. Пауэрс тут же развернул самолёт, отвернув с курса. Пока U-2 неторопливо разворачивался, аппаратура определила расстояние до облучающего радара. Лётчик отметил его на карте и мысленно представил себе зону поражения ЗРК как незримый купол вокруг этой отметки. На большой высоте границы этого купола сокращались, но Пауэрс не рисковал и облетел опасный район по широкой дуге.
Во время манёвра аппаратура почувствовала излучение ещё одного радиолокатора наведения. Пауэрс обошёл и его. Расчёты советских ЗРК внизу были в бешенстве от собственного бессилия. Американец ни разу не вошёл в зону уверенного поражения, он словно видел советские радары, хотя с такой высоты это было маловероятно. Длиннокрылая чёрная тень словно танцевала в небе, едва касаясь краёв зон поражения, и тут же отворачивая в сторону.
Небо на большой высоте не голубое. Голубым светится лишь узкая полоса атмосферы вдоль горизонта, выше неё цвет неба переходит в тёмно-синий, а дальше – в чёрный. (Примерно так это выглядит http://www.zapilili.ru/pics/2/2/cm_20121130_02094_005.jpg) Если же посмотреть прямо вверх, прикрыв глаза от отражённого света Земли, даже днём можно увидеть звёзды. Но сейчас Пауэрсу было не до окружающих красот. Он внимательно вглядывался вниз, в объекты на земле.
U-2 облетал вокруг Семипалатинского полигона, ища лазейку в радиолокационных полях ЗРК. Пауэрс покрутил настройку радио. В эфире стоял гвалт, кто-то на русском, громким, начальственным голосом выговаривал подчинённым, кто-то докладывал, вся эта какофония то и дело перемежалась экспрессивным русским матом.
Присмотревшись к земле, Пауэрс вдруг увидел далеко впереди длинные тени русских ракет, освещённых с востока косыми лучами поднимающегося над горизонтом солнца. Самих ракет с такой высоты было не разглядеть, но их чёткие чёрные тени были видны. Лётчик решил, что болтаться над местом, столь насыщенным новейшими зенитными средствами, слишком опасно, и повернул к следующему пункту маршрута. В конце концов, он только в январе перезаключил контракт с ЦРУ, на следующие два года, и твёрдо решил, что этот раз – последний. К окончанию срока контракта у него хватит денег, чтобы осуществить свою мечту – купить станцию техобслуживания и бензоколонку, и гори синим пламенем ЦРУ, международная политика и весь этот идиотизм.
Он и не подозревал, что это решение, возможно, спасло ему жизнь. На аэродроме Семипалатинского полигона, помимо МиГов, находилась пара новейших перехватчиков Як-27 (АИ, по схеме – очень приблизительный аналог F-106 «Дельта Дарт», см. фанфик Александра http://samlib.ru/s/simonow_s/proda_2014_05_21.shtml), перегнанных сюда с аэродрома Дорохово под Бежецком, в Калининской области, специально ради него. Однако после длительного перелёта в новых, ещё не доведённых электронных системах перехватчиков обнаружились неполадки. У одного отказал радиолокатор, у другого не проходили сигналы по линии связи «Лазурь-М». Сейчас техники лихорадочно пытались их устранить, ругаясь на непривычную новую технику:
– Б…я, ну до чего ж проще было с лампами! Увидел, какая лампа не горит, выдернул, поменял, заработало. А эти диоды, б…дь, транзисторы – поди, б…дь, пойми, работает он, или нет…
Обычно при ремонтах меняли блок целиком, отправляя неисправный на завод-изготовитель, но сейчас требуемых запасных блоков под рукой не оказалось, и техники, яростно матерясь, тыкали в плату щупами тестеров, пытаясь понять, что в этой хитровывернутой схеме отказало.
Самолёт был совсем новый, оснащённый сложным, непривычным оборудованием, и только недавно начал поступать в части. Из строевых лётчиков его в достаточной мере освоили пока лишь считанные единицы, поэтому в Казахстан удалось перегнать лишь два истребителя.
(В реальной истории похожая ситуация была на тот момент с перехватчиком Т-3, он же Су-9)
Чёрный самолёт с каждой минутой удалялся всё дальше от полигона, и вскоре даже сверхзвуковые Як-27 уже не смогли бы его догнать и затем вернуться на аэродром. Отчаянно ругаясь, маршал Бирюзов отменил взлёт перехватчиков и начал названивать по ВЧ на Сары-Шаганский ГНИИП-10.
U-2 приближался к полигону. На объекте уже шла обычная испытательская работа, на пусковых установках стояли, готовясь к пускам, новые изделия. Зенитчики, уже предупреждённые с КП ПВО Туркестанского военного округа, бдили, готовые в любой момент принять целеуказание и сбить «супостата».
Маршал Бирюзов мерил шагами зал управления, пытаясь понять причину неожиданной осторожности американца:
– Что ж он, сука, на полигон-то не полез? Неужели перехватчики спугнули? Так они ж в трёх километрах под ним барахтались? – в сильном напряжении маршал и не заметил, что думал вслух, перемежая мысли лёгким матерком, исключительно для стройности размышлений. – «Яки», бл…дь, подвели! Вот тебе и новейшая техника…
Вновь, который уже раз, залился трелью гербовый телефон ВЧ – звонил министр обороны Гречко?
– Ну что, б…я, сбили? Докладывай, Сергей Семёныч! – министр обращался не по званию, не по должности, не по фамилии, а по имени-отчеству, значит, пока ещё не всё совсем плохо.
– Х..й там! Этот сучий выродок покрутился вокруг полигона, а в зону поражения не полез! Как будто видел наши ЗРК…
– А перехватчики?
– Да, б…дь!!!!! – крик души Бирюзова, казалось, достиг стратосферы. – МиГи не достали, а у пары Яков после долгого перелёта электроника сдохла!!
– Да …б же твою мать! – напряжение Бирюзова передалось и министру. – А может, он и правда ЗРК видел?
– С двадцати-то тыщ метров? У него телескоп в жопу встроен, что ли? Мы даже над радарами и СНР маскировочные сетки натянули, все кунги укрыли!
– СНР закрыли, а ракеты? Ракету сквозь сетку не запустишь! Расчехлили, наверное, заранее, чтоб не бегать перед пуском?
– Дык она ж тонкая, поди её разгляди с такой высоты! Хотя… кто его, бл…дь, знает? Может, у него аппаратура какая хитрая на борту имеется? Типа, излучение СНР засекает?
– А они что, всё время в эфир работали? Не на эквивалент антенны? – Гречко, предупреждённый Серовым, в преддверии полёта нарушителя почитал кое-что об устройстве ЗРК, и теперь задавал вполне грамотные вопросы.
– Да поди теперь разберись! Клянутся, что на эквивалент, а на самом деле – кто их знает?
– Сергей Семёныч! Ты меня не подводи! – рявнул Гречко! – Что я буду Первому секретарю докладывать? Он мне уже звонил! Знаешь, что сказал? «Позор! Страна обеспечила ПВО всем необходимым, а вы дозвуковой самолет сбить не можете...». Если не собьёшь, я те жопу на британский флаг порву, ты ж меня знаешь!
– Товарищ министр обороны! Если бы я мог стать ракетой, то сам полетел бы и сбил этого проклятого нарушителя... Вы же знаете! – ответил Бирюзов. – Люди делают всё возможное. Техника новая, сложная, это ж не зенитная пушка! Там куча всяких нюансов.
Гречко, разумеется, понимал, что существуют десятки случайностей, мешающих сбить нарушителя то на одном, то на другом участке пути. То ракетный дивизион, зону которого он задевает, в этот день не на боевом дежурстве, или небоеготов по техническим причинам – отказы техники, особенно новой – далеко не редкость, чего греха таить.
Бывает, маршрут проходит вне пределов зоны обстрела, или в тот краткий миг, когда цель входит в зону поражения, она находится в таком створе, когда пуск ракеты невозможен –например, на пути стартующей ракеты оказалась кабина СНР или соседняя пусковая –в этих случаях хитрая автоматика комплекса сама запрещает старт, а ракета на пусковой, открытой для стрельбы, может оказаться небоеготова.
Истребители могут нарушителя вообще не достать, и не обязательно по высоте – по дальности тоже. Перехватчик в погоне за нарушителем набирает высоту и догоняет цель на форсаже, тоннами сжигая керосин. Лишнее горючее – это ещё и лишняя масса, минус к скороподъёмности и скорости. Топлива остаётся обычно в обрез, на одну атаку и возвращение. Висящие под крыльями ракеты создают дополнительное сопротивление, снижая скорость и увеличивая расход «горючки». Стоит промедлить – и цель выйдет из радиуса досягаемости.