«Смит» намеренно вывалил на Фервурда весь этот бред, составленный сторонниками «теории заговора», понимая, что сейчас, после покушения, самый удобный момент влить премьеру дезинформацию. Хотя по некоторым моментам он и сам не был уверен, являются ли его слова такой уж дезинформацией. Премьер слушал его с напряжённым вниманием:

   – Тысяча чертей… Я и не подозревал, что всё зашло так далеко…

   – Надеюсь, вы понимаете, что эта информация – не для газет и не для обсуждения в парламенте? – предупредил «Смит».

   – Да, вы правы… Но я до сих пор не могу поверить…

   В других обстоятельствах Хендрик Фервурд ни за что не поверил бы коммунисту, обвиняющему англосаксов в стремлении захватить власть над миром. Но этот коммунист пару дней назад спас ему жизнь, и ссадина на голове, отзывавшаяся болью на каждое неосторожное прикосновение, не давала забыть об этом, а рассказ «Смита» очень правдоподобно ложился на общую схему событий.

   – Да чёрт с вами, можете не верить, – «Смит» пожал плечами и вполне дружелюбно усмехнулся. – Вы же знаете, как относятся к вам либералы английского и еврейского происхождения?

   Среди англоязычных либеральных деятелей у премьер-министра действительно хватало противников. Особенно активно обличала его депутат либеральной Прогрессивной партии Хелен Сазман, урождённая Гавронски.

   (Родилась в семье еврейских иммигрантов Фриды Давид и Самуила Гавронского)

   – Знаю, конечно... Но тогда зачем же вы поддерживаете АНК? Зачем воссоздали Коминтерн, если не ради захвата мира? – Фервурд отошёл от первоначального шока и теперь задавал неудобные вопросы.

   – В руководстве нашей страны, мистер Фервурд, как в любом правительстве, есть различные группировки, – ответил «Смит». – В представлениях высшего руководства присутствует определённая инерция мышления. За эту инерцию нам уже не один раз приходилось болезненно расплачиваться. Перед войной мы тоже считали, что все рабочие – братья, что немецкий пролетариат в случае войны взбунтуется и откажется стрелять в русских рабочих. Однако же это заблуждение обошлось нам в 20 миллионов жизней.

   Лицо Фервурда вытянулось, он понимающе покивал головой:

   – Да, инерция мышления есть в любом правительстве.

   – Именно. Был у нас такой товарищ, Лейба Бронштейн, более известный как Лев Троцкий, агент мирового сионизма. Он называл себя вождём мировой революции, и Третий Коммунистический интернационал был создан якобы для революционной борьбы по всему миру, а на самом деле – для распространения сионистского диктата, – «Смит» тщательно мешал правду с полуправдой и откровенной ложью, зная, что хочет услышать от него премьер-министр. – Потом товарищ Сталин его разоблачил и Бронштейн был уничтожен по приговору революционного трибунала. Но сама идея мировой революции на том этапе ещё казалась относительно легко реализуемой, а потому – привлекательной.

   По окончании мировой войны наши англосаксонские «союзнички» сразу же продемонстрировали своё истинное лицо. Вы знаете о плане Черчилля, который назывался «Немыслимое»? О том, что Черчилль собирался вооружить пленных нацистов и бросить их в бой против советских войск? – «Смит» в нескольких словах поведал Фервурду историю плана «Немыслимое».

   (План операции «Немыслимое» http://www.coldwar.ru/bases/operation-unthinkable.php http://www.aif.ru/society/history/32959)

   – Товарищ Сталин сумел провести страну по лезвию бритвы, не сдать позиций, но и не довести ситуацию до прямого столкновения. За это он поплатился жизнью.

   – Сталина убили? – Фервурд вытаращил глаза.

   – Не в прямом смысле. Не оказали вовремя помощь после инсульта, – «Смит» продолжал кормить премьера самой махровой конспирологией.

   – Невероятно!… Колоссально!... – премьер и предположить не мог, до каких высот абсурда может довести хорошая порция галлюциногенных грибов – в начале 50-х конспирология ещё не была широко распространена.

   – Когда в руководстве СССР осознали угрозу наступления глобалистов, возглавляемых англо-еврейским финансовым капиталом, их стремление к порабощению всего человечества, – рассказывал «Смит», – мы поняли, что именно они представляют собой главную опасность. Было принято решение мобилизовать на борьбу с ними все прогрессивные силы. Коминтерн был распущен в 1943-м, под нажимом англосаксонских союзников, но кадры остались. Их просто переориентировали на другую задачу, попутно изменив структуру подчинения с централизованной на сетевую.

   – Но вы продолжаете при этом поддерживать АНК? – не отставал Фервурд.

   – АНК образовался за шесть лет до Коминтерна и за четыре года до нашей социалистической революции. Вы наверняка помните, он тогда назывался «Туземный южноафриканский национальный конгресс». Контакты между Коминтерном и АНК, разумеется, были установлены, – «Смит» понимал, что нет смысла отрицать очевидное. – Но вскоре наше руководство разочаровалось в перспективах поддержки АНК. Прежде всего, они не коммунисты.

   – Как? – удивился премьер. – Но в АНК полно наших, южно-африканских коммунистов!

   – Потому что им было некуда больше податься, – пожал плечами «Смит». – Вы сами их вынудили, запретив деятельность коммунистической партии. Коммунистов в ЮАС было мало, и им пришлось искать союзников. Они скоро поняли, что большинство главарей АНК очень далеки от коммунизма, они хотят свергнуть власть белого меньшинства, чтобы самим дорваться до власти.

   Это не было правдой, во всяком случае – не всей правдой, но «Смит» продолжал говорить Фервурду то, что тот хотел услышать.

   – В Панафриканском Конгрессе вообще собрались чёрные расисты, которые мечтают уничтожить всех белых в Африке. Мы не хотим быть ответственными за их преступления. А преступления будут, потому что негры настроены непримиримо. Когда на улицах ваших городов они начнут взрывать бомбы и заживо сжигать людей, мы не хотим иметь с этим ничего общего. В этой ситуации даже апартхейд представляется меньшим злом, чем последствия его отмены под давлением чёрного большинства и международного сообщества.

   (О методах «борьбы» АНК и ПАК Д. Жуков «Апартеид: история режима» гл. 11)

   – Я не ожидал такого поворота, тем более – от коммунистов, – признал премьер.

   – Мы стараемся гибко реагировать на изменяющиеся условия. Проводя обучение студентов из различных стран в Александрийском университете, наши специалисты очень скоро убедились, что меньше всего студентов с хорошей успеваемостью – из стран Чёрной Африки, – «Смит» снова намеренно исказил факты, чтобы потешить самолюбие старого расиста Фервурда. – Нет, безусловно, среди негров есть вполне обучаемые и даже талантливые, но в процентном отношении их меньше, чем, скажем, среди арабов или азиатских народов.

   – Я всегда говорил, что учить кафров – бесполезно, – проворчал Фервурд.

   – Это и заронило в нас сомнения в правильности нашего выбора. Предположим, что АНК победит и сформирует правительство чёрного большинства. Но смогут ли они удержать общее развитие Южной Африки на том же уровне, что и компетентное правительство из числа белых поселенцев? Не поддадутся ли они соблазну единым махом решить проблему, вырезав всех белых? Не окажется ли так, что всё, что было построено здесь более чем за столетие, будет разрушено в угоду ошибочной политической идее? Может быть, имеет смысл выслушать и африканеров, а затем поискать пути решения конфликта, которое устроило бы обе стороны? Не объединять несоединимое, а напротив, разделить по возможности мирно и безболезненно? Как сказал Томас Джефферсон: «Воля большинства побеждает, но интересы меньшинства должны быть защищены.»

   Премьер-министр взглянул на собеседника с удивлением и уважением:

   – Вы очень необычный коммунист, мистер Смит.

   – В детстве бабушка кормила меня неправильным мёдом, который делают неправильные пчёлы, – пошутил «Смит». – Читали «Винни-Пух и все-все-все» Александра Милна? Если ребёнка кормить неправильным мёдом, из него вырастет неправильный коммунист.