— Я не могу, не могу вам рассказать такое, мне так перед вами стыдно.

И её вновь сотрясли рыдания.

— Фрося, я вас умоляю, уходите, оставьте меня одну, когда я успокоюсь, то позвоню, и мы поговорим про эти джинсы.

Фрося вышла в прихожую, скинула куртку и сапоги, облачила ноги в домашние тапочки и вернулась на кухню.

— Хватит Танюха, возьми себя в руки, смотри, как девочки твои расстроились, малышка уже вся в слезах, а старшая смотрит на меня, как будто я стала виной твоему горю.

— Простите меня, пожалуйста, пойду вымою лицо холодной водой, успокою детей и вернусь к вам, но, право, лучше бы вы сейчас ушли.

— Танюша, мы теряем время, а у меня его очень мало, приводи себя в порядок и возвращайся, а я девочкам пока апельсины почищу.

Таня вернулась несколько успокоенная, села на табурет, руки безвольно лежали на коленях.

Не поднимая глаз, она не сказала, а выдохнула:

— Я беременная.

К чести Фроси, она уже давно догадалась о произошедшем, поэтому и проявила такую настойчивость.

— Сёмка знает?

— Нет, я не хочу ему об этом сообщать, сама во всём виновата, сама и ответ держать буду, а у него серьёзная важная работа, да и чем он мне помочь может.

— Танюха, ты не права, участвовали двое, вдвоём и ответ держать должны.

— Какой там ответ, он разве мне что-нибудь обещал, мне только сейчас не хватало третьего родить, с этими чуть справляюсь, буду делать аборт и точка.

— Танюша, решать только тебе, но мне кажется, что ты делаешь ошибку, не сообщив моему сыну о произошедшем, он, конечно, напакостил, но я тебе скажу вполне определённо, он не подлец.

— А, я и не сказала, что он подлец, но из жалости или долга, а вы его знаете лучше моего, может заставить меня родить, а это сломает ему жизнь.

Я знаю, что вы, а в будущем и он, никогда мне этого не простите.

— Да, девочка, похоже, ты уже многое передумала, и при этом, за нас всех.

Скажи, какой срок, можно ещё подождать или дело срочное?

— Я не ходила к врачам, но по моим подсчётам недель пять-шесть.

— Знаешь, я когда-то была в подобной ситуации и в подобных размышлениях, но приняла решение рожать, отец нашего Сёмки к тому времени скончался, и я решила оставить на земле след по нему и нисколько об этом до сих пор не жалею.

У тебя другая ситуация, и ты приняла на себя ответственность за судьбу зародившегося в тебе плода, после ваших с моим сыном любовных утех.

Время действительно поджимает, ведь сегодня на таком сроке делают вакуум, бабы говорят, что это гораздо менее болезненно, намного эффективней и без тяжёлых последствий, но это так говорят.

— Фрося, моя подружка уже договорилась с одной медсестрой, которая делает аборты на дому, но она предпочитает его делать при восьми неделях срока.

— Обалдела или как, придумала тоже, идти на подпольный аборт на дому.

Подожди, я сейчас попробую воспользоваться старыми связями, ты ведь не знаешь, а я, когда приехала в Москву, восемь лет проработала санитаркой в больнице, и таких сердечных, как ты богато водила к нашим докторам, от лишней копейки никто не отказывается.

Так, где это мой блокнотик, ага есть, только бы она ещё не уволилась и признала меня, чай десять лет прошло, как я ушла с больницы.

Здравствуйте, Нину Захаровну можно позвать к телефону…

И обернувшись к Тане:

— Есть, работает и на месте.

Захаровна, это тебя беспокоит Фрося, десяток лет прошло, как я от вас уволилась, но может быть, помните?

И через несколько секунд:

— Захаровна, не буду отнимать у вас много времени, тут одной молодой женщине нужна особая помощь, по старой памяти не окажите услугу?

Большое спасибо, поняла, ага, хорошо, всё передам, будет сделано. Сколько сейчас?

Без вопросов, заранее благодарю, до свиданья.

Так, Танюха во вторник с самого утра ты должна явиться в больницу, сейчас напишу, где это находится и к кому обратиться, стоит это удовольствие четвертак.

— Фрося, огромное Вам спасибо, Сёма говорил, что надёжней друга, чем его мать на свете нет, и я ещё раз в этом убеждаюсь.

— Говорил, говорил, лучше бы о бабе в нужный момент подумал.

— Не корите его, я сама во всём виновата, вся причина в моих плохих квартирных условиях.

— Всё, я побежала, работать стало некогда, ничего не успеваю, надо на пенсию уходить.

Таня улыбнулась:

— Моей маме лет на десять меньше, но куда ей до вас.

Глава 38

Выйдя от Тани, возвращаясь на работу, Фрося машинально крутила руль и обдумывала нынешнюю сложившуюся ситуацию, что-то ей в ней очень не нравилось.

Вроде всё провернула оперативно и пристроила Таню в надёжные руки, всё же больница, есть больница, но дело не в самом аборте, не она первая, не она последняя.

Она ловила себя на том, что не всё сделала и сказала для того, чтобы молодая женщина изменила своё решение или, по крайней мере, сообщила Сёмке о случившемся.

С одной стороны, она проявила высшую степень человечности и участия в судьбе Тани, а с другой, можно подумать, что спешит со своей помощью, чтобы освободить руки сыну от внезапно навалившейся непредвиденной проблемы.

Самое интересное, что со стороны глядя, то и другое имеет здесь определённую окраску.

Конечно, можно ещё всё поправить, вечером позвонить Сёмке, рассказать ему об этой беременности Тани и пусть он берёт на себя груз ответственности или не берёт, но тогда она по отношению к нему, в любом случае, будет внимательной мамой.

А, что тогда Таня?

В случае если её сын в порыве благородства и скоропалительного решения убедит свою подружку оставить ребёнка, а потом они разойдутся, тогда вся вина за произошедшее ляжет на неё, а отдуваться всю жизнь Тане.

А, ну их, пусть идёт, как идёт, надо лучше подумать на тему, а может и, правда, уволиться, для чего ей эта работа сейчас, когда завертелась такая интересная жизнь.

Сегодня же поговорю с Валерой.

После того, как Фрося изложила свои доводы заведующему, в кабинете поднялась настоящая буря:

— Фроська, ты, что очумела, какое к чёрту увольнение, я ведь за тобой, как за каменной стеной.

Ты, же у меня связующая нить во многих наших начинаниях.

Науму уже за семьдесят, вот он точно скоро пойдёт отдыхать. И с кем я, скажи на милость, здесь останусь?!

Слушать не хочу твои доводы, у меня своих достаточно, ты уволишься, и я следом, мне даже не будет с кем душу наизнанку вывернуть, некому будет сказать, Валера хватит, хорош пить, подумай о своём здоровье.

К чёртовой матери ты уволишься, с завтрашнего дня переходишь на четырёхчасовой рабочий день. Тебя устраивает? Будешь работать с восьми до двенадцати, а если тебе надо будет, и вовсе какой-нибудь из дней не выйдешь, тебя Иванович прикроет, пока твоя подруга на работу явится, согласна?

Чем больше Карпека разорялся, тем теплей становилось на душе у Фроси, а предложение, которое он выдал под конец своей бурной тирады вовсе повергло в шок, ведь лучше и придумать нельзя, ай, да, Валера!

— Валерочка, милый, успокойся, тебе нельзя так нервничать, растратишь зря всю свою мужскую силу, а у тебя молодая любовница.

Я согласна на четыре часа, а если надо будет, то можешь моим временем располагать без стеснения и не в рабочее время.

Никуда я от тебя не денусь, мы же в одной упряжке.

Просто, скажу тебе по секрету, у меня и другие коммерческие дела стали наклёвываться и, кстати, свои босоножки можешь к нам с Настей пристраивать, толкучка теперь становится — наш дом родной.

Есть у меня ещё одна мысль, что иногда и в другие города стоит наведываться.

В Москве не будем особо мозолить глаза и рынок расширим, как считаешь?

— Считаю, что мне тебе советовать нечего, ты кого хочешь на рысях обойдёшь, но всё же один совет дам.

По толкучке ходит наряд милиции, главный у них капитан Гордеев Владимир Егорович.

Передай ему от меня привет и обласкай красной бумажкой, тогда у меня за тебя душа вовсе будет на месте.