— Э-э, друг! — вспыхнул надеждой Карнаухов. — У вас есть предложение? А ну-ка, напрягите ваши тринадцать миллиардов клеток, и я уверен, что они выдадут нужную информацию. Думайте, думайте!.. Обещаю вам за это три внеплановых лекции на тему: любовь, дружба и НЛО! Помимо уникальной операции, конечно.

Вспомнил! Тамара как-то обмолвилась, что ее подруга, кажется, еще школьная, работает на железнодорожной телефонной станции. Это, конечно, не главпочтамт. Даже не обычный переговорный пункт. Просто трудовой, работящий железнодорожный коммутатор, маленький проводок в гигантском сплетении телефонных линий. Но ведь кто знает, на что способен этот проводок? Тем более, что другого выхода пока все равно нет. Значит, надо ехать к Тамаре. И дальше — по цепочке.

— Слушайте, вы же гений, товарищ Заремба! — воскликнул Карнаухов. — Обещаю вам не три, а четыре внеплановых выступления в рабочих общежитиях.

— Боюсь, что не заслужу ни одного, — пожал плечами Максим. — Ну что ж, попробуем? Начнем?

И они начали.

Упрямо, продуманно, целенаправленно. Может, именно так и должны люди искать пути друг к другу, именно с такой верой в удачу обязаны пробиваться через дебри условностей, преграды формальных параграфов, незнание, неуверенность, догадку…

До Тамары добрались быстро. И оказалось, что вовсе не нужно было оправдываться за свой непрошеный визит.

Увидев Зарембу, Тамара, правда, смутилась. А когда следом вошли Карнаухов и Бетти Рейч, она совсем растерялась. Но ее смущение быстро прошло.

— Заходите, заходите, — приветливо сказала она, на ходу вытирая руки о красный, в оборочках, фартук. На кухне у нее что-то жарилось, вкусный запах стоял в большой комнате. Тамара засуетилась, начала рассаживать гостей. Те с интересом оглядывали ее уютное гнездышко, со скромными ковриками, картинками на стенах, телевизором. Жила тут наедине с книгами, кошкой Марысей, вязанием… Молодая женщина на выданье. Не верьте, что есть молодые женщины не на выданье. Все мечтают выйти замуж, мечтают о том, который должен прийти, чтобы осчастливить их. А главное — оценить великое терпение ожидающих.

Тамара жила по-особенному: она ждала и любила. После развода с мужем эта новая, наполненная ожиданием любовь делала ее непохожей на других молодых незамужних женщин. Во-первых, она не ждала кого-то первого, случайного. Во-вторых, ей было ясно, что ее, в общем-то, бесперспективное ожидание ни к чему не приведет, ни в какую реальность не выльется. И поэтому Тамара не столько ждала, сколько жила тайной мечтой о своем недосягаемом избраннике, и в этой своей мечте утверждалась, к ней привыкала и получала от нее единственно доступное для себя утешение.

Поэтому, увидев на пороге Зарембу, она сначала подумала, что мир рушится, дом падает в бездну, случилось чудо. Или, может, это просто чья-то глупая шутка. Но быстро убедившись в реальности его появления, поторопилась пригласить гостей в дом.

— Как я рада, Максим Петрович, что вы наконец решились меня навестить… И еще такие гости!..

— Тамара, — он почувствовал угрожающую взволнованность хозяйки, — помоги нам.

И тут же коротко рассказал, зачем они пришли к ней.

— У меня друг… там, дома, — просто сказала Бетти. — Понимаете, он очень ждет моего звонка.

Только женщины умеют улавливать в интонации собеседницы такие нотки, когда не нужно лишних просьб, когда без объяснений ясно, что просят неспроста и дело более чем важное.

— Кажется, кто-то из твоих знакомых работает на железнодорожной телефонной станции? — напомнил Заремба.

— Да, — ответила Тамара, — это моя школьная подружка.

— А она не может?

— Я сейчас спрошу ее. Скажите только, какой город и какой номер? — обратилась Тамара к Бетти.

Тамарина подруга, к счастью, в этот день дежурила на своем железнодорожном коммутаторе. Это был далекий, едва слышный голосок в засоренном треском телефонном мире, но он включился в поиск других голосов, присоединились к поиску новые коммутаторы, волнение Тамары передалось ее подруге, а от нее еще кому-то, и так все дальше и дальше, до тех пор, пока волна тревожного ожидания не достигла Москвы, не попала в один из соответствующих каналов и там, приобретя формы почти государственной требовательности, не покатилась по проводам через тысячи километров, через границы, города и села к западногерманскому городку. Ворвавшись в Ульм, она отозвалась зуммером в одной из квартир, там сняли трубку, и приятный мужской голос сказал: «Генерал Гофман у телефона». Тогда Бетти, вдруг смутившись, зачем-то прикрыла ладонью трубку, отвернулась к стене и сказала этому мужскому голосу, что это она, Бетти Рейч, звонит из украинского города Киева, с берегов Днепра, что она нашла здесь очень много хороших, очень симпатичных людей, которые показали ей свой город, привели к себе в дом, дали телефон и помогли связаться с Ульмом. Бетти очень волновалась, радовалась, что мужской голос ответил ей, что частичка ее тепла и радости преодолела столько километров. Поговорив о каких-то своих делах, она положила трубку и в изнеможении упала на тахту.

— Спасибо вам большое, — сказала наконец Тамаре, — я так устала, как будто сама пролетела через все эти тысячи километров.

Тамара приготовила легкий ужин, сварила крепкий вкусный кофе, включила телевизор, и ее квартирка стала еще уютнее. А может быть, она потеплела от доброго товарищеского разговора, от того, что присутствующие здесь люди невольно прониклись сознанием обширности жизни на земле, безграничности человеческих отношений, и каждый из них подумал, что все квартиры мира соединены между собой, поскольку они — частицы единого живого организма, имя которому — человечество.

— Я говорила со своим женихом, — смущенно призналась Бетти, попивая из маленькой фарфоровой чашечки ароматный кофе. Вы, наверное, слышали о нем? Генерал Гофман. Недавно он вышел в отставку.

— Ваш жених… в отставке? — не совсем тактично улыбнулся Карнаухов.

— Его заставили пойти в отставку в сорок лет. За участие в антивоенном движении.

— Передайте ему, что мы с ним полностью солидарны, — сказал Заремба.

— Спасибо. У него много друзей.

Карнаухов шутливо поднял свою чашечку с кофе и предложил сделать по глотку за генералов, которые воюют против войны. За самых мирных генералов в мире.

— Еще раз спасибо, — улыбнулась Бетти. — Только давайте добавим сюда и генералов от науки — доктора Богуша и доктора Рубанчука.

— И доктора Рейча, — закончил Карнаухов.

Очень просто чувствовала себя гостья в Тамариной квартире. Какие тут хорошие, откровенные люди, не скрывают своих симпатий, не стесняются строгих оценок. Наверное, молодая грустная хозяйка влюблена в господина Зарембу, этого задумчивого Светиного отца. Бетти известно, какая драма разыгралась вокруг будущей операции. Отец — за, мать была против… Тамара, в общем, совсем посторонний, казалось бы, им человек, предложила добровольно пересадить девочке свою почку. Почему она пошла на такой шаг? Без всяких вознаграждений, без шумного паблисити… Наверное, здесь что-то другое, чисто интимное, то сокровенное, что объединяет невидимыми нитями сердца далеких друг от друга людей… С первой же минуты Бетти почувствовала Тамарино волнение и подумала о больной девочке, дочери этого молодого симпатичного инженера. Деликатные оба, сдержанные, но от Бетти не укрылось, что между ними давно уже зреют чувства, они и сами, может, не осознают этого или не хотят сознаться себе в этом, но чувства где-то совсем близко, они неизбежны, и от них нельзя ни скрыться, ни уйти. Вот он посмотрел на нее добрым, задумчивым взглядом, вот сокрушенно вздохнул. Вот они вышли вдвоем на балкон, облокотились на перила, засмотрелись на темный разлив Днепра, усыпанный точечками огней.

Карнаухов чувствовал себя не совсем ловко. Бетти понимала его: столько проявил галантности, а она… о своем женихе! Ну, что же, лучше так, без обмана.

— Вам, наверное, скучно со мной? — вежливо спросила Бетти и положила Николаю Гавриловичу на руку свою легкую ладонь.