— Нет проблем, — Глеб подозвал официанта и сделал заказ.

«На самом деле у него нет проблем, или это просто заученная фраза?» — подумала Надежда.

— Я тебя и правда с трудом узнал. Ведь я видел тебя всего один раз, а все равно запомнил. Но ты очень изменилась, шрама у тебя на лице не было. Дралась что ли с кем? — поинтересовался он.

— С прокурором, — пошутила Надя.

— Ах да, так что произошло? Какие у тебя дела с прокуратурой? Можешь мне доверять, я побывал в таких делах, что тебе и не снились, — мягко произнес Глеб.

Надежда вспомнила, что рассказывал о нем Вадим, вспомнила и его слова о том, что у нас в стране каждый запросто может стать уголовником. Теперь она поверила этому — она, сама того не ведая, тоже оказалась «преступницей».

— Я сама еще ничего не знаю. Меня обвинили в краже, — и она рассказала ему историю с продажей серебра.

— Легко же ты попалась, — задумчиво сказал Глеб. — А что Вадим говорит? — спросил он.

— Вадим в Москве. Он ничего не знает, — ответила Надежда.

— Я думаю, у этой бабы, как ее зовут, у Анны, очень большие связи. Скорее всего, прокурор Пушкарев — ее хороший знакомый, не меньше.

— Может быть, — Надежда задумалась.

— Конечно, очень плохо, когда такие люди против тебя, но надо попробовать начать с начала, с этой женщины, — посоветовал Глеб.

— Да, я тоже так думаю.

— У меня есть знакомые ребята — вместе были в «отдаленных местах», так вот они смогут помочь тебе кое в чем. Мне они не откажут.

Надежда поняла, что значит «отдаленные места». Глеб, наверное, имел в виду тюрьму, но Надя боялась и думать об этом. В кармане у нее лежала повестка к начальнику уголовного розыска Потапову. «Что если и меня посадят?» — подумала она и спросила Глеба:

— Это очень страшно, попасть в тюрьму?

— Да. Как-нибудь я расскажу тебе, а сейчас давай забудем об огорчениях. Чтобы все у тебя было хорошо! — с этими словами Глеб поднял бокал шампанского.

2

Надежда разглядывала вид из окна. Картина была унылой: дома-коробки, вдали — подъемные краны, серый снег покрывал землю. Она отошла от окна, не желая больше нагонять тоску этим пейзажем.

Комната, в которой поселил ее Глеб, была небольшая, но Надю это устраивало. Ей было совершенно безразлично, где жить, лишь бы не там, не по соседству с теми людьми.

Она сдерживалась, поглядывая каждую минуту на часы. Время близилось. Надя положила в карман нож, заранее проверив, острый ли он. Еще раз посмотрев на часы, она набросила пальто и направилась к выходу; такси ждало ее у парадной. Сев в машину, Надежда назвала адрес. Сегодня она приняла решение, которое осуществит во что бы то ни стало.

Уже не первый раз она ехала на прием к Потапову. Следователь сказал, что ей грозит от трех до пяти лет лишения свободы, но все документы еще находятся у него. Как только он их подпишет, дело будет передано в суд. Однако Потапов почему-то тянул время. Надежда долго не понимала причин этого и только в последнюю встречу ей стало ясно, чего он хочет. Это произошло после того, как она, разозлившись и сверкая глазами, закричала:

— Хорошо, вы можете упрятать меня в тюрьму, но я вернусь оттуда и зубами перегрызу вам и всем вашим ублюдкам горло, — вскочив, Надежда набросилась на него.

В кабинете кроме них двоих никого не было; следователь отнял ее руки от своего горла, усадил обратно и сказал, тяжело дыша:

— Ты — прямо тигрица. Слушай. Все теперь зависит от тебя. В следующий понедельник жди меня здесь на углу, в пять часов вечера. Не придешь — пеняй на себя, а придешь — мы поговорим обо всем и что-нибудь придумаем. Теперь можешь идти, свободна.

Надежда поняла, какую цену назначил он ей за эту свободу. Она поднялась, дошла до двери и спросила:

— Что будет с документами, обвиняющими меня в краже?

— Я их захвачу с собой в понедельник.

— Хорошо. Я приду, — сказала Надежда и вышла.

Это было на прошлой неделе. И вот сегодня она ехала на встречу с Потаповым. Она пришла в условленное место ровно в пять часов вечера. Нервно поглядывая по сторонам, девушка не заметила, как из-за угла вышел Потапов. Поравнявшись с ней, он быстро произнес:

— Иди за мной на расстоянии.

Надежда выполнила его приказание: выдерживая дистанцию, она двинулась вперед, глаза ее были устремлены на папку, которую следователь нес в руках. «Он боится, чтобы нас не увидели вместе, — догадалась Надя. — Это удачно, я тоже не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел, свидетели тут ни к чему. Надо быть осторожней», — подумала она и начала поглядывать по сторонам, при этом не упуская из вида идущего впереди Потапова. Так они шли еще некоторое время. Наконец у старого, полуразрушенного дома с разбитыми окнами Потапов свернул, Надежда последовала за ним. Войдя в подворотню, она остановилась, не знаю куда идти дальше, но вдруг откуда-то до нее донесся тихий голос:

— Сюда, вниз.

Она посмотрела на ступеньки, ведущие в подвал: там стоял Потапов. Надежда спустилась и увидела дверь, в которую они вошли уже вместе; это была квартира в полуподвальном помещении. Потапов провел ее в комнату, где стоял небольшой стол, два стула и шкаф, больше в комнате ничего не было. Следователь положил папку на стол и сказал:

— Документы здесь, но для начала ты должна сделать все, что я тебе скажу. Если мне с тобой будет хорошо, я помогу тебе. Все в моих руках. Сними пальто и жди меня здесь, — приказал он и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Надежда стояла в растерянности, никак не решаясь раздеться. Она сунула руку в карман и нащупала нож; Надя была уверена, что ей больше ничего не остается, как убить Потапова. Перед ней на столе лежали бумаги, которые решали ее жизнь, ее судьбу. «Так, еще раз продумать: нас никто не видел вместе, никто не знает, что он взял документы с собой. Свидетелей нет. А что, если это совсем не документы, а просто бумаги? Нужно сначала проверить и только тогда…», — ее мысль оборвалась, так как дверь открылась и в комнату вошла женщина. В руке она держала плетку. «Что это может значить?» — промелькнуло в сознании ошеломленной Надежды. Она посмотрела на женщину. Лицо ее кого-то немного напоминало Наде, но выглядела она очень странно. И вдруг Надежда поняла, что это был Потапов, переодетый в женскую одежду, с париком на голове и толстым слоем косметики на лице! Надежда, сдерживая смех, произнесла, заикаясь:

— Что это с Вами? Я Вас и не узнала!

— Прекрати, ты все испортишь! Ты знаешь о мазохистах? Это должно быть все натурально, как в жизни. Ты моя хозяйка, а я твоя прислуга. Я плохо убрала комнату, и ты должна меня наказать, — с этими словами он протянул ей плетку.

Надежда смотрела то на него, то на плетку, сомневаясь и еще не совсем понимая, что она должна делать. О мазохистах она никогда не слыхала, даже не знала этого слова.

— Я понятия не имею, что это такое. Никогда не слышала, — стараясь быть серьезной, сказала Надежда.

— Ну, деревня, что ты вообще знаешь? Я — женщина, понимаешь, ты должна меня отхлестать этой плеткой как следует, — раздраженно сказал Потапов.

Надежда поняла, что он не шутит, поняла и свою роль. Не долго думая, Надя представила, будто перед ней стоит Анна. Итак, занавес открыт, действие началось.

— Ну что стоишь, корова, почему грязь оставила, полы не вымыла! Сейчас же становись на колени и проси прощения! — начиная входить в роль, зло проорала Надежда. Потапов опустился на колени, «хозяйка» толкнула его ногой и продолжала:

— Проси как следует, или я тебя научу, как просить! — она ударила его плеткой. Тот на коленях пополз к ней, протягивая руку. Теперь он стал для нее одновременно и Андреем, и Безродным, и Потаповым. Она секла его плеткой все сильнее и сильнее до тех пор, пока ее не начало и в самом деле трясти от ярости. В это время Потапов поднял на нее глаза: столько гнева и ненависти было в ее взгляде, что ему стало страшно.

Наконец в полном изнеможении Надежда опустилась на стул. Она смотрела на кровавые полосы, видные на спине ее врага через разорванную одежду. Потапов лежал на полу и вздрагивал всем телом, это длилось несколько мгновений, потом он расслабился и вытянулся во весь рост. Через некоторое время он поднялся с пола и вышел из комнаты. Надежда разглядывала плетку: она была сделана из кожи, с металлическим наконечником на конце. Войдя в комнату, Потапов застал ее за этим занятием.