Еще издали Надя увидела высокую фигуру Пушкарева. Она попросила водителя притормозить, и прокурор быстро забрался в машину. Ехали молча. Так же безмолвно поднялись по лестнице. Надежда распахнула перед спутником дверь и пропустила его вперед. В квартире нежно напевала скрипка.

— Это моя любимая мелодия. Откуда ты знаешь, что я люблю эту музыку? — спросил он.

— Я с первого взгляда почувствовала, что ты романтичная натура, — улыбаясь, сказала Надежда. Гость заглянул в комнату.

— И музыка, и обстановка — мы прекрасно проведем время, — игриво говорил он.

— Давай раздевайся, проходи. А что это за бумаги? Это, наверное, мое дело? — спросила Надежда, взяв папку из рук прокурора.

— Да, это тебе. Я думаю, они больше не нужны. Можешь их уничтожить, — сказал он, проходя в комнату. От такой неожиданности Надежда застыла на месте. Что делать? Этого она не ожидала. «Вспомни Анну, вспомни Безродного. Одна компания!» — говорила она себе.

— Ты где? Я уже открыл шампанское, — послышался голос Пушкарева.

— Я здесь, — ответила Надя.

Посмотрев на себя в зеркало и поправив фальшивую грудь, набитую ватой, она вошла в комнату. Видно было, что Пушкареву здесь очень нравится. Он протянул Надежде бокал шампанского.

— За нас! — сказал он. Надежда села подальше, внимательно разглядывая прокурора.

— Ну что ты так далеко садишься, сядь возле меня, — предложил он.

— Мне нужно время, чтобы привыкнуть, я девушка стыдливая, — кокетливо ответила она.

— Я же вижу, что ты хочешь. Дай-ка я тебя обниму для начала, — он приподнялся и подошел к Наде.

— Нет, не так сразу! Садись к столу, давай сначала поужинаем и еще выпьем.

Он налил полный бокал шампанского.

— Мы же люди взрослые, знаем, зачем пришли сюда, так чего тянуть? Потом поедим, — он уже был нетерпелив.

Надежда встала, подошла к окну. Она увидела внизу машину Глеба и задернула занавеску, — это значило, что он с девушкой должен подняться наверх и ждать на лестнице. Затем Надежда повернулась к Пушкареву.

— И правда, почему бы нам не расслабиться? — с томным видом Надежда провела языком по верхней губе и взглядом указала на широкую постель.

— Ты меня заводишь, — он уже развязывал галстук. Когда он начал расстегивать брюки, Надя подошла к двери и выключила свет.

— Так лучше. Ты ложись, а я пойду в ванную, освежусь немного, — сказала она и вышла в коридор, закрыв за собой дверь. Подождав несколько минут, она приложила ухо к стене и услышала, как Пушкарев подвывает под музыку. Тихонько открыв входную дверь, она впустила Глеба с девушкой. Заранее зная, что ей надо делать, девушка быстро выскользнула из платья, сняла нижнее белье, распустила волосы, прикрыв немного лицо, и пошла в комнату. Надежда с Глебом бесшумно прошли на кухню и включили записывающее устройство.

— Я думал, ты тощая, а у тебя прекрасное тело. О, какая грудь… — говорил в это время Пушкарев. — Как хорошо! Возьми в рот… Так… какая ты умница. Не торопись, куда нам спешить. Давай подольше… — слышался его хриплый голос. Он оказался очень разговорчивым в постели.

— Тебя жена тоже так ублажает? — спрашивала девушка.

— Моя жена как корова. Ни черта не понимает в сексе.

— К тебе много женщин приходит в кабинет. Может, среди них найдутся любительницы поразвлечься втроем?

— Ты и это любишь? Есть и такие. В следующий раз сделаем втроем. Ах, как хорошо. Тебе тоже хорошо со мной?

— А может, эти бабы болтливые? — спросила девушка.

— Ты что? Тогда им придется очень плохо, — ответил прокурор.

Слышалось ритмичное скрипение кровати. Надежда, поморщившись, сказала:

— Ну хватит. Давай фотокамеру. Сделай моментально, не давай ему опомниться.

Глеб поднялся. Настроив камеру, Надежда распахнула дверь как раз в ту минуту, когда Пушкарев стонал от восторга. Он лежал на спине с закрытыми глазами и искаженным лицом, а девушка склонилась над ним. Надежда, включив яркий свет, медленно, с холодным лицом, захлопала в ладоши.

— Браво, браво, товарищ Пушкарев, — громко сказала она.

Прокурор все еще лежал без движения и никак не мог сообразить, что происходит. Он смотрел то на девицу, то на Надежду.

— Ну вот, все в порядке, пленка есть, фотографии сделаны. Вашим коллегам понравится этот материал. Многие хотят занять место главного прокурора, — говорила тем временем Надя.

— Змея, — прорычал прокурор.

— Не думайте, что я шучу. Мы обязательно пошлем эту запись и Вашей жене, и Вашим товарищам. Несколько дней — и Вы никто, — торжествующе закончила Надежда.

Только теперь Пушкарев понял, насколько это серьезно. У него затряслись руки, он быстро вскочил с постели, прыгая на одной ноге и не попадая другой в штанину. Зрелище было очень забавным.

— Я сделаю все, только не губи меня. Что ты хочешь за пленку? — с дрожью в голосе проговорил Пушкарев. Глеб поставил запись на магнитофон и в комнате вновь зазвучал голос прокурора.

— Выключи! — крикнул он. Глеб выключил.

— Что вы хотите? Я все сделаю.

— Для начала позвони своей приятельнице, Анне, дай ей на сборы двадцать четыре часа и чтобы завтра вечером она убралась из Ленинграда. Не забудь спросить ее адрес и телефон в Москве. Ясно?

— Я не помню ее телефона, — сказал Пушкарев.

— Зато я помню, — вновь вступила в разговор Надежда, поднимая трубку и набирая номер. Пушкарев, не здороваясь с Анной, быстро сказал:

— Завтра ты должна уехать из Ленинграда. Как можно быстрее! Объяснять не могу. Нет! Делай, что я говорю. Скажи твой телефон и адрес в Москве, — Надежда протянула ему карандаш и бумагу. Дождавшись, когда он запишет, положила листок с адресом к себе в карман.

— Теперь убирайтесь, — сказала она.

— А что будет с записью и пленкой?

— Пока все останется у нас. Выполните все наши требования, тогда и получите их, — ответила Надежда. — Уточните, во сколько ваша приятельница уезжает завтра, — добавила она.

Пока Глеб отвозил Пушкарева, Надежда суетилась, приводя квартиру в порядок. Она хотела, чтобы к возвращению Глеба все было убрано и они смогли как можно скорее убраться отсюда. Надя боялась, что Пушкарев может связаться по телефону с Безродным и тот со своими людьми быстро окажется здесь.

По дороге домой Глеб спросил ее:

— Что ты собираешься делать с записью и снимками?

— Надо напечатать фотографии, а потом узнать, кто враги Пушкарева. Хорошо бы, чтоб его вышвырнули из прокуратуры.

— Послушай меня. Его вышвырнут, а на это место посадят кого-нибудь еще хуже. Пусть Пушкарев остается. Может, он тебе еще понадобится. Надежда задумалась над словами Глеба.

— Может, ты и прав, — ответила, наконец, она.

— Ты увидишь, что я прав, — сказал ее спутник.

— Ну ладно, завтра пойдем провожать Анну. Вместе с Пушкаревым, — загадочно произнесла Надежда.

— Зачем тебе ее провожать? — удивился Глеб.

— Поедешь со мной — увидишь, — снова с загадочной улыбкой ответила Надя.

5

Анна все еще держала телефонную трубку в руках, ошарашенная приказом Пушкарева. Что это может означать? Пушкарев никогда не говорил с ней таким холодным и грубым голосом. Откуда он мог звонить? Почему велел ей немедленно убраться из Ленинграда? Что все это значит? Теряясь в догадках, Анна посмотрела на телефонную трубку, словно все еще не веря услышанному, потом медленно положила трубку на рычаг. «Что делать? Остаться здесь и подождать, что будет? Или уезжать? Нет, надо собираться», — приняла она решение, достала чемоданы и начала складывать вещи. Между одеждой она старалась распихать как можно больше добра из сундука. Чемоданы оказались неподъемными. Она позвонила Андрею, к счастью, тот был дома.

— Я завтра уезжаю. Каким поездом — еще не знаю… Конечно, ночным… Мне нужна твоя помощь, тебе придется меня проводить. До завтра, — сказала мать.

«Даже не спросил, почему уезжаю. По голосу ясно, что рад», — с горечью подумала она, вдруг остро почувствовав свое одиночество. На душе у нее было неспокойно. В такие минуты ей всегда хотелось на ком-нибудь отыграться, но сейчас в доме никого, кроме нее, не было. Ее бесила эта неизвестность, это непонятное поведение Пушкарева. Уже в который раз она обдумывала слова, произнесенные им. «Что это значит? — снова и снова думала Анна. — Неужели он больше не интересуется мною? Тогда все мои планы рухнули».