Нечего? В одну секунду толпа, застывшая неподвижно, зашевелилась. Эксперты, у которых гора с плеч свалилась, были готовы поверить, что минуту назад им снился дурной сон. С легким сердцем они приступили к работе, результаты которой были заранее известны. Все картины в собрании мадемуазель Сарразен были знаменитыми шедеврами. «Она продавала фальсификаты, чтобы сохранить оригиналы», — вспомнил Бело слова Жан-Марка. Неужели Мерсье был так в нее влюблен, что делал все это бескорыстно, ради удовлетворения ее прихоти?

Подписав протокол заседания, эксперты гуськом тронулись к выходу, не подымая глаз на сотрудников отдела криминалистики, ждавших только их ухода, чтобы, согласно приказу Малькорна, «перевернуть весь дом вверх ногами».

— Вас подвезти? — спросил Мальбранш Бело.

— До Сен-Жермен-де-Пре, если вы так любезны. Я хотел бы заняться поисками мадам Б.

3

— А, господин комиссар! — воскликнул Беда, от возбуждения покрасневший как рак. — Что за новости! Можно сказать, каждый день приносит плоды! Может, вы шепнете мне на ушко одним словечком больше? Думаю, что теперь, в свете новых фактов…

— Я хотел бы, если это возможно, побеседовать с госпожой Беда, — прервал его Бело.

— Возможно? Для меня это невозможно. И я удивился бы, если бы это оказалось возможно для вас, — иронически заметил Беда. — Я скажу вам откровенно: моя жена — не женщина, это фонтан! Со дня нашей беседы она плачет и обзывает меня такими словами, что я стыжусь их повторять. «Этот чудесный мальчик! Невинная крошка! Пережить подобный кошмар… Мало того, что он до свадьбы стал вдовцом, его невесту еще и расчленили! А ты, негодяй, хочешь его добить!» — вот что она твердит. Я все терпел молча, но теперь, когда он признался в фальсификации картин…

— Молчи! Ты сам — фальсификатор! — раздался за спиной Бело чистый, почти детский голос. — Ты — самый подлый человек на свете!

Бело обернулся и снял шляпу. Детский голос принадлежал крупной женщине преклонных лет, распространявшей вокруг запах лаванды. Видно было, что ей трудно двигаться. Глаза ее опухли от слез. Она сжимала носовой платок так, словно держала за горло своего мужа. Людей в таком состоянии Бело называл «преступниками, готовыми, но не имеющими сил совершить преступление».

— А вы, — продолжала госпожа Беда, — вероятно, из полиции. Не знаю, кого вы здесь ищете, но скажу, кого нашли: мать. Настоящую мать. У меня никогда не было детей благодаря небесам, пославшим мне такого муженька, но если бы они были, я хотела бы видеть их похожими на этого мальчика. Фальсификатор? А почему не убийца? Мы знаем, как вы вынуждаете людей сознаваться в преступлениях! Только такое ничтожество, как Беда, мог подумать, что я пла́чу оттого, что поверила в его вину! Я плачу, потому что поняла, до какого состояния вы его довели! Палачи!

Беда испарился. Бело показалось, что перед ним стоит призрак бабушки. Впечатление, которое Жан-Марк производил не на женщин, а на Женщину с большой буквы, было действительно достойно изумления. Бело придвинул к себе одно из кресел, стоящих у маленького столика.

— Не стану отнимать у вас много времени. Как бы несправедливо вы о нас ни судили. — Он сокрушенно вздохнул и подумал: «Я слегка лицедействую, но почему это должно быть привилегией одних только преступников?» — Мы не хотим ничьей безвинной гибели. Я пришел, чтобы послушать вас. Это вам Жан-Марк доверял, и в ваших руках — его судьба.

— С чего вы взяли, что Жан-Марк мне доверял? — спросила госпожа Беда, тяжело опускаясь в кресло. — Говорить с вами непросто. Вы вызываете страх, а этот парнишка пуглив, как любая впечатлительная натура. Если с ним грубо обращаться, он может потерять самообладание и оговорить себя.

— Он доверил вам свои деньги, — пробормотал Бело, задыхаясь от лаванды.

— Именно так.

— Мы знаем сколько.

— В таком случае вы знаете больше, чем я. Мне известно только число конвертов. Их три. На каждом он написал своим великолепным почерком: «Собственность Жан-Марка».

— Вы могли бы мне их показать?

— Простите, нет. И ничто на свете не заставит меня это сделать. К тому же у меня плохая память, и я не помню, куда их положила. Прошу мне поверить.

— Не поверю, — ответил Бело. — Но, если они у вас, я за их судьбу спокоен. Вы защитите их от любого, как сейчас — от меня.

В голубых глазах госпожи Беда отразилось изумление, даже растерянность.

— Вы говорите, как адвокат. Необычно для полицейского.

— А вы — как ангел-хранитель. Тоже необычно для хозяйки гостиницы. Господин Беда, конечно, не знает, что у вас хранятся деньги Жан-Марка?

— Я не доверяю ворам.

— Вам известно, что это кругленькая сумма?

— Тем лучше для бедняжки. По крайней мере ему что-то останется после этой мерзкой истории. Он был такой счастливый! Когда мы остались наедине, говорил все время о вилле в Нейи, о коллекции, о ней!

— В воскресный вечер перед отъездом?

— Да, он как раз ехал в Лион, чтобы известить родных о свадьбе!

— Он был у нее?

Госпожа Беда кивнула.

— Она позвонила около полудня. К телефону подошла я. Беда по воскресеньям торчит в пивных с такими же бездельниками, как он сам. И в первый раз — вообразите себе — она назвала свою фамилию. Она всегда говорила только: «Попросите, пожалуйста, Жан-Марка». Я узнавала ее по голосу. А тут вдруг она сказала: «Говорит Сарразен. Я хотела бы поговорить с Жан-Марком Берже. Его можно пригласить?» «Конечно, — ответила я от всего сердца, — если он только не в ванной. Сегодня ведь воскресенье, а вдобавок вечером он уезжает». — «Я знаю, — ответила она, — и именно поэтому хочу с ним встретиться. Желательно, в середине дня». Я попросила ее подождать. Жан-Марк сразу спустился, они беседовали некоторое время, наконец он сказал: «Ладно, договорились» — и повесил трубку.

— Вернувшись, он говорил что-нибудь?

— Нет, я была уже в постели. При такой погоде я терплю крестные муки. Он всунул только голову в дверь и сказал: «До свидания, моя дорогая госпожа Беда, поправляйтесь поскорей!» — «И вы тоже! — ответила я. — Вы плохо выглядите, берегите себя, сынок, и возвращайтесь быстрее!»

Из закрытых глаз госпожи Беда скатились две слезы. Бело поблагодарил ее и вышел.

4

К вечеру результаты следствия были такие: машина Мерсье, если верить описанию Жан-Марка, носильщика Люсьена и полицейского Рауля Ляруа, соответствует той, на которой так называемый американец подвозил Жан-Марка в трагическое воскресенье. Ни в префектуре, ни в консульстве Соединенных Штатов даже не слышали о паспорте на имя Люзара или Мерсье в последние десять лет. Господин Шенелон и Симон Ривьер не нашли в бумагах Огюсты ничего интересного. Господин Шенелон очень постарел за последние несколько часов. Он уладил формальности, связанные с транспортировкой тела Огюсты в Лион, и отправился в гостиницу. Бабушка его не покидала. Во время второй встречи с Бело в полиции она заявила:

— Мне кажется, в похоронных машинах очень удобные сиденья. Вообще автомобиль — прекрасная вещь, но таким недотепам, как мои сыновья, никогда его не купить!

Бело не сообщил ей, что нашел мадам Б. Впрочем, она его и не спрашивала, сказала только:

— По-вашему, дело начинает проясняться?

Она хотела добавить «Фредерик», но взглянула на Симона и раздумала.

— Думаю, да, госпожа Берже, — ответил Бело.

— Хорошо. Я люблю смотреть правде в глаза. Хуже всего — неопределенность.

Из Вашингтона поступили две новые жалобы. Потом — из Милана и Монреаля. Все утро Бело напряженно ждал каких-нибудь известий из Нейи. К вечеру волнение стало невыносимым. В двенадцать ночи пришел Малькорн, усталый, но довольный. В руках у него был белый конверт.

— Это не деньги, — сказал он. — Это бумаги.

Их обнаружили в старом томе Вольтера, между страницами 276 и 277, на одной из верхних полок библиотеки. Бело взял конверт.

XIII

Бурная встреча

1

Бело и Симон, оба в шляпах, появились в полночь в кабинете Пикара. Бело сказал: