Бегут дальше. Перед ними ствол дерева, расщепленного грозой. В сучьях раскачивается тело повешенного.
Вот он, судьбою данный знак,
Угроза иль урок,
Что будешь так же тощ и наг
И вздернут вверх, дай срок!
Как обратиться? Ваша честь!
Мессир! Мертвец! Дерьмо!
(Словечко и похуже есть,
Тут просится само.)
Эй ты, обглоданный стручок
Вороньей требухи!
Кто стер загар с колючих щек,
Кто счел твои грехи?
Кто, прыгнув на плечи к тебе,
Труп раскачал и слез,
Чтобы окрестной голытьбе
Был страшен этот лес?
Короче — эй, снимай башмак,
Швыряй ко мне в мешок
И завари червям форшмак
Из собственных кишок.
Прощай! Недолго встречи ждать.
Шли письма нам в Париж.
Узнаешь рая благодать,
Коль в пекле не сгоришь.
При слове «Париж» тело срывается с петли и, брякнув костьми, падает наземь, лицом вверх и раскинув руки. На груди у него дощечка с именем. Вийон наклоняется, читает и отшатывается.
Стой, Мажорден! Не шевелись!
Читай: и я и он,
Мы, несмотря на разность лиц,
Мы, черт возьми, Вийон.
Ошибка? Нет! Всё ясно.
Я Здесь назван на доске.
О мать, старушечка моя!
Мне тошно. Я в тоске.
Итак, они нашли меня,
Примет не разобрав,
Напрасно по свету гоня
Сто сыщицких орав.
И, взвыв от радости и с ног
Сбив малого сего,
Чтоб он очухаться не смог,
Задали торжество.
Итак, дыши, гуляй, меняй
Любые имена!
На свете больше нет меня.
Есть мена! Вот она?
(Подкидывает носком башмака дощечку с именем повешенного.)
И впредь ни сыска, ни облав.
И, к черту всех послав,
Оставлю Францию в ослах!
Господь, к нам буди благ!
Двойник! Ты пахнешь хуже всех
Ям выгребных земли.
Тебе оскалил зубы смех,
Тебя не погребли…
Вийон, школяр, бродяга, вор,
Веселый человек!
Так мы кончаем разговор,
Прощаемся навек!
Спи, мой дружок! Года бегут.
Нам нет пути назад.
Здесь из пеньки свивают жгут.
Там — логово засад.
А там — река. А там — Париж.
А там — гнездо святош.
Куда ни кинешься, сгоришь.
Везде одно и то ж.
Всю Францию, весь мир пройди,
Во все глаза гляди —
Одна погоня позади
Да гибель впереди.
На свете много разных чувств.
Их сила мне чужда.
И я с тобою распрощусь,
Как мне велит нужда, —
Без оправданий, без нытья,
Без всякой доброты.
Спи крепко, молодость моя!
Я всё сказал. А ты?
(Наклоняется над мертвым.)
Картина вторая
Сводчатое подземелье. Чадят факелы. Писцы скрипят перьями. Где-то звонит жидкий колокол. Мэтр Боэмунд Корбо допрашивает связанного полуголого человека, в котором очень трудно узнать Вийона.
Корбо
Что ты дрожишь, бедняк?
Вийон
В тюрьме свежо.
Со стен течет, и лестницы сырые.
Корбо
Как твое имя?
Вийон
Филибер Пюжо.
Корбо
Лжешь!
Вийон
Присягаю именем Марии.
Корбо
Откуда ты?
Вийон
Из Мена, монсеньер.
Корбо
Бродяга?
Вийон
Нет. Я торговал резными
Фигурками святых.
Корбо
С каких же пор
Переменил ты ремесло и имя?
Вийон
Не понимаю.
Корбо
Среди прочих всех
Бездомных ты сугубо неприятен.
В твоем кривлянье чую адский смех
Отчаянья и пламя язв и пятен
На дьявольском челе. Ты болен?
Вийон
Да.
Корбо
Что за болезнь тебя снедает?
Вийон
Голод.
Корбо
Знавал ли ты Колена?
Вийон
Никогда.
Корбо
А Шермолю?
Вийон молчит.
Прошел ты, видно, школу
Хорошую. Остережемся впредь
Упоминать их. Насладимся ложью.
Развязывай язык во славу божью,
Дабы беседу нашу разогреть.