Все мои близкие и родные здоровы, шлют вам хорошие пожелания. Да будет все так, как захочет аллах. И мир.
Бедный раб всевышнего Шамиль».
Когда Шамиль вышел на крыльцо дома проводить поручика, то увидел во дворе красивую новую карету, в которую были впряжены прекрасные рысаки в серых яблоках. Поручик сказал:
— Господин Шамиль, это вам подарок от его императорского величества государя Александра Николаевича.
Шамиль был очень растроган.
Хаджияв на минуту исчез, затем появился с очками на носу. Он подбежал к карете, осмотрел, ощупал вплоть до каждой спицы колеса, провел рукой по крупам прекрасных рысаков, затем, подойдя к имаму, сказал:
— Эта царская арба вместе с лошадьми стоит по меньшей мере 1500 туманов. Поистине ты по близости и любви аллаха второй после пророка Мухаммеда!
Шли годы. Суровый климат Калуги отразился на здоровье ссыльных дагестанцев. Заболела чахоткой жена Гази-Магомеда красавица Каримат. Даниель-бек, узнав о болезни дочери, обратился с прошением к военному министру Милютину отпустить дочь Каримат на родину до выздоровления. Милютин направил письмо губернатору Калуги, губернатор ознакомил с ним Шамиля и Гази-Магомеда.
В ответ на прошение бывшего элисуйского султана Шамиль написал военному министру: «Великому министру, занимающему высокую точку почета, главе военно-судебных дел Милютину, да возвеличит его аллах!
Даниель-бек, отец моей невестки Каримат, просит отпустить свою дочь на Кавказ для перемены климата. Мы несогласны отпустить ее, ибо она не вернется обратно после выздоровления, поскольку Даниель в плохих отношениях с нами. Это вам известно. И в первый раз Даниель с трудом отпустил ее к мужу. Если необходимо ее отправить, мы согласны отпустить ее только с мужем. По шариату нельзя отпускать женщину без мужа, отца или брата или кого-нибудь из родственников. Кроме мужа, некому с ней ехать. Подумайте и решайте сами…
Бедный старик Шамиль».
Но не суждено было Каримат вновь увидеть родину. Она скоро умерла. Ее останки были перевезены в Элису, где и похоронены. За нею последовала любимая дочь Шамиля Нафисат, а затем ее муж Абдурагим — сын устада Джамалуддина-Гусейна.
Шамиль очень тяжело переносил смерть близких и друзей. Утраты следовали одна за другой. Он все больше и больше уединялся, предаваясь печали, думам и молитве. Однажды он сказал Руновскому:
— Апфилон, я не ропщу на судьбу, зная, что никто не пройдет больше предначертанного. Близится конец и моего пути. Ангел смерти Азраил может прийти за душой внезапно или подбираться не спеша, предавая тело долгим мукам. И в том и в другом случае я встречу смерть спокойно, как неизбежное. Но особенно в последнее время у меня появилось желание умереть русским подданным, присягнув верности государю и в его лице русскому народу.
— Я думаю, царь одобрит твое решение, — сказал Руновский.
Шамиль написал прошение: «Всемилостивейший государь, благодетель мой! Постоянные потери кого-либо из членов моего семейства и старческие лета мои заставляют все чаще помышлять о смерти. Судя по расстроенному здоровью, чувствую, что близок тот час, когда бог призовет меня в вечное селение. Не страшусь смерти, потому что я постоянно очищаю душу покаяниями и молитвою, но боюсь умереть, не очистив совести семейства и мою душу присягою в верности долга благодетелю моему — тебе, Великому монарху, твоим наследникам, русскому народу и целой России. Ты, великий государь, победил меня и подвластные мне народы силою оружия. Ты, подарив мне жизнь, окружив почетом и заботами, покорил и сердце мое.
Мой священный долг внушить детям моим их обязанности перед Россией. Я завещал питать вечную благодарность к тебе, государь, за все благодеяния, которыми ты постоянно нас окружал. Я завещал им быть верноподданными России и полезными слугами второму нашему отечеству. Успокой мою старость и повели, государь, где ты укажешь (в Калуге, Москве, Петербурге), принести мне и детям моим присягу на вечное верноподданство. Я готов произнести ее всенародно. В свидетели верности и чистоты моих помыслов я призываю всевышнего аллаха, великого пророка Мухаммеда, и даю клятву перед недавно остывшим телом моей наилюбимейшей дочери Нафисат на священном Коране.
Соизволь, государь, ответить на мою искреннюю просьбу.
Верноподданный Вашего императорского Величества
дряхлый старец Шамиль».
Прошение Шамиля было доставлено в Петербург. От имени царя последовал ответ Милютина: «Благороднейшему, превосходному ученому, величайшему, совершенному другу — Шамилю мир! Да не перестанет он быть сохраняемым телесно и душевно под взором попечения владыки всех сотворенных.
Твое прошение о твоем похвальном поступке в принесении клятвы верности со всей твоей семьей его величеству — величайшему престолонаследнику — уже прибыло своевременно. Однако некоторые обстоятельства задержали ответ — его императорского величества не было в Петербурге. Но этим письмом уведомляем тебя, что государь оказал благосклонность и принял твою просьбу с принятием тебя в число подданных. Губернатору Калуги уже отправлен приказ о том, чтобы он поспешил с принятием присяги от тебя.
Для выполнения всего необходимого губернатору будет послано со стороны военного управления в Петербурге соответствующее указание.
Мы всячески стремимся выразить свое сожаление по поводу утраты. Я прошу всевышнего Бога, чтобы он сохранил тебя и твою семью и содействовал вам своей помощью в выполнении твоего прекрасного намерения. С миром!
Военный министр Милютин».
В Калуге в торжественной обстановке приемного зала при канцелярии губернатора была принята присяга. Копия присяги Шамиля была отправлена царю. В ней говорилось: «Я обещаю обещанием веры и клянусь всевышним аллахом устроителем всего! Истинно я принимаю на себя обязательство в том, что вместе со всем семейством будем вечными подданными Императору Александру Николаевичу, его наследнику и русскому государству.
Истинно я не покину русское государство, кроме как с высочайшего разрешения его императорского величества. Я не пойду в иностранное услужение, также не буду ни другом, ни соучастником никому из врагов русского государства. Я не сделаю ничего из того, что противоречит сущности достойного верного подданного. Все, что прикажут мне хранить в тайне в интересах государства, я буду хранить благоразумно, предотвращая сознательно любую попытку осуществления антигосударственных деяний.
Я прошу всевышнего аллаха помочь мне телесно и душевно его помощью и добродеянием, дабы я был верен своей клятве.
Великим целованием священного Корана завершаю свою клятву. О аллах, да будет так!
Раб божий Шамиль».
От Александра II вместе с множеством подарков последовало ответное письмо: «О превосходный и совершенный имам, умудренный опытом и познаниями! Поздравляю и благословляю тебя и твоих близких! Желаю вам добра от всевышнего бога и от людей!
Ты писал, что убедился в том, что побежден не только силою оружия, но и силою любви к тебе. Да будет беспредельна наша любовь и щедрость к вам! Хвала Богу, произведшему в тебе великую перемену! Я уверен, что ты стал верным подданным, без лицемерия, ибо ты человек великий, честный и благородный.
Не сомневаюсь, что все вы станете наиболее благородными среди коренных русских дворян. Живи в досуге и на покое в городе, в котором почитают твою почтенную особу. Живи похвальной жизнью среди нашего народа.
Мы Император всея России Александр II».
Семнадцать человек из числа родных и близких Шамиля постепенно распростились с жизнью в условиях холодной для южан Калуги. В связи с этим Шамиль с семейством был перевезен на жительство в Киев, где теплее и мягче климат. Старший сын его Гази-Магомед был назначен губернатором Казани. Младший, Магомед-Шафи, принят на службу в личный конвой его императорского величества. Старшая дочь Патимат с мужем Абдурахманом — полковником царской службы — переехала в Дагестан, в селение Кази-Кумух.