— Смотри, смотри, кто-то подает нам сигналы! — крикнул Дикшит, прервав мои невеселые размышления.

Дикки был прав: вдали мерцал какой-то слабый огонек.

— Да это же морзе! Проклятые волны мешают разобрать сигналы! — с досадой воскликнул Дикшит, пристально всматриваясь в темноту.

Из членов экипажа «Принцессы Кашмира» только трое знали азбуку Морзе: Джатар, Дикшит и Патхак. Дикки почему-то был уверен, что именно Джатар сигналит в надежде, что его кто-нибудь заметит.

Но как часто мы оба ошибались в ту незабываемую ночь! Мерцающий огонек так же неожиданно исчез, как и возник. То, что Дикки принял за сигналы Морзе, вероятней всего было игрой волн, временами заслонявших своими гребнями вспыхнувший на несколько мгновений тусклый луч света. Но неожиданное появление этого загадочного огонька среди плотно обступившей нас темноты взбудоражило меня и Дикшита. Мы насторожились и еще больше напрягли зрение. Прошло несколько минут томительного ожидания, и слева от нас вновь замигал огонек. Это могла быть лампочка спасательного пояса. Мы с Дикки обрадовались, предположив, что, возможно, кто-то из наших друзей уже подплывает к большому острову и что близится также наше спасение. Как бы в подтверждение этого, приблизительно в двухстах ярдах от нас вспыхнул яркий свет и во мгле возник смутный силуэт шлюпки. По засеребрившейся воде скользнул луч прожектора. Он все ближе и ближе подбирался к нам и, на мгновение ослепив нас, потух.

Мы с Дикки по-разному объясняли это немаловажное для нашей судьбы событие.

— Скорее всего, что нас разыскивают, — сказал Дикшит. — Достигнув берега, Патхак сообщил местным жителям о нашем бедственном положении, и сейчас они спешат нам на помощь.

Навязчивая мысль о рыбаках-спасителях, давно завладевшая Дикшитом, показалась мне теперь более реальной. Однако у меня возникло опасение, что шлюпка с прожектором могла принадлежать и сообщникам тех самых преступников, которые погубили «Принцессу Кашмира». Они явились сюда под покровом ночи, чтоб замести следы своего подлого злодеяния. Самолет сгорел, и все, что от него осталось, лежит на дне океана. Теперь надо уничтожить свидетелей преступления, если они еще не стали добычей прожорливых акул.

Чтобы не расстраивать Дикшита, я не высказал ему своих опасений. Дикки энергично замахал здоровой рукой в темноту, где мы только что видели шлюпку, направил в ту сторону свет своей лампочки. Но все было напрасно. Мы опять остались незамеченными.

Это странное обстоятельство до сих пор остается для меня и Дикшита неразгаданной тайной.

Луч прожектора больше не появлялся, и нас снова поглотила густая темень душной тропической ночи.

Мы привыкли к тишине, поэтому внезапный удар грома заставил нас вздрогнуть. Надвигалась буря. Свирепо засвистел ветер, вздымая горы волн. Каскады соленой воды обрушивались на меня и Дикшита с такой силой, что мы несколько раз чуть не пошли ко дну. Нас то подбрасывало на пенистые гребни гигантских валов, то яростно швыряло обратно в бурлящую пучину. Слепящие зигзаги молний, вспыхивавшие в небе, озаряли каким-то неестественно желтым светом разъяренный океан и низко плывшие над ним рыхлые громады туч. Гулкие раскаты грома сливались с воем ветра.

Когда шторм уже начал стихать, длительная вспышка молнии выхватила из темноты один из островов с согнувшимися под напором ветра пальмами. При мысли, что нас не отнесло в сторону, мы спять воспрянули духом, почувствовали прилив новых сил.

Гроза прошла, сменившись бурным тропическим ливнем. Его косые тяжелые струи до боли хлестали по лицу и глазам. Мы пытались поймать губами хоть несколько дождевых капель. Но волны все время обдавали нас целыми потоками горькой морской воды, которая попадала в рот, и мы то и дело захлебывались ею.

Ветер постепенно слабел и, наконец, прекратился вовсе. Воцарилась какая-то странная тишина. Среди посветлевших облаков тут и там возникали синие клочья звездного неба. Вскоре из-за тучи вынырнула долгожданная луна. И сразу все преобразилось. На успокоившейся поверхности океана засверкала широкая лунная дорожка. А справа от нее хорошо был виден пологий берег острова, густо поросшего стройными пальмами. Он находился приблизительно в полумиле от нас. Судя по очертаниям берега, то был явно не тот остров, к которому мы мечтали добраться перед штормом. Но какое это имело теперь значение! Ведь в клочке земли, затерявшемся в океане, как бы сконцентрировались все наши надежды. И мы устремились к нему, до предела напрягая свои истощенные силы.

Течение благоприятствовало нам, и мы довольно быстро приближались к острову. Вот уже заискрился белый прибрежный песок. Еще ярдов сто, и мы будем у цели. Но восемь часов борьбы со смертью измотали нас до того, что руки и ноги перестали повиноваться: мы вынуждены были сделать большую передышку. И это в ста ярдах от берега! Но вот мы снова поплыли, с огромным трудом преодолевая каждый метр. Прошло уже полчаса или, может быть, больше, а мы все еще плыли и плыли. Вдруг моя рука коснулась чего-то холодного и твердого. Это была скала. Я ухватился рукой за шершавый выступ и с ликованием закричал:

— Дикшит, мы у берега. Посмотри, самая настоящая скала!

Я вскарабкался наверх и потащил за собой Дикшита. Мы уселись рядом и, тяжело дыша от усталости, со счастливой улыбкой смотрели друг на друга.

— Живы! — воскликнули мы в один голос.

Да, нам чертовски повезло. Смерть оказалась побежденной. Теперь самое страшное осталось позади.

Два Робинзона на маленьком острове

— Хватит сидеть, — торопил меня Дикшит. — Надо скорее перебираться на остров.

Но мне от усталости не хотелось двигаться с места, и я предложил:

— Давай проведем здесь остаток ночи.

Взглянув на светящиеся стрелки часов, которые показывали половину второго, Дикки с беспокойством заметил:

— Сейчас отлив, а когда утром начнется прилив, он смоет нас со скалы. Если мы будем в это время спать, то окажемся в незавидном положении.

Мне все же удалось уговорить Дикки провести на скале хотя бы еще полчаса. Кое-как вытянув одеревеневшие ноги на узком каменном ложе, я призвал всю силу воли, чтобы не заснуть. Пока я лежал с открытыми глазами, борясь со сном, Дикшит терпеливо распутывал узел, который так крепко связывал нас во время самых трудных испытаний.

— Мы с тобой, Карник, будто вновь родились сегодня, — сказал Дикшит, развязав, наконец, тесемки наших спасательных поясов.

— Поскольку отныне нам можно считать себя близнецами, то предлагаю ежегодно двенадцатого апреля справлять наш день рождения, — добавил я.

Тридцать минут пролетели незаметно. Я попробовал встать, но ноги так ослабли, что еле-еле выдерживали вес моего тела. Дикшит же, который гораздо больше пострадал во время катастрофы, чем я, совсем не мог обойтись без моей помощи. Невероятных усилий и мук стоило нам сползти со скалы в воду. А плыть было еще труднее. Меньше ста ярдов оставалось до острова, но каждый фут давался нам ценой огромного напряжения. Мы плыли крайне медленно, лавируя между подводными скалами, которых здесь было много.

Кончились скалы, и вскоре мы почувствовали под ногами гладкое песчаное дно. Теперь нам предстояло пройти по очень мелкому месту не более двадцати ярдов.

Как выразить наше состояние, как передать радость, охватившую нас, когда, сделав последние несколько шагов, мы очутились на берегу!

Обессиленные, но несказанно счастливые, мы растянулись на влажном песке. И как раз в эти блаженные минуты мы услышали рокот моторов. По звуку нетрудно было определить, что летит «Дакота». Мы не ошиблись. Самолет стремительно пронесся над островом и скрылся из виду.

Сейчас мы находились на земле, и гул моторов «Дакоты» нисколько не взволновал нас.

Мы сбросили с себя спасательные пояса и повернулись лицом к морю. Каким спокойным и ласковым казалось оно в сиянии лунной ночи! Мы подумали о своих товарищах. Нам так хотелось верить, что они тоже спаслись и находятся, возможно, поблизости. О Патхаке мы меньше всего беспокоились, ибо знали, что он отличный пловец.