Попытка эта увенчалась успехом, и, что самое страшное, для Ареса, его сестры и брата эти масштабные трагедии были чем-то вроде ужасного источника энергии. Оставаясь там, они испытывали невероятный кайф – что-то среднее между оргазмом и действием дозы кокаина, и никто из них не мог – или не хотел – отказываться от этого.

Но Арес должен был отказаться. А это означало, что ему нужно вывести из строя тех, кто возглавлял обе стороны конфликта.

И теперь, спустя сутки после того, как его затянуло кровавое побоище, Арес стоял над телом хорватского генерала, которого он убил, и думал, сколько еще времени пройдет, прежде чем он сможет вернуться и усмирить того, кто заменит этого парня. Он уже избавился от военачальников Словении – оба были демонами в человеческом обличье. Это заставило его задуматься, сколько же среди высших военных чинов верных собачонок Мора.

Полог палатки откинулся. Помяни черта вслух…

В палатку неспешно вошел Мор. Его окровавленные клыки были обнажены в жутком оскале. За ним шла Хавистер.

– Бьюсь об заклад, ты только что обо мне думал.

– Зло тебе не идет, брат.

– Оно идеально мне подходит. А знаешь, кто еще мне подходит? Кара. – Он прищелкнул языком. – Ты ее уже трахнул? Мило.

Арес ринулся вперед, готовясь разорвать брату горло. От этого Мор не умрет, но ему будет очень больно. Его кулак врезался в шею Мора, и тот опрокинулся было на спину, но Арес удержал его.

– Если ты причинишь ей вред…

– О, я уже это делаю. – Мор дал Аресу сдачи, пустив ему пулю в висок. Засверкали звезды, зачирикали птички, зазвенели колокольчики, вызванивая «мне надирают задницу».

Мора, разумеется, подпитывали силы зла, и он стал гораздо сильнее, чем был до того, как его Печать оказалась сломана. Хотя голова у Ареса всё еще кружилась, он схватил стоявший в углу металлический стул, размахнулся и обрушил его на голову Мора. Стул смяло, точно жестяную банку, одна из ножек погнулась, и Арес, не раздумывая, отломал ее и вонзил брату глубоко в горло. Из трубки хлынула кровь, забрызгав палатку, и Арес мог бы поклясться, что видел, как Хавистер улыбается.

Глаза Мора налились кровью, и он, размахнувшись, ударил Ареса в плечо так, что тот, отлетев, врезался в стену палатки. Прежде чем он успел подняться на ноги, Мор встал коленом ему на грудь и вцепился в горло. Арес мучительно пытался вздохнуть.

– Ты пойдешь со мной, братец, – злобно прорычал Мор. – Я сломаю твою Печать у тебя на глазах, но сначала заставлю тебя пожалеть о том, что ты встал у меня на пути.

Череп Ареса взорвался болью, и наступила темнота.

Боже, до чего Ресеф любил славные вечеринки.

Джимми Баффетт[102] возносит хвалу превосходной «маргарите»[103]. Жаркое солнце, голубой океан, на мангале жарится свинина, а женщины так призывно покачивают бедрами в бикини, что и слепой оглянется.

Лимос стояла за переносным баром, принесенным сюда с гулянок, которые она проводила в своем доме на гавайском пляже. Она всегда приглашала местных, которые считали ее кем-то вроде Пэрис Хилтон[104] – юной богатой наследницей, прожигающей жизнь на деньги родителей. Это объясняло, почему она редко появлялась в доме на пляже; Лимос объявила, что у нее с десяток домов по всему миру, и она по очереди живет в каждом из них.

Ресеф откинулся на ствол пальмы, залпом отпил половину «маргариты» и задумался, не трахнуть ли ему сексуальную блондинку, которая снимала в воде верх купальника. Красотка к этому относилась так же, как и он… то есть всячески одобряла. Но она слегка нервничала, когда был риск, что их застигнут или она знала, что кто-то за ними наблюдает.

– Принесла тебе добавки.

Он поднял глаза. Лимос налила ему в стакан еще «маргариты» из кувшина.

– Спасибо, сестренка.

Ресеф поднял на лоб солнечные очки и осмотрел толпу, где в основном были люди. Там было и несколько демонов, но, будучи тертацео, они маскировались еще лучше, чем прочие виды.

– Хотел бы я, чтобы Арес и Тан были здесь.

Ли со вздохом плюхнулась рядом с ним и отпила большой глоток из своего кувшина.

– Тан сказал, что придет, но Арес… – Она пожала плечами.

Да, Арес был редким гостем на их вечеринках, и, когда он появлялся, ему приходилось тусоваться на террасе и наблюдать издали. Если он подходил слишком близко, присутствующие начинали драться.

– Ты вообще приглашал его?

– Нет.

Наверное, Арес знал про вечеринку, но так ему, по крайней мере, не пришлось придумывать причину для отказа.

– Кто-нибудь собирается играть в волейбол?

Черная бровь приподнялась.

– Чувствуешь потребность погонять мяч?

Ресеф вскинул брови.

– Хочу посмотреть, как будут подпрыгивать эти сиськи.

Лимос шлепнула его по плечу.

– Ты ни капли не изменился. Такой же испорченный плейбой, каким был в человеческой жизни.

О да, именно таким он и был. «Сын» могущественной аккадской[105] жрицы, которая объявила о своем непорочном зачатии от божества, Ресеф вырос избалованным, безответственным бабником. Когда Лимос нашла его, ему не было еще и тридцати, и у него могло бы быть с полсотни детей от такого же количества женщин. К счастью, его «мать», жрица, была сведуща в оккультной магии… до того сведуща, что Ресеф даже подозревал, что в роду у нее были демоны.

Благодаря черепной траве – демоническому растению, которое предохраняло женщин от беременности, а мужчин делало бесплодными на несколько недель, Ресефу никогда не приходилось переживать потерю ребенка, как Аресу. Да он бы и не сумел.

Он мог развлекаться, сколько хотел.

Соблазнительная брюнетка склонилась над ним и обнажила грудь, и – нет, ему это никогда не надоест.

Лимос только покачала головой.

– Ты невозможен.

– Эй! – притворно обиделся Ресеф. – Что я могу поделать, если нравлюсь женщинам?

– Что хочешь. – Закатив глаза, Ли поднялась на ноги, стряхнула со своего платья песок и указала на мангал.

– Пора разрезать. Сделай хоть что-нибудь полезное.

Он ухмыльнулся, глядя, как она пошла прочь, зарываясь ступнями в рыхлый песок. О боже, до чего же ему нравится его жизнь. Очень нравится. Жаль, что его сестра и братья не разделяют его мнения. Они были одиноки, кто в силу обстоятельств, кто по собственному желанию, и, хотя Ресеф делал всё, что мог, чтобы составить им компанию, это не могло заменить простое веселье с теми, кто ничем не связан.

Жалея про себя, что не может больше ничем помочь своим сестре и братьям, Ресеф встал, повернулся и чуть не столкнулся с умопомрачительной рыженькой, чьи зеленые глаза сулили море наслаждения. Шаловливо улыбнувшись, она взяла его за руку и указала на пышные лесные заросли. Что ж, жареной свинине всё равно нужно чуток остыть, верно? Верно. Расплывшись в ответной улыбке, он привел девушку в укромную бухточку и там вознес их обоих почти на небеса.

Зашипев, Мор сел. Черт, он терпеть не может спать. Терпеть не может того сентиментального идиота, который появляется в его снах вместе с воспоминаниями о старых добрых деньках. Да пошло оно всё! Сейчас ему гораздо веселее. Он вздрогнул, ощутив напряжение в паху, погладил свой твердый член и вспомнил, что у него есть лакомый кусочек, весь закованный в цепи, хорошенько отбитый и готовый, если не жаждущий, позаботиться об этой проблеме.

– Мой господин.

Мор застонал, услышав манерно растянутую речь своего нитульского лейтенанта, и свесил ноги с края каменной плиты, на которой спал. Он уже давно отказался от кроватей. Облитые кровью, они становились на редкость противными. К тому же он был не из тех, кто любит спать на мягком. Камень достаточно просто окатить водой, а удобство его совсем не волновало, особенно когда ему просто нужно было часок отдохнуть.