– Что было потом? – Всадник был чертовски горд тем, что его голос звучит ровно, хотя внутри у него всё кипело.

– Мой дар… которым я исцеляла…

Я убила с его помощью. О боже!

– Один из грабителей приказал мне раздеться. Когда я отказалась, он меня ударил. Как потом выяснилось в больнице, сломал мне скулу. Остальные смеялись. – Она зажала уши, точно слыша этот смех, и, проклятие, Аресу этого было достаточно.

– Кара, всё хорошо. Тебе не нужно рассказывать дальше.

Но она уже не могла остановиться, словно торопилась выплеснуть всё это, но время поджимало.

– Он расстегнул молнию на штанах, и я… я… он умер.

– Как он умер? – тихо спросил Арес.

– Остальные сбежали. – Она не ответила на его вопрос, но Всадник не стал настаивать. – Они сбежали, и Джексон вызвал полицию.

Дыхание Кары прерывалось, и он стал гладить ее руку в напрасной попытке успокоить.

– Всё было как в тумане.

– Как умер тот человек? – повторил он, и она сглотнула.

– В полицейском протоколе указали «сердечный приступ».

– А на самом деле?

Кара дрожала, как осиновый лист.

– Я ощутила поверхность моей способности, но она была другой. Какой-то… сальной. Когда он схватил меня, я попыталась оттолкнуть его, и это… просто произошло. Как будто он прикоснулся к проводам под напряжением. – Она закрыла глаза, но Арес по собственному опыту знал, что это не поможет избавиться от воспоминаний. – Я убила его.

– Ты сделала то, что должна была, Кара. Когда на карту поставлена твоя жизнь, рисковать нельзя. Лучше он, чем ты. – Девушка промолчала, и у него возникло ощущение, что она не закончила. – Есть что-то еще, да?

– Ага. – Она пару раз откашлялась. – Твой брат… он спрашивал, понравилось ли мне это.

Арес зарычал:

– Мой брат – мудак, раз сказал такое.

– Нет. – Кара вцепилась ногтями ему в грудь, и он гадал, осознает ли она, что делает. – Ты посчитаешь меня чудовищем.

– Никогда. – Арес приподнял лицо девушки, заставив ее прочесть правду в своих глазах. – Ты не можешь сделать ничего, что заставит меня плохо о тебе подумать. Понимаешь?

Она нерешительно кивнула, и он пожалел, что не в силах унять ее страх как-то еще.

– Танатос прав. Это было ужасно. Но где-то в глубине души мне понравилось. Я никогда больше этого не сделаю.

Вина, которую она ощущала, должно быть, пожирала ее заживо.

– Кара, послушай меня. То, что ты чувствовала, – это всего лишь прилив адреналина и облегчение от того, что этот монстр мертв.

– Но мне было приятно, – прерывисто прошептала она.

– Еще бы, конечно, приятно. Приятно, что тот засранец умер и больше никогда не причинит тебе вреда. Это нормально. – Арес сомневался, что ему удастся убедить ее в правдивости своих слов. Одной пятиминутной беседы маловато. Но он дал ей возможность свыкнуться с этой мыслью. – А что было потом?

Девушка расслабилась, очевидно, почувствовав облегчение от того, что Всадник сменил тему, и они больше не обсуждают убийство того человека.

– Остальные двое сбежали. Мы с Джексоном ходили и в полицию, и в больницу – в общем, делали всё, что полагается в таких случаях. Но наши отношения уже не были прежними. Он отказывался говорить о том, что я сделала, и так и не сумел свыкнуться с тем, что был беспомощен и не смог меня спасти.

Арес это понимал. И понимал, что необходимо лечение возмездием. Острый клинок работает гораздо быстрее, чем сеансы психотерапии.

– Он отыскал тех негодяев? Убил их?

Кара дернулась в его объятиях.

– Разумеется, нет. Их поймала полиция.

Ну и слабак этот Джексон. Арес бы выследил тех подонков и показал им, как вершили правосудие в его время. По той же причине он поклялся собственной душой, что увидит, как умирает Хаос.

– Они в тюрьме?

– Уже отсидели, – тихо сказала Кара, и он уловил нотку горечи в ее голосе. Мысленно Всадник сделал себе пометку узнать побольше о самом преступлении и о тех, кто его совершил. Может быть, Хэл тоже захочет принять в этом участие. Превосходная возможность наладить связь. О боже, он что, раздумывает о том, не стать ли приятелями с одним из существ, которых больше всего ненавидит?

Подпусти женщину слишком близко, и, пока она сосет твой член, она высосет из тебя и мозги, и мужество. Эти слова ему сказал враг, когда Арес еще считал себя человеком. Они объявили перемирие и распивали вино на переговорах, обсуждая тактику. Вообще-то, Всаднику нравился тот парень, и, не сражайся они по разные стороны баррикад, он мог бы даже назвать его другом.

Неделей позже в гуще боя Арес снес ему голову.

– То есть, я правильно понимаю, – продолжил он, – этот засранец Джексон тебя бросил, а те, кто мучил тебя, всего лишь провели несколько месяцев в тюрьме?

– В общем и целом да.

Черт, сколько же всего на нее обрушилось за такое короткое время!

– Этот слабак… э-э-э... Джексон быстро съехал?

– Через пару месяцев. Он был не в состоянии ни смотреть мне в глаза, ни решать мои проблемы.

Может быть, после того, как Арес найдет подонков, избивших Кару, он выследит и Джексона.

Несколько минут оба молчали. Тишина была уютной – у Всадника никогда не случалось такого с женщинами. Ему было хорошо.

Пока Кара не заговорила о том, о чем он и слышать не хотел.

– Арес… ты чувствуешь себя виноватым из-за своей семьи, да? – Она приподнялась на локте и посмотрела на него. – Из-за того, что твоя жена и дети погибли, а ты так и не сказал им о своих чувствах.

Всадник окаменел.

– Я любил своих детей.

– Я в этом и не сомневаюсь. – Ее тон был умиротворяющим, и Арес слегка расслабился, а когда она провела пальчиком по его груди, и вовсе успокоился. Как это у нее получается? Он видел, как она превратила чертового цербера в ласковый комок меха, был свидетелем тому, как она очаровала Битву от ушей до кончиков копыт.

– Но ты боишься, что они этого не знали. И ты воздвиг в их честь святилище, хотя на самом деле не хочешь его видеть.

Он схватил Кару за руку, пытаясь заставить замолчать.

– Хватит этой психологической чуши. И вообще, ты что, специалист по святилищам?

Ветерок рассыпал ее волосы по его коже. Приятно. Даже слишком.

– Когда мама умерла, у меня остались ее вещи… всякая ерунда вроде заколок для волос. Ее зубной щетки. Я убрала их подальше и никогда на них не смотрела.

Всадник нахмурился:

– Потому что винишь себя в ее смерти?

– Потому что не помню, говорила ли маме, что люблю ее. Я была еще ребенком, так что, наверное, говорила, но не помню этого. Мне кажется, я не хотела хранить ее вещи, потому что они напоминали мне об этом, понимаешь?

Да уж, он прекрасно это понимал. Но ему не понравилось, что Кара видит его насквозь.

– Арес!

Мужчина рывком сел и закрыл собой Кару от Лимос, которая возникла в открытых дверях между патио и спальней.

– Арес, мы поймали… – Она осеклась, и на ее загорелых скулах проступил румянец. – Ой! Э-э-э… Привет, Кара!

– Лучше бы это было что-то важное, – пробурчал Арес.

– Ну еще бы, – надулась Ли. И тут же расплылась в улыбке. – Мы нашли Падшего ангела.

Сердце Ареса пропустило удар:

– Где?

– Тусуется в гостиной. Танатос поставил ему диск с «Армагеддоном». Намек такой, знаешь ли.

– Мы придем через минуту.

Лимос подмигнула Каре и исчезла.

– Это означает то, что я думаю? – спросила девушка, и настал черед Ареса улыбаться.

По многим причинам он не смел надеяться на это. Да, «конец света» беспокоил его больше всего, и так будет всегда. Перенос агимортуса на Падшего ангела не отменял того, что Аресу, его брату и сестре всё равно придется перейти в наступление, защищая этого парня. Но это означало, что Кара останется в живых.

И он больше не будет слабеть рядом с ней. Броня защитит его от эмоций, а как раз это Всаднику и нужно. Ведь они ему не понадобятся, верно? Если Кара перестанет быть носителем агимортуса, Аресу придется от нее избавиться, иначе она станет мишенью для Мора.