Поиски казались бесконечными. От пыли, поднимавшейся с поспешно переворачиваемых страниц, щекотало в носу, но чихнуть никак не удавалось. Наконец капитан увидел, что пасха в прошлом году приходилась на двенадцатое апреля. Он начал просматривать газеты за апрель, быстро пробегая глазами заголовки и мелкие строчки хроники. Нужное ему сообщение оказалось таким большим и заметным, что он чуть было его не пропустил. Его внимание привлекла фотография. Подпись под ней гласила, что в церкви святой Сабины сочетались браком сын министра Вильяни — Федерико Вильяни, главный врач-ортопед Римской городской больницы, и синьорина Летиция Дзаниратти.

Церковь святой Сабины, самая красивая романская церковь в городе, была ему хорошо знакома. Не потому, что его слишком интересовала романская архитектура и ее последующая эволюция в средние века, а потому, что там венчалась пара его приятелей. И главное, несколько лет назад у этой церкви ему назначала свидания одна потрясающая австриячка, чтобы потом принять его в своей роскошной квартире на Авентинском холме. («Да благослови ее господь, где бы она сейчас ни была», — подумал он, вороша приятные воспоминания.) Так как любовница Де Дженнаро была пунктуально точна, то ей частенько приходилось ожидать его в самом храме, и он должен был разыскивать ее в проклятущей тьме среди колонн и реставрированных древностей: это было не так-то легко, потому что рослая блондинка к тому же любила прятаться. Однако в таких случаях достаточно было стать посреди церкви, начать громко чертыхаться и скрежетать зубами, и она немедленно выскакивала откуда-то из мрака и затыкала ему рот: «Что ты! Нельзя богохульствовать в церкви!»

Он еще продолжал улыбаться, когда поставил машину на площади Кавальери-ди-Мальта. Как обычно, перед воротами Верховного военного Мальтийского ордена толпилась группа туристов. Они пытались увидеть в замочную скважину[37] купол собора святого Петра и словно состязались в том, кто издаст более идиотский возглас восхищения. Капитан медленно прошел расстояние, отделяющее маленькую площадь от церкви святой Сабины, краем глаза следя за двумя парнями на мотоцикле «сузуки» — похоже было, они собираются вырвать у впавших в экстаз туристок не радости любви или секса, а их сумочки. Но наконец мотоцикл, прогрохотав, как ракета, исчез, и парни не нарушили никаких законов, кроме правил дорожного движения.

— Извините, как пройти к цирку Массимо? — обратился к Де Дженнаро старичок-иностранец с великолепным итальянским выговором. Капитан указал на спуск.

— Прямо. Вы сразу увидите — он похож на стадион.

— Спасибо.

Де Дженнаро вошел в знакомый прохладный сумрак, и, как боль от удара под ложечку, его пронзили воспоминания. Австриячки не было, она не пряталась за источенной временем чашей для святой воды, и ее, увы, не найти, даже если зажечь пять-шесть свежих огарков. Не спеша он подошел к низенькому человеку, хлопотавшему вокруг целого строя свечей, насаженных на железные острия. Так как сторож не обернулся, капитан легонько тронул его за плечо.

— Извините.

— Чего вам?

— Священника случайно нет?

— Он здесь, но не велел его беспокоить. Священник занят, я не могу его отрывать от дел.

— Я из полиции.

— Что?

— Я капитан карабинеров, из следственного отдела, — повторил Де Дженнаро, но церковный сторож вновь занялся своими свечами с таким видом, будто ничего не слышал или ему наплевать на услышанное. Де Дженнаро размышлял, что же ему делать — подождать или громко повторить свои слова, но тут обнаружилось, что сторож просто тянет время. Он обернулся с изумленным и одновременно раздраженным видом.

— Подождите здесь.

— Хорошо, — сказал капитан, однако последовал за ним в глубину церкви, где царил полумрак. Как только капитан понял, куда идти (в то же мгновение до него донесся жизнерадостный и самодовольный голос, выговаривавший кому-то — правда, не слишком строго), он, ускорив шаг, легко обогнал сторожа. Дверь поддалась.

— Разрешите?

Рядом сопел сторож, порываясь войти и доложить о посетителе. Капитан его мягко отстранил.

— Входите, входите, — пропел звучный, сладкий тенор. Из другой двери выглянул мальчишка-служка, в руках у него были осколки разбитого бокала. Пока он продолжал собирать с пола стекло, Де Дженнаро переступил порог и вошел в комнату — нечто вроде небольшого кабинета. Навстречу ему спешил мужчина, на удивление гладкий и розовощекий.

— Входите, входите!

— Мое почтение, святой отец. У меня к вам один маленький вопрос.

— Разрешите, я попробую угадать. Вы насчет свадьбы?

— Вот именно.

— Входите, садитесь, я отвечу на все ваши вопросы.

— Спасибо. Меня интересуют главным образом свидетели со стороны жениха.

— А, понимаю, — сказал священник, с любопытством уставившись на него. — И что именно?

— У вас есть книга, в которую вы записываете… нет, кажется, сами свидетели должны в ней расписаться перед церемонией… извините, я не слишком сведущ в этих делах.

— Разумеется. Вижу, молодой человек, эта подробность вас очень волнует.

— Да, действительно. Могу я посмотреть книгу записей? — спросил капитан. Теперь в смеющихся глазах хозяина кабинета промелькнуло сомнение. Казалось, он уже достаточно позабавился и не знает, продолжать ли ему и дальше в таком шутливом тоне или поскорее закончить этот разговор.

— Вы что, намереваетесь столь же тщательно проверить и все остальные детали, касающиеся вашей свадьбы?

— Да нет, святой отец, дело идет вовсе не о моей свадьбе, а о венчании этого… ну, как его… погодите, я где-то записал фамилию… сейчас найду листок… вот, черт возьми… ах, извините!

— Ничего, ничего. Но прошу вас, больше не чертыхайтесь.

— Не беспокойтесь, святой отец, — с улыбкой успокоил его капитан. Этот был еще ничего. Во времена австриячки (да воздаст ей господь, куда бы теперь ее ни забросила судьба) здешний приходский священник был жуткий зануда, начисто лишенный чувства юмора. Когда капитан попадался ему на глаза, священник мерил его хмурым взглядом и спрашивал: «Вы что, юноша, опять пришли в нашу церковь богохульствовать?»

— Ах вот: бракосочетание Вильяни и Дзаниратти.

Священник заговорщицки кивнул, подавшись вперед всем телом. Дыхание у него было горячее, немного отдающее хорошим вином и чистое, что свидетельствует о здоровом желудке.

— Вы из полиции? Комиссар?

— Из следственного отдела.

— Какой именно полиции?

— Судебной. СП. Корпус карабинеров.

— Ах вот что!

— Ну да. Показать удостоверение или…

— Нет-нет. Сейчас я принесу книгу записей.

Он исчез в каком-то закутке, словно в задней комнате лавки, наступив при этом на большой осколок разбитого служкой бокала. Стекло захрустело, и священник поддал осколок ногой, пробормотав нечто весьма похожее на проклятие. Он тотчас возвратился с толстенной книгой под мышкой.

— Вот, пожалуйста, — швырнул он книжищу на стол. Капитан едва успел убрать со стола пальцы и как ни в чем не бывало изобразил на лице горячий интерес.

— Как, вы говорите, их фамилии?

— Вильяни и Дзаниратти, — повторил Де Дженнаро, не веря ни на секунду, что эта старая церковная лиса могла позабыть о столь пышной свадьбе.

— Мне кажется… да-да, припоминаю… возможно, это была… Ну, что поделаешь, пройдет всего каких-то несколько месяцев — и уж никак не вспомнить… Наверно, — тем временем он энергично листал книгу, — наверно… да-да, довольно видные люди, если не ошибаюсь. Не могу сказать с полной уверенностью, но, кажется, в числе свидетелей… ведь вас интересовали свидетели, не так ли?

— Со стороны жениха.

— Ах, да-да. Вот, пожалуйста.

После получаса, проведенного в чудесной прохладе подлинного храма тринадцатого века, жара на улице просто возмущала. Перед входом уже толпилась другая группа туристов, их стало еще больше. За туристами маячили какие-то нагло ухмыляющиеся парни подозрительного вида, но уже без мотоциклов. Капитан не спеша направился к своей машине. За стеной виллы Мальтийского ордена высились густые кипарисы и весело щебетали птицы. Мысль о том, что стоило бы задержаться здесь на четверть часика, а то и на целых два, насладиться непривычной тишиной, а может и попытаться подцепить какую-нибудь крошку, была возможно, и не плоха, но толстая книга священника дала точный и ясный ответ: еще один след — и, наверно, самый важный!