С приходом Вилли дом наполнился шумом, радостным смехом. Вилли включил радиоприемник, усадил детей к себе на колени, слушал музыку, играл с Джонни и Фэми.
Вскоре Нелли поставила на стол тарелки с горячим подрумянившимся картофелем, поверх которого лежал зажаренный бараний бок. Прекрасный обед! Не часто в доме Рендолов бывает такой праздник. Но откуда появилось все это?
Когда все уселись за стол, Нелли поставила даже бутылку шотландского виски. Это было сверх всяких ожиданий. Вилли удивленно посмотрел на жену. Она поняла его взгляд и спокойно ответила:
- Не удивляйся, Вилли. Нам очень повезло. Вчера не было ни цента - а сегодня, видишь, целое богатство… Я получила, - разъяснила она, - наследство недавно умершего и давно забытого дяди. Десять тысяч долларов!..
- Что ты говоришь?! - Вилли подошел к Нелли, обнял и поцеловал в щеку.
Нелли вспыхнула от этой сердечной ласки, покраснела и крепко прижалась к мужу. Он стоял возле нее высокий, плечистый. У него был красивый высокий лоб, на котором часто сходились морщинки, и от этого казалось, что он всегда о чем-то думает, что-то решает важное…
«Неужели он не замечает изменений на моем лице? - удивленно подумала Нелли. - О боже, разве так умело сделано все? Какой стала медицина - она всемогуща! Пусть же Вилли никогда не заметит, не узнает о моем поступке…»
- Знаешь, Вилли, - прошептала горячо Нелли, отводя взгляд куда-то в сторону. - Этот дом уже наш, мебель - наша, собственная. Автомашина также наша. За все я уже заплатила в кассу Уолтера. Может быть, ты сделал бы как-нибудь иначе, но мне страшно осточертело наше кочевничество по Республике. Хочется хоть несколько лет пожить спокойно, по-человечески…
- Милая моя Нелли! Хорошо, конечно, что ты заботишься о детях, о их будущем. Я так ценю эту твою заботу, - произнес с особенной нежностью Вилли и поцеловал жену в горячий, немного вспотевший лоб.
Время за беседой идет быстрее, чем обычно. Не успели супруги Рендолы наговориться, как солнце опустилось за горизонт и за окнами начали быстро сгущаться сумерки. Вилли вышел на веранду, долго любовался вечерней зарей, прислушивался к затихающим звукам трудового дня.
В его глазах сейчас все приобретало новое значение. Он видел над головой проплывающие облака - и считал их своими, потому что они плыли над его собственным домом; он слышал в саду щебетание птиц и как никогда радовался этому - они щебетали в его собственном саду; он чувствовал густой запах трав и цветов, и в эти минуты еще сильнее хотелось ему жить и жить, бороться и творить, потому что, наконец, трава эта и цветы росли и цвели на его собственном кусочке земли, который он много лет искал по Федеральной Республике…
Глава VI
Когда Круцкий и Свистунов вошли в один из номеров отеля «Черный ворон», Назаров полулежал на диване в важной позе, скрестив руки на груди. Шторы на окне были приподняты, и свет заходящего солнца лился в комнату широким потоком.
- Вы приглашали нас, мистер Назаров? - угодливо поклонившись, спросил Круцкий.
- Да,- грубо ответил Назаров, не меняя позы.- А вы почему опаздываете? Так начинаете служить? Дисциплины не знаете?
- Мы, мистер Назаров.» - заискивающе стал оправдываться Круцкий.
- Не оправдывайтесь, - перебил его хозяин номера.- Не ваши объяснения - мне служба нужна! Понимаете?
Назаров поднялся с дивана, натянул на ноги большие, на каучуковой подошве ботинки.
- Так вот, господа, игра начинается… - легкая усмешка пробежала по .его лицу. Голос стал мягче.- И, как вы знаете, игра опасная…
- Знаем, сэр, - почтительно ответил смуглый с большими оттопыренными ушами Круцкий.
Казалось, что у этого человека специально выросли уши такими огромными, чтобы подслушивать чужие разговоры, собирать ложь, клевету. Не зря этот бывший, как и Свистунов, гитлеровский полицейский подался В шпионы.
- Знаете, да не все, - Назаров приподнялся на носках, чтобы стать немножко выше.- Ваша жизнь, как и моя, поставлена на карту. Мы или выиграем - и снова сможем жить вот в таких комфортабельных отелях,- и он показал рукой на обстановку комнаты, - или проиграем, - и тогда уже никогда не придется участвовать ни в какой игре. Садитесь, господа. Выпьем и обо всем переговорим.
Возле одного из окон стоял круглый стол, прикрытый тонкой салфеткой. Назаров приподнял ее,, и гости увидели много бутылок с вином и разнообразную закуску.
- Вот это по-русски, черт возьми, - пробасил радостно Свистунов. - Только нашей русской горькой нет…
- Скоро и ее попробуем, - уверенно ответил Назаров, наливая вино в бокалы. - Итак, господа, за наш успех…
Глава VII
От Сен-Криттона до главного города Республики двадцать миль. Вилли Рендол любил рано встать, осмотреть автомашину, вывести ее на шоссе и гнать до города так, чтобы ветер свистел.
Сегодня он выехал позднее обычного. Задержался дома, уточняя расчеты одного из своих небольших изобретений.
Шоссе - прямое, как стрела. По сторонам дороги проплывают небольшие леса, зеленые долины, квадраты полей, на которых волнуется еще недозревшая пшеница. Приятно любоваться красотой окружающей природы, чувствовать бодрящую свежесть утра.
Однако сегодня чарующая прелесть летних пейзажей не особенно привлекала его. Он почти не слышал одно образного шума мотора, а думал, думал… Рендол видел себя возле своего домика в саду. Он разбивает цветник вместе с Джонни и Фэми, подвешивает гамак в тени густого тополя. Нелли, как всегда заботливая и ласковая, носит воду, помогает обкапывать яблоньки… А какие можно сделать путешествия на автомашине вместе с семьей! Вот когда Рендол воспрянул духом. Теперь уже можно забыть ворота биржи труда, возле которых он простаивал по несколько суток подряд, чтобы наняться грузчиком, шофером или простым мойщиком автомашин.
Главный город Республики возник на горизонте неожиданно, как только автомашина выскочила на холм. Окутанный утренней дымкой, он был похож на призрак.
Сегодня как никогда не хотелось инженеру ехать в этот жесткий, железобетонный город.
Он хорошо знал его, научился понимать его железный грохот.
Вот Третье авеню. Рендола сразу оглушили клаксоны автомашин, шум людского неумолчного прибоя. Где же солнце, только что золотившее поля за Сен-Криттоном, рассыпавшее по земле свои яркие, неповторимые краски? Вместо него - холодный блеск витрин, серый камень зданий, тяжелые плиты бетона.
Исчезло даже небо. Кусочек его, светившийся вверху, - такой маленький, что его можно прикрыть ладонью. Здесь не слышно ласкового дыхания ветра. Человеку, впервые приехавшему в город, покажется, что он попал в какой-то огромный подвал. Повсюду - камень, железо, стекло. Они сжали со всех сторон живые потоки людей, мнут их, калечат. Город-спрут, город-дракон! Сколько люди ни придумывали ему названий, но ни одно из них не может по-настоящему определить его омерзительный, жестокий облик..
Шумит, грохочет улица. Она перебрасывает толпы людей с одного конца улицы в другой, дышит в лицо пылью, перехватывает дыхание едким запахом бензина и дыма. И крик вырывается из груди, крик возмущения и отчаяния:
- Замолчи! Довольно!..
Но улица шумит, по прежнему грохочет железным громом. Это - ад, это - дьявольская кузница, где все идет на слом, кипит в огне…
И вдруг посреди улицы Рендол заметил огромную толпу людей. Может быть, произошла какая-нибудь исключительная автомобильная катастрофа и привлекла внимание зевак и любителей сенсации - корреспондентов газет?
Поравнявшись с толпой, инженер остановил машину. Через головы людей он заметил какой-то черный предмет.