Лейтэ быстро направился к каюте радиста. Он взбежал по одному трапу, поднялся по другому. Под ногами скрипел снег, наметенный сюда накануне. Стараясь идти как можно тише, Лейтэ подкрался к окну каюты. Оно было плотно закрыто, и лишь сквозь маленькую щелочку вверху пробивался свет. Но сквозь нее он ничего не мог разглядеть. Лейтэ приложил ухо к окну. Он услыхал какой-то шорох. Пытаясь подняться выше, поскользнулся и ударился головой о стенку каюты. Моряк выпрямился и растерянно провел рукой по лицу. Снова прижался ухом к окну, но теперь уже ничего не услышал. Простояв так с минуту, Лейтэ тихонько пошел вдоль стены и, подойдя к двери радиорубки, попробовал ее открыть. Но дверь, как видно, была заперта па ключ или на задвижку.
Тогда он постучал.
Никто не ответил. Лейтэ рассердился и стал колотить изо всех сил. Внезапно с крыши рубки его осветил фонарь и послышался голос:
- Здорово, боцман! Что так стараешься? - И сверху на палубу спрыгнул Павлюк с ружьем в руках.
- А зачем это ты на ключ запираешься? - сердито спросил старый моряк.
- Да чтобы случайно медведь не залез, - ответил кочегар. - Вот уже несколько минут слышу, как кто-то топчется… Думал - зверь. Схватил ружье и через люк, что в потолке, наверх… Пожалуйста, - пригласил он Лейтэ, повернув ключ и открыв дверь радиорубки.
- Благодарю… Я только хотел сказать, что в кубрике громкоговоритель не работает, - пробормотал Лейтэ и ушел.’
Вслед ему послышался тихий смех кочегара.
Громкоговоритель не работал уже почти полмесяца.
Глава VI
По утрам Вершемет выходил на лед и бродил вокруг парохода, надеясь встретить зверя. За несколько сот метров от «Лахтака» появилась полынья. Там охотник выжидал нерп.
- И медведям уже время гулять, - сказал он, удивляясь отсутствию зверя.
Раза два встречались следы песцов, и это натолкнуло его на мысль снова начать охоту на эту арктическую лисицу. Ведь первая охота окончилась ничем. Капканов так и не поставили. Встреча с норвежцами и другие хлопоты заставили охотника-боцмана забрать капканы обратно на пароход.
На этот раз Вершемет сам отнес четыре капкана на то же место, где когда-то с юнгой нашел Эрика Олаунсена.
Следов песца он заметил гораздо меньше, чем раньше, но, очевидно, зверь еще посещал это место. Полынья между торосами покрылась крепким слоем гладкого льда.
Вершемет поставил капканы и решил в ближайшие дни попытать охотничьего счастья на острове.
На следующий день он пошел посмотреть капканы. Его сопровождали Запара и Степа.
Низко над горизонтом светило солнце. Оно освещало ледяное поле, покрытое торосами и снежными заносами, пароход и отвесные черные скалы, которые вырисовывались на фоне белого ландшафта острова Лунной Ночи.
Дорогой говорили о льдах. Вершемет высказывал предположение, что сжимание льда может повториться, что ледяное поле, в которое вмерз «Лахтак», может прижать его к берегу, и тогда им будет угрожать опасность остаться без парохода. Запара же считал, что, во-первых, их защищают айсберги, стоящие на мелях (об этом, но его мнению, свидетельствовало то, что с тех пор, как они стоит у берега, не заметно никакого дрейфа), и, во-вторых, находясь по эту сторону острова, они прикрыты самим островом от океанской прибойной волны.
Разговаривая, о-ни подошли к первому капкану. На снегу возле него сидел пушистый зверек. Две железные дуги крепко держали его за лапу. Испуганное животное прижалось к капкану, из которого не могло выдернуть лапу. Вершемет метким ударом сразу прикончил песца. После этого отвел пружину и освободил зажатую дугами лапу. Он бросил зверя в мешок, который нес с собой, снова наладил капкан и пошел дальше.
- Надо ожидать богатой добычи, - высказал свое мнение Запара.
- Кто его знает… - ответил охотник, не желая об этом говорить.
- У песца теплый мех, - сказал метеоролог, обращаясь к юнге, - поэтому и ценится так. Его уничтожают в большом количестве. Однако в последнее время его все больше разводят на специальных фермах. Лучше всего разводить его на островах, вокруг которых море или вовсе не замерзает, или замерзает на очень короткое время. Тогда они не убегают с острова. Иногда приходится ставить изгородь, вкапывая ее глубоко в землю. Песец - отчаянный грызун. Хватает зубами все, что попадает на глаза. У Фритиофа Нансена, когда он зимовал на Земле Франца-Иосифа, эти лисицы украли термометр. Через некоторое время Нансен нашел его в скалах. Но они украли его вторично, и ученый, сколько ни искал, так и не напел его.
- А мясо их можно есть? - заинтересовался Степа.
- Об этом надо спросить Вершемета. Я читал, что голландские моряки пробовали есть мясо песца; оно показалось им очень твердым и невкусным. Все же они ели. Кроме того, они били белых медведей, но, считая, что медвежье мясо ядовито, не ели его.
- Ну и чудаки же голландцы, - заявил Вершемет, слушая Запару. - Разве можно такую гадость есть, - охотник встряхнул мешком, - и при этом вовсе отказаться от медвежатины!
Подошли ко второму капкану, но там их ждало разочарование. Капкан стоял пустым. Пустыми нашли также третий и четвертый капканы, причем из четвертого какой-то хитрец-зверек вытащил и съел приманку. Пройдя но следам, охотник выяснил, что это тот самый песец, который лежал у него в мешке. Зверю удалось вытащить из четвертого капкана приманку, и, очевидно, уверенный в своей ловкости, он пошел затем к первому, но там ему не повезло.
Вершемет был сердит. Он мечтал о богатой добыче, а вместо того поймал лишь одного зверька. Крякнув, он сказал:
- Нет, надо перебираться на остров. Завтра же иду туда.
Они возвратились на пароход. Степа вынул из мешка зверя и, держа его за длинный пушистый хвост, показывал всем. Эрик Олаунсен, как знаток, подул па мех и затем погладил его рукой.
- Эльгар, - сказал он, показывая глазами па песца, - Эльгар. - И, указывая на себя, добавил: - Я назыуйсь чукчи Эльгар.
Олаунсен уже знал несколько русских слов; Степа знал несколько норвежских, и теперь раскрылась тайна слова «эльгар». Оказалось, что Эрика Олаунсена чукчи прозвали Эльгаром, иначе говоря, - полярной лисицей.
Глава VII
На следующий день Вершемет не пошел охотиться на остров. Вахтенный заметил в бинокль на льду двух человек., которые шли с острова. Пока ждали гостей, Степа вытянул на палубу складную резиновую лодку, так называемый клипербот, Юнга достал его из боцманской кладовой.
Этот клипербот в свое время попал к Лейтэ от морского летчика, самолет которого потерпел аварию, налетев на мель во время посадки. Летчик вынужден был оставить поломанный самолет и спасаться на клиперботе. Его подобрала шлюпка «Лахтака». История эта имела изрядную давность, и Лейтэ совсем забыл о лодке.
Теперь, с разрешения Лейтэ, юнга решил испытать клипербот в полынье, открывшейся иа льдине. Захватив лодку и весло, он отправился к полынье. Эрик Олаунсен, или, как его теперь называли, Эльгар, хотел сопровождать юнгу, но Запара задержал его.
- Не советую. Не советую! - сказал метеоролог и отрицательно покачал головой.
С юнгой пошел Шелемеха.
- Вы бы ружье взяли, - посоветовал Вершемет.
- Обойдется и так, - возразил Шелемеха, которому пе хотелось таскать ружье.- День ясный. На палубе народ. Вон с берега идут. Да и нам к пароходу три минуты бегу.
- А все-таки возьмите, - настаивал охотник.
- Надо, надо! - подтвердил и Запара. - Возьмите хотя бы мое.
Шелемеха согласился взять двустволку.
Черная холодная вода спокойно поблескивала стеклянной поверхностью. Два товарища нарушили этот покой. Они спустили клипербот иа воду и начали плавать по небольшому озеру, длиной около двухсот метров, а шириной - не более тридцати пяти.
Легонькая лодка то быстро скользила вдоль одного ледяного берега, то, пересекая озеро, бежала вдоль другого. От одного толчка весла клипербот мчался с быстротой, какой вовсе не ожидал Степа. С палубы парохода следили за лодкой и одновременно за тем, как по ледяному полю приближались две человеческие фигуры.