Он ждал, и я хотела плюнуть в него, потому что он знал, он знал, что я не знаю что это такое, и хотел, чтобы я призналась в этом.

— Скажи мне, — сказала я ровно.

— Два раза в год, как правило, примерно в период Летнего и Зимнего Солнцестояний, каждый подданный Весеннего Двора — будь то Высший Фэ или низший, должен выплатить Оброк в зависимости от его дохода и статуса. Так мы содержим поместье, охрану, слуг и платим за еду. В ответ Тамлин защищает, управляет, помогает, когда может. Это обмен. В этом году он перенес дату на месяц вперед — чтобы дать дополнительное время для сбора средств, чтобы отпраздновать. Но вскоре посланцы от каждой деревни или клана прибудут сюда, чтобы заплатить свой Оброк. Как жена Тамлина, ты будешь сидеть рядом с ним. И если они не заплатят... Ты должна будешь сидеть там, пока он будет вершить правосудие. Это может быть довольно неприятно. Я буду вести учет тех, кто пришел или нет, тех, кто не платит. И потом, если они не заплатят свой Оброк в трехдневный срок, он должен будет начать на них охоту. Сама Высшая Жрица — Ианта — наделит его священными правами для этого.

Ужасно.. жестоко. Я хотела сказать это, но взгляд Люсьена... мне и так хватает людей, осуждающих меня.

— Так дай ему время, Фейра, — сказал Люсьен. — Давай переживем свадьбу, Оброк в следующем месяце, и тогда... тогда мы подумаем об остальном.

— Я дала ему время, — сказала я. — Я не могу оставаться взаперти в доме вечно.

— Он знает это, хоть и не говорит, но он это знает. Поверь мне. Прости его за то, что расправа с его семьей не позволяет ему быть таким.. мягким касательно твоей безопасности. Он терял тех, кто ему дорог слишком много раз. Как и все мы.

Каждое слово было сродни топливу, добавляемому в кипящую яму в моем животе.

— Я не хочу выходить замуж за Высшего Лорда. Я просто хочу выйти замуж за него.

— Один не существует без другого. Он такой, какой он есть. Он всегда, всегда будет защищать тебя, нравится тебе это или нет. Поговори с ним об этом, серьезно поговори, Фейра. Вы разберетесь, — наши взгляды встретились. Мышцы вырисовались на челюсти Люсьена. — Не проси меня выбирать.

— Но ты намеренно не говоришь мне многие вещи.

— Он мой Высший Лорд. Его слово — закон. У нас есть единственный шанс, Фейра, чтобы восстановить и сделать мир таким, каким он должен быть. Я не начну новый мир с того, что предам его доверие. Даже если ты...

— Даже если я что?

Его лицо побледнело, и он провел рукой по лошадиной гриве цвета паутины.

— Я вынужден был смотреть, как мой отец резал женщину, которую я любил. Мои братья заставили меня смотреть.

Мое сердце сжалось из-за него — из-за боли, что преследовала его.

— Не было такого заклинания, не было чуда, которое могло бы вернуть ее. Не было собравшихся Высших Лордов, чтобы воскресить ее. Я смотрел, как она умирала, и я никогда не забуду тот момент, когда я услышал, как ее сердце перестало биться.

Мои глаза горели.

— Тамлин получил то, что я нет, — сказал Люсьен тихо, его дыхание прерывалось. — Мы все слышали, как сломалась твоя шея. Но ты вернулась. И я сомневаюсь, что он тоже когда-нибудь забудет этот звук. И сделает все возможное, чтобы защитить тебя от подобной опасности, даже если это означает хранить секреты и следовать правилам, которые тебе не нравятся. В этом он не уступит. Так что не проси его — не сейчас.

У меня не было слов. Дать Тамлину время, дать ему привыкнуть... это меньшее, что я могла сделать.

Шум строительства заглушил пение лесных птиц задолго до того, как мы ступили в деревню: молотки стучат по гвоздям, люди выкрикивают указания, домашний скот ревет.

Выйдя из леса, мы очутились перед наполовину восстановленным поселением: маленькие красивые строения из камня и дерева, самодельные конструкции поверх припасов и скота... Единственное, что казалось абсолютно законченным — это большой колодец в центре города и то, что было похоже на таверну.

Нормальность Прифиана, его исключительное сходство с землями смертных, до сих пор удивляет меня. Я словно находилась в своей родной деревне. Несколько более опрятной, недавно построенной деревне, но планировка, основные пункты... все то же самое.

Я чувствовала себя чужаком, когда мы с Люсьеном вьехали в самое сердце суматохи, и все вокруг прекратили работать или продавать, или просто слоняться и посмотрели на нас.

На меня.

Словно тишина разошлась волнами — звуки деятельности умерли даже в самых отдаленных уголках поселения.

— Фейра Разрушительница Проклятия, — кто-то шепнул.

Ну, это было новое имя.

Я порадовалась длинным рукавам моего костюма для верховой езды и перчаткам в тон, которые я натянула до того, как мы вошли в деревню.

Люсьен направил свою кобылу к высокому Высшему Фэ, который, по-видимому отвечал за строительство дома, граничащего с фонтаном колодца.

— Мы приехали, чтобы предложить вам помощь, — сказал он достаточно громко, чтобы все услышали, — мы в вашем распоряжении на весь день.

Мужчина побледнел.

— Благодарю, милорд, но ничего не нужно, — его глаза жадно скользнули по мне, расширяясь, — долг уплачен.

Мои ладони вспотели еще больше. Моя кобыла била копытом по рыжеватой уличной грязи.

— Пожалуйста, — сказал Люсьен, изящно склонив голову.

— Усилия по восстановлению, мы хотим разделить эту ношу. Это будет для нас честью.

Мужчина покачал головой.

— Долг уплачен.

Так продолжалось везде, где мы остановились: Люсьен, спешивающийся с просьбой помочь и вежливые, почтительные отказы.

Через двадцать минут мы уже возвращались в тень и шелест леса.

— Он позволил тебе привезти меня сегодня, — сказала я хрипло, — чтобы я перестала обращаться с просьбой помочь?

— Нет. Я решил привезти тебя сам. По этой же самой причине. Они не хотят или не нуждаются в твоей помощи. Твое присутствие отвлекает и напоминает лишний раз о том, через что они прошли.

Я вздрогнула.

— Однако их не было Под Горой. Я никого не узнала.

Люсьен задрожал.

— Нет. У Амаранты были... лагеря для них. Знатным и избранным фейри было разрешено жить Под Горой. Но если люди двора не были заняты производством товаров и пищи, их запирали в лагерях, расположенных в сети туннелей Под Горой. Тысячи людей, ютящихся в камерах и туннелях без света и воздуха. Пятьдесят лет.

— Никто никогда не говорил…

— Было запрещено говорить об этом. Некоторые из них сошли с ума, начали питаться друг другом, когда Амаранта забывала отдать приказ охранникам, чтобы те накормили их. Некоторые сформировали банды, которые рыскали по лагерям и делали... — он потер брови большим и указательным пальцами. — Они делали ужасные вещи. Сейчас они пытаются вспомнить, как это — быть нормальными, как жить.

Желчь жгла мне горло. Но эта свадьба... да, возможно, это будет началом исцеления.

Однако, казалось, покрывало обволакивает мое сознание, заглушая звук, вкус, чувства.

— Я знаю, ты хотела помочь, — продолжил Люсьен, — мне жаль.

Мне тоже.

Необъятность моего нескончаемого существования разверзлась передо мной.

Я позволила ей поглотить меня всю.

Глава 4

За несколько дней до свадебной церемонии начали прибывать первые гости, и я была рада, что никогда не стану Высшей Леди, не сравняюсь с Тамлином в ответственности и могуществе.

Маленькая, давно забытая часть меня бушевала и кричала по этому поводу, но…

Ужин за ужином, завтраки, пикники и охота.

Меня представляли гостям снова и снова, и мое лицо болело от улыбки, которую я носила приклеенной днем и ночью. Я уже начала с нетерпением ждать свадьбы, зная, что когда она закончится, мне не придется выглядеть счастливой или разговаривать с кем-либо или делать что-то целую неделю. Месяц. Год.

Тамлин терпел все это – тихо и по-звериному выжидающе – и повторял мне снова и снова, что приемы были способом представить меня Двору, поводом для торжества. Он заверил меня, что ненавидит эти вечера так же, как и я, и что один лишь Люсьен веселится на них, но... Иногда я ловила широкую улыбку на лице Тамлина. И, по правде говоря, он заслуживал этого, он заслужил это. И все эти люди заслуживали тоже.