— Леви! Ты меня до бегемотиков напугал! — я поправила ткань на груди.

— Напугал тебя до бегемотиков? — Он запрокинул голову назад, смеясь над моей фразой. — Ты знаешь, как правильно ругаться, когда трезвая, Вероника?

Я закатила глаза и хмыкнула.

— Я знаю, как богохульствовать, Леви. — Подойдя к шкафу, я достала уместные балетки и подходящий к платью шарф.

Он продолжал дразнить меня.

— Не богохульствовать. Богохульство это для дамочки середины века, носящей панталоны, а я точно знаю, ты из тех, кто предпочитает кружева. Так что я спрашиваю, знаешь ли ты как ругаться, сквернословить, говоря дерьмо и че...

Игнорируя его комментарий о моем выборе нижнего белья, я подняла палец и погрозила ему.

— Я знаю, о чем ты. Я просто выбираю не говорить подобные слова. Мама всегда говорила, что это не женственно, — объяснила я, высоко держа голову, пока мастерски завязывала шарф вокруг шеи.

— Тогда, наверное, не следует рассказывать ей, что, когда ты выпьешь, ругаешься как пьяный пират?

Я схватила что-то - свою кисточку - чтобы запустить в него, но он поймал ее, и его плечи тряслись от смеха. Как я могла подумать, что он стал другим человеком? Лучший Леви? Та короткая симпатия, которую я ощущала по отношению к нему, испарилась. Я хотела поспорить с ним, но мое внимание захватило изображение на экране моего ноутбука. Он смотрел на фото?

Я бросилась к нему, прыгая на кровать и захлопывая крышку ноутбука. Подол платья задрался и Леви открылся прекрасный вид на мои розовые кружевные трусики. Я повернулась к нему, и он беззастенчиво таращился на мою полуголую попу. Он больше не смеялся, это был плюс. Его руки покоились в карманах, и он раскачивался на каблуках, но он не оторвал от меня глаз, даже когда облизнул губы. Я села, провела руками по платью и сделала вид, что мои щёки не покраснели.

Леви откашлялся и протянул руки ко мне.

— Нам пора идти. У меня для нас большие планы.

Схватив его за руки, я соскользнула с кровати, ещё раз поправляя платье.

— Большие планы? Что за планы?

— Это сюрприз. Пойдём. — Он потянул, но я вырвалась.

— Я не люблю сюрпризы.

— Не глупи. Все любят сюрпризы.

— Что ж, а я - нет, — сказала я с вызовом в голосе, собирая волосы и заплетая их. — Я организатор, Леви. Я не люблю сюрпризы. По крайней мере, когда дело касается меня.

Он задумчиво почесал подбородок. Выглядя так, словно пришёл к какому-то решению, он отвернулся и побрел к столу, беря корзинку для пикника, которую я не заметила.

— Полагаю, ничего из этого мне не понадобится.

— П-подожди, — я бросилась к нему и вцепилась в корзинку. — Что в ней?

Потирая рукой рот, он покачал головой.

— Неа. Ты не можешь посмотреть, ты ведь не любишь сюрпризы и это - он указал на корзинку — это часть сюрприза.

— Что? Нет, мне надо взглянуть. Дай мне посмотреть. — Когда я потянулась к ней, он убрал ее за спину. Мне пришлось взять его за руки, чтобы приблизиться к ней и получилось так, что Леви обернул руку вокруг меня.

— Неа. Нет сюрприза. Нет пикника. Нет корзинки.

— Леви, дай мне посмотреть. — Его рука вокруг меня сжалась, но он продолжал отводить корзинку все дальше от меня. И что ещё хуже, он начал щекотать меня. Я извивалась в его руках, забыв о корзинке и сосредоточив внимание на том, чтобы выбраться, пока не описалась от смеха. — Перестань! Прекрати, пожалуйста. — Мои глаза наполнились слезами, и я не могла удержаться от смеха, что воодушевило его продолжить. Я начала брыкаться, отталкивая его руки, делая хоть что-то, чтобы вырваться. Моя левая нога зацепилась за его и, прежде чем я поняла, мы шлёпнулись на пол. Каким-то образом ему удалось повернуть нас так, что его спина ударилась о ковер и я плюхнулась сверху прямо на него.

Очень грациозно.

Мой нос задел его. Он тяжело вздохнул, и я вдохнула корично-мятный аромат его дыхания. А следующее, что поняла, как провожу носом по его щеке и вниз по горлу, греясь в его мужском аромате. Леви сжал мою талию. Я потерлась об него бедрами, и он охнул и застонал, но не радостно, не в сексуальной манере. Звучало как болезненное мычание. Я подняла голову и посмотрела сквозь свои волосы. Болезненное выражение на лице доказывало это.

— Леви? Я... — я чуть сдвинулась, и он произнёс ещё один напряжённый звук. — Что не так?

— Ты на моем...черррттт...твоё колено на моей промежности.

— Ой! Блин! — слезая с него, я не поняла, что опиралась на то же колено, которое лежало на его фамильных драгоценностях. Леви приглушил вскрик, закрывая рот рукой. С безопасного расстояния я попыталась спрятать смешок. — Мне очень жаль.

Повернувшись на бок, Леви свернулся в позу эмбриона, продолжая стонать и ворчать, и пробормотал пару красочных слов.

— Леви? — я протянула руку, но он поднял свою вверх, останавливая меня от прикосновений к нему.

— Просто дай мне... дай мне секунду. — Последовало ещё больше ворчания вперемешку с тяжёлыми вздохами.

Я села, и нервничала, пока его стоны не утихли.

— Тебе нужен лёд?

Облокотившись на локоть, Леви повернулся ко мне.

— Все будет в порядке. Ты, возможно, лишила меня возможности в будущем иметь детей, но сейчас я в порядке.

Сжав губы, я снова предложила руку.

— Позволь помочь тебе подняться.

— Нет! — тут же выпалил он. — Думаю безопасней мне встать самостоятельно. — Не торопясь, он сначала сел, опуская голову и бормоча: — Так мне и надо...

Мое сердце начало колотиться в груди. Я не была до конца уверена, но думаю, остальная часть была «за то, что хотел поцеловать тебя». Но я могла ошибаться. Я не знала должна ли я быть разочарована тем, что я ошибалась или что он не поцеловал меня.

~о0о~

Пытаясь как-то загладить свою вину, я решила позволить ему продолжать с его сюрпризом. Это было меньшее, что я могла сделать, он прихрамывал примерно полчаса, пока мы восхищались Собором Парижской Богоматери. Мы остановились у пекарни, чтобы купить вкуснейшие круассаны.

Хватка Леви на корзинке была настолько сильной, что я начинала все больше и больше нервничать, думая, что же там могло быть такое. Хотя когда он взял багет в пекарне, я засомневалась, что там вообще что-то было. Он упомянул, что планировал арендовать для нас велосипеды, но так как теперь не был уверен, что способен сидеть на нем, он решил, что мы пойдём пешком.

Мы прогулялись по булыжникам квартала Маре, и он был достаточно терпелив, чтобы позволить мне сделать фотографии. Мой фотоаппарат щёлкал всякий раз, когда Леви указывал на интересные архитектурные места и рассказывал историю этой части города.

Пока я делала очередной кадр увитой плющом квартиры, Леви вышел из себя и выхватил у меня фотоаппарат.

Я запротестовала:

— Эй!

— Ты все неправильно делаешь. — Он опустил корзину для пикника к своим ногам и повертел в руках фотоаппарат. — Что? Это все... — Не закончив предложение, он в расстройстве покачал головой.

— Они красивые. Эй, не удаляй их.

— Я и не удаляю. Оставайся на месте. Я сделаю это для тебя.

Я скрестила руки на груди и топнула ногой.

— Леви, верни мне мой фотоаппарат.

Он не стал спорить, но и фотоаппарат не отдал. Леви наклонил голову и без предупреждения сфотографировал меня.

— Не делай этого!

— Почему нет? Ты же говорила, что хочешь фотографии прекрасных вещей?

Мое сердце подпрыгнуло к горлу. Я прикусила губу и опустила голову, смущённая его заявлением. Последовал ещё один щелчок. И ещё один. Когда я подняла взгляд, он сделал ещё кадр.

— Ладно, перестань. Думаю, ты уже достаточно повеселился. — Я попросила фотоаппарат назад и, поколебавшись пару секунд, он протянул его мне. — Спасибо.

Мы продолжали идти, проходя через массивные ворота, открывающие скрытые от глаз сады и внутренние дворики. Каждый раз, проходя мимо магазина, мы заходили внутрь, и, после того, как я попробовала различные сыры и фрукты, он складывал все покупки в корзину.