«На следующий день мы прервали наше путешествие, чтобы похоронить останки, найденные около лодки. Вечером я отправился с Тулуа на охоту и убил двух оленей. Мы вернулись к стоянке усталыми и сонными в два часа утра. Небо было чистым, и закат поразил нас своей красотой.

«На следующий день мы послали Тулуа за вещами, которые были сложены на островке против маленькой бухты, а сами занялись поисками места, где была найдена вторая лодка, находившаяся, по словам эскимосов, в ¼ мили от первой, обнаруженной Мак-Клинтоком. Однако, несмотря на все наше старание, мы так и не нашли второй лодки. Во время этих поисков мы открыли глубокий пролив близ маленького мыса, слишком глубокий и широкий, чтобы можно было через него переправиться.

«На следующий день, в пять часов утра, Шватка и я отправились на розыски вдоль берега, оставив наших спутников помочь Тулуа при нагрузке саней и отборе тех вещей, которые окажется необходимым оставить. Пройдя не более мили, мы услышали раздавшийся с места нашей стоянки ружейный выстрел и, обернувшись, увидели Франка, который бежал за нами. К нашему удивлению, мы узнали, что вода, вместо того чтобы итти на убыль, поднимается и что невозможно нагружать сани. Мы немедленно направились обратно к лагерю. В это время начался дождь, и к моменту нашего возвращения вода подходила к двери палатки, хотя уже наступил час отлива. Спустя два часа Шватка, выйдя из палатки, потребовал подзорную трубу, сообщив, что лед тронулся. Выйдя вслед за Шваткой, мы убедились, что из проливов идет лед большими массами. Вскоре наши сани и одна из печей оказались на верху тороса. Тулуа лишь с большим трудом и опасностью для жизни удалось их спасти, доставив в такое место, откуда их можно было рассчитывать впоследствии перебросить на берег.

«Для нас стало очевидным, что возможность передвигаться на санях в этом сезоне прекратилась и что мы застряли здесь со всей нашей тяжелой поклажей. Весь день мы слышали треск льда в отдалении, сплошные ледяные поля разделялись на отдельные льдины, и мы были рады, что Тулуа еще не успел отправиться, иначе он находился бы теперь в большой опасности. Во всяком случае мы потеряли бы сани вместе с собаками и со всем багажом. Мы решили итти сухим путем к бухте Террора и оттуда отправить к мысу Гледмана все, что наши спутники с помощью собак будут в состоянии перетащить. Шватка и я, ожидая их возвращения, должны были обследовать берег, прилегающий к бухте Террора.

«Мы достигли бухты Террора 3 августа после утомительного путешествия через узкий перешеек, отделяющий ее от бухты Эребуса. Нам приходилось делать частые остановки, так как мы должны были нести на своей спине тяжелую ношу, взвалив на себя все, что нельзя было навьючить на собак. Но перенести все в один прием оказалось невозможным, приходилось возвращаться по нескольку раз к нашей стоянке у бухты Террора, пока, наконец, не были перенесены все вещи. Мы взяли с собой только две франклиновских печи, — самую тяжелую Генри нес на своей спине, как ранец. Тулуа с помощью собак доставил пустые сани, сняв предварительно оковку с полозьев.

«Во время первой остановки, Тулуа идя без ружья вдоль берега, неожиданно наткнулся на медведицу с медвежонком. Не испугавшись, он отогнал медведицу камнями, а медвежонка убил находившимся у него ножом для резки снега, не имевшим даже ручки.

«Генри и Франк со всеми иннуитами оставили нас 6 августа, чтобы разыскать остальных наших спутников, которые должны были находиться где-нибудь к востоку от мыса Гледмана. Франк и Генри остались там, а Тулуа возвратился к нам с собаками, после чего снова отправился туда, захватив с собой все, что можно было взять.

«Лейтенант Шватка и я остались одни и должны были заботиться о себе сами до возвращения Тулуа, то есть до 1 сентября. Мы оставили себе половину двойной палатки и одну собаку, которая должна была помогать нам при передвижениях и переносить наш провиант. Местность изобиловала оленями, и мы убили их восемь штук, благодаря чему были вполне обеспечены продовольствием. В случае необходимости мы могли убить их больше.

«Оставшись одни, мы обследовали близлежащий берег к западу до мыса Крозье, но нашли только один скелет. Мы надеялись без особого труда найти место, где был лагерь, о котором рассказывала Алангия, так как были убеждены, что даже в некотором отдалении от него будут разбросаны человеческие кости и разные предметы, как это было у бухты Ирвинга, мыса Феликс и около лодки в бухте Эребуса. Однако ничего обнаружить нам не удалось, хотя лейтенант Шватка дважды проходил по месту, где по сообщениям эскимосов находился лагерь. Это было для нас большим разочарованием и казалось совершенно непонятным, пока эскимосы нам не сообщили, что лагерь был расположен у самого берега и все следы его должны были со временем исчезнуть.

«Когда мы снова встретили эскимосов, один из них рассказал, что был недавно на том месте, где видел раньше много скелетов, и что теперь там ничего не оказалось. Мы разделили между собой наши обязанности: Шватка производил, главным образом, розыски, а я охотился и готовил пищу, что не помешало, впрочем, Шватке застрелить несколько оленей, а мне помогать ему при розысках.

«Питались мы исключительно олениной, сырой или вареной, а так как животные попадались очень жирные, то мы не могли пожаловаться на нашу пищу. Количество оленьего мяса, которое мы поглощали, было прямо удивительно. Мы пришли к заключению, что легче приспособиться в этом отношении к образу жизни иннуитов, чем в каком-либо ином.

«Больше всего мы страдали от недостатка обуви и чулок. Имевшаяся у нас обувь совершенно износилась и ее невозможно было починить. Точно так же износились и наши шерстяные чулки. Благодаря этому ходьба была для нас очень мучительной.

«Из-за бурь и туманов мы проводили большую часть времени в палатке. К несчастью, единственный термометр, принесенный нами с мыса Гершеля, выпал из саней с некоторыми другими вещами, когда треснул лед у бухты Уолла во время нашего продвижения к мысу Феликс, так что мы не могли измерить температуры. Я могу только сказать, что вряд ли прошла хотя бы одна ночь без того, чтобы на лужах не образовалось тонкой закраинки льда. В ночь на 28-ое вода замерзла на глубину приблизительно ¾ дюйма, а на следующую ночь до 1½ дюймов. Было достаточно холодно, в особенности когда дул ветер, для того чтобы мы постоянно помнили, что находимся на крайнем севере.

«Наше пребывание у этого места было интересно тем, что доказывало возможность существовать и добывать себе пищу без помощи местных жителей. Но нужно все же заметить при этом, что помощь их значительно облегчает условия существования путешественников и обеспечивает им некоторые удобства.

«Мы с нетерпением ожидали возвращения Тулуа, который должен был доставить нам обувь и чулки. Тем не менее время проходило быстро, так как мы были постоянно заняты нашими исследованиями. Мы закончили наши розыски, как в западном направлении, так и в восточном, и решили поэтому 1 сентября начать медленное продвижение к востоку, если Тулуа к этому времени не вернется. В последних числах августа разразилась сильнейшая снежная буря, которая заставила нас укрыться в своей палатке. Но именно в этот день, не взирая на непогоду, вернулись Тулуа, Франк и другие эскимосы — так велико было их беспокойство о нас. Нечего и говорить, как рады мы были возвращению Тулуа. Иннуиты не знали ни одного случая, чтобы белые жили одни в этой местности, и поэтому опасались, что нам придется голодать. Но мы вполне успокоили их в этом отношении, сытно накормив вареным мясом.

«Мы узнали от вновь прибывших, что все иннуиты переправились на материк и находятся около бухты Тендер. Генри был вместе с ними и продолжал поиски в бухте Голода, соорудив памятник над найденными там останками и спрятав письменное сообщение, специально для этой цели присланное ему Шваткой. Еще прежде чем он туда прибыл, Эбирбинг и эскимосы из Нейтчили обследовали это место и нашли в груде камней маленькую оловянную медаль в память спуска на воду парохода «Великобритания» в 1843 году, а также куски одеяла и череп. Это было все, что удалось обнаружить в этом достопамятном месте».