Похоже, никто не заметил корабля, не пришел на помощь. Ничего удивительного, что пляж был пуст, ведь возле Рейкьявика не было зловещих мест. Эрико позвал Одина, взял палку и двинулся к пляжу. Путь был не близок, идти было нелегко. Эрико подошел к берегу.

К этому времени корабль уже поглотила вода. Он обнаружил обломки, и сеньору с девочкой без сознания, возможно мертвых. У сеньоры был проломлен череп, она так сильно сжимала в руках девочку, что скорее не волны задушили ее, а она.

Эрико печально рассматривал два тела. Будучи менее чувствительным и более полезным, пес приблизился к потерпевшим, обнюхал и стал лизать руки девочки. Один был из Гренландии и привык помогать обмороженным хозяевам. Эрико посетила мысль, что девочка, возможно, жива; сеньора тоже была бы жива, если бы не ушибла голову о камни. Он подставил ухо к боку девочки, и ему показалось, что та слабо дышит.

Тогда он расщепил стальным наконечником палки несколько досок от обшивки корабля, которые волны и ветер выбросил на берег, зажег пламя и приблизил его к девочке, но не смог разомкнуть объятия сеньоры, они превратились в щипцы. Огонь вскоре подействовал: объятия умершей разжались, девочка пришла в себя.

Сначала та словно окаменела. Посмотрела по сторонам, ничего не видя и не понимая, затем остановила взгляд на теле сеньоры, показала пальцем и безумно захохотала:

– Это моя мать! – к девочке вернулись ощущения, но не рассудок.

Карлик вздрогнул.

Один снова приблизился и стал лизать ее руки. К счастью, она не испугалась. Наоборот, погладила и ласково взглянула на него:

- Полижи мою мать, оживи ее.

- Сеньорита, – сказал Эрико, – ваша мать ударилась головой и умерла.

Сначала девочка не обратила внимания на карлика, потом заметила его, испугалась и ей захотелось убежать. Она придвинулась к псу, словно тот был ее защитой.

- Не бойся, девочка, – смиренно сказал Эрико. – Я добрый и спас тебе жизнь.

- Если ты добрый, оживи мою мать.

Эрико молча приподнял голову сеньоры и показал девочке. Голова сеньоры была ужасно раздроблена. Девочка приблизилась к сеньоре, долго смотрела, затем сказала карлику с равнодушием безумной: – Это моя мать!

- Да, – сказал карлик, – и я похороню ее. Ты позволишь?

Девочка пожала плечами:

- Я хочу есть, если ты хороший, дай мне поесть.

Эрико вытащил из мешка бутылку ликера, дал выпить девочке, и предложил кусок мясной закуски. Сначала девочка ела с отвращением, потом с жадностью.

Эрико пошел искать место, чтобы похоронить тело сеньоры. Он нашел подходящее в низине, недалеко от пляжа, у двух белых тополей. Палкой он раскопал могилу – земля поддавалась.

Девочка не хотела смотреть, как хоронят ее мать. Карлик расстелил свой плащ из шкур и девочка села, а Один растянулся у ее ног. Собаки любят детей.

Ликер, пища и тепло подействовали, потрясенная девочка уснула. Эрико снял медальон с шеи сеньоры, кольцо с левого пальца, потом нашел у нее в кармане мокрый бумажник. Карлик положил его сушиться на пригревающее солнце.

Эрико видел, что там что-то написано, но не смог прочесть. Он положил сеньору в могилу, прикрыл лицо обрывком одежды, зарыл яму и прибил сверху землю. Затем накрыл могилу песком и мхом, чтобы скрыть следы могилы. Затушив костер, он разбросал пепел, а затем разбудил девочку:

- Пойдем отсюда.

Девочка машинально встала. Но поскольку земля была влажной, а она слаба, карлик сказал:

- Если позволишь, я понесу тебя на руках.

- Куда?

- В мою хижину.

Девочка разрешила. Она, казалось, забыла обо всем. Карлик с Одином направились к вулкану.

Эрико пришел на восточный пляж не из-за любопытства, он правильно рассуждал, что можно помочь потерпевшим. И меньше всего ожидал, что подберет девочку от восьми до десяти лет в состоянии помешательства. Эрико был суеверен и решил, что в этом есть что-то таинственное, возможно, новое колдовство, чему и обрадовался.

Эрико добрался до хижины только к вечеру. Дорога была плохой, или лучше сказать, дороги не было. К тому же, Эрико хотел пройти окольными путями, чтобы его не заметили. Предосторожность ненужная, ведь та сторона острова была дикой и пустынной.

В хижине он расстелил для девочки кровать из прекрасных шкур (мы упоминали, что этих зверей в Исландии очень много), а девочка была уставшая, он приготовил ей поесть, и та улеглась. Животворящее тепло шкур и пережитое повергли сироту в глубокий сон. Эрико оберегал этот сон с отеческой заботой, чтобы ей услужить, когда она очнется. Но девочка спала крепко.

Девочка проснулась, когда солнце уже поднялось. Не узнав места, она испуганно вскочила с кровати, стала тереть глаза, чтобы развеять невидимое облако. Затем горько заплакала о матери.

В это время Эрико со скалы наблюдал за побережьем, а услышав плач, побежал к девочке. Та перестала плакать, пристально оглядывая его с ног до головы.

Мгновенно она успокоилась и вспомнила все. Кораблекрушение, смерть матери, встречу с диким карликом. Это был не сон. Она вспомнила и снова потеряла рассудок. Она уселась на утес. Солнце разогрелось: со всех концов острова поднимались легкие испарения. Блестевшие утренним светом горы, казалось, находились совсем рядом.

Океан был синим и спокойным.

Дикие лани усердно паслись в долинах, летали стаи уток. Пахнущие мускусом козы прыгали по скалам.

Реки Лаксау, Тьоурсау и Скаптау серебряными лентами сбегали в разных направлениях, излучая свет, как и озера свои неподвижные лица. Вокруг Геклы было полное одиночество.

Девочка замерла на долгое время. Можно было подумать, что она пришла в восторг от панорамы, открывавшейся взору, а может быть, от мыслей или воспоминаний. Но девочка ничего не понимала и не помнила. Если она не помешалась от всего, то по крайней мере, была невменяема. Ощущений не было, мысли спутались. Тревожил ее пристальный взгляд.

Прошел час, другой. Девочка спросила у заботливого Эрико:

- Как тебя зовут, карлик?

- Эрико, – ответил тот и решился спросить:

- А тебя, девочка, как зовут?

- Эдда, – но тут же пожалела, что ответила, и замолчала.

Тогда Эрико спросил:

- Ты чего-нибудь хочешь, моя девочка?

- Да, хочу в город. Есть ли на этой земле город?

- Де, есть несколько городов. В какой ты хочешь пойти, Эдда?

- Ни в какой не хочу идти. Я хочу есть, карлик.

- Почему ты не зовешь меня Эрико?

- Эрико, ты? Тебя зовут Эрико? Неправда! Эрико – это имя принца, а ты карлик.

- Ладно, Эдда, зови меня, как хочешь, но знай, что я хороший и хочу помогать тебе.

- Помогать мне! Чем помогать?

- Во всем, что пожелаешь. Если хочешь, я отвезу тебя на родину.

- На мою родину? Морем? Нет! Нет! – воскликнула ужаснувшаяся девочка.

- Ты не хочешь плыть по морю?

- Никогда. Карлик, я посплю, я устала.

- Пойдем, девочка, пойдем в хижину.

Эдда поднялась и последовала за Эрико.

Обед карлика не был скромным. Он состоял из мяса, сыра, картошки и пива. Девочка восстановила потерянные силы и пожелала вернуться в постель. Эрико отнес ее и сидел с ней, пока та спала, затем бесшумно вышел, запер дверь хижины, и велел Одину выйти и охранять. Сытый пес послушался, опустил голову на передние лапы дал жизни идти своим ходом. Эрико взял палку и быстро спустился к берегу моря.

Там ничего не изменилось. Он выбрал пригодные обломки, спрятал их поблизости, чтобы потом перенести в хижину.

Эрико был силен и усердно трудился. На закате он вернулся в хижину, довольный тем, что принес, но его беспокоила девочка. Она уже очнулась? Вышла из пещеры? Сбежала? Ничего такого не случилось. Девочка не проснулась, а если бы проснулась, то не осмелилась бы встать с постели.

Прекрасный часовой, Один, был все там же, где его оставили. Когда Эрико позвал девочку, та обрадовалась. Эрико доверительно приблизился к ней:

- Девочка моя, ты что-нибудь хочешь?

Девочка задала ему тот вопрос, который он задал ей: