Спустя полчаса неторопливого впитывания маны (благо это место было ею наполнено в изобилии), мой резерв был полон легкой, подвижной и универсальной энергией. Можно было приступать. На первом этапе создания накопителя идет вливание и фиксация маны. Оникс диаметром в четверть вершка вмещает в себя около семидесяти единиц маны. Если учесть, что у мага средней силы сто пятьдесят единиц маны, то семь ониксов дадут мне силу трех магов. Серебро тоже хороший накопитель энергии. Сто грамм серебра может вместить до ста единиц маны. В итоге браслет даст мне дополнительную силу двух магистров.

Процесс впитывания маны камнями довольно-таки длительный. Нужно постепенно, концентрируясь на руке, выпускать ману из резерва, позволяя ей впитываться в оникс. Если выпустить ману быстро, то камень не успеет её впитать и большая часть развеется. Отец мог выпускать ману из глаз. Выглядело пугающе.

Наполнить браслет я смогу примерно в три захода. Мой резерв выше среднего, что позволит мне сэкономить время. Но все равно нужно дня три. Быть может, слишком долго.

Заполнив маной браслет процентов на тридцать, я зафиксировала результат в каждом аметисте руной огня. Подтверждая фиксацию, на камнях появилась стандартная руна, дополненная моим личным знаком, как отличием того, что руну накладывала именно я.

Мой собственный резерв был снова истощен. Я зарылась с головой в цветы, положив голову на каменный бок фонтана, и расслабилась. Вдыхая аромат цветов и частично поглощая скопленную цветами ману, я снова вернулась к медитации. Ненавижу чувство беспомощности. А оно непременно появляется, если я не чувствую хождения маны по венам.

Из парка я возвращалась ближе к вечеру, мучаясь от жары, извергаемой Эндимионом и Акидоном, и голода. Еще каких-то шесть-семь дней и жара станет опасной. Выйти на улицу, избежав ожогов и тепловых ударов, станет невозможно.

Это проклятое для нашей планеты и всего живого время ждешь и готовишься к нему заранее. Но, словно насмехаясь над мечтательной и ленивой природой людей, межсезонье вторгается в жизнь любого вирганца всегда резко и нежданно. Жара обрушивается на головы, принося дурное самочувствие, слабость и обострение хронических болячек. Переход температуры от тридцати-сорока в тени до шестидесяти-семидесяти, каждый раз выбивает из жизненной колеи, прерывает важные дела, либо создает своим приходом серьезные неприятности. А мне как единственному целителю в Смолянской глубинке добавляет ворох хлопот.

От мыслей о скором пекле я переключилась на Дарена. Надо бы подумать над защитой для него. Можно зачаровать несколько колец: от яда в пище, предупреждающий об опасности и отводящий взгляд замышляющему зло. Последний довольно сложный. Но мне не жалко. Главное, чтобы нашлось что зачаровывать, потому как работать с новыми вещами муторнее и дольше.

С намерением переговорить об обереге, я направилась к гвардейскому корпусу. Но ни отыскать Дарена, ни узнать где он находится мне не удалось. Караульные развернули меня на подходах к корпусу, сообщив лишь, что полковник за пределами Карплезира. Даже о времени вечерней тренировки Сборного полка и то смолчали. Нет, это, конечно, хорошо. Есть надежда, что наемникам будет также сложно найти Дарена и узнать его маршрут, но получается, что обереги придется отложить.

Когда я возвращалась к себе в покои, меня перехватила горничная, вручив записку от герцогини Вальтерштурской. Она приглашала меня на чаепитие, а также выражала надежду на приятную беседу. Первым порывом было отказаться. Но поразмыслив, я согласилась. Мне нужна информация о том, что происходит в Карплезире. Чаепитие в кругу говорливых дам не самый худший способ её почерпнуть. Заодно проверить собравшихся на предмет наличия магического дара.

Чаепитие должно было состояться на летней веранде Георгиевского дворца. На летнюю веранду можно было попасть двумя путями. Подняться по парадному трехуровневому крыльцу на верхний уровень, где и находилась веранда. Либо зайти с черного хода для слуг и войти на веранду с женского крыла.

Я выбрала второй путь. Прежде чем меня рассмотрят гости герцогини, я должна их сама как следует рассмотреть.

Собравшиеся женщины разных возрастов чинно и важно пили чай за глянцевыми темными столиками. Расположившись на мягких вычурных скамейках, пуфиках и софах, уложенных миниатюрными подушками, они брали фарфоровые кружки двумя пальцами, оттопыривая мизинец, и делали маленькие глотки. Зачем спешить?

Золотистый вечерний свет Эндимиона и Акидона заливал веранду, отражаясь от натертого до блеска паркетного пола. Стена, как и двойная дверь, выходящие на мраморную площадку парадного крыльца, были сплошь из стекла, разделенного узкими деревянными рейками.

Герцогиня сидела по центру, лениво обмахиваясь веером и посматривая в сторону крыльца. На внешность она была типичной вирганкой: очень светлые золотистые волосы, кудряшками обрамлявшие румяное лицо, и яркие голубые глаза. Улыбка её была приятной и располагающей. В её благосклонном отношении к окружающим женщинам на удивление не было притворства.

Я накинула на себя заклятие отвода глаз. Присматриваясь к циркулирующей в женщинах энергии, я обошла веранду вдоль стен. Ни одна из приглашенных не обладала даром. На двух были надеты магически заряженные украшения: рубиновый браслет для привлечения мужского внимания и кольцо для сохранения здоровья. Браслет, к слову сказать, принадлежал герцогине.

Украшения могли достаться в наследство от родителей. Двадцать лет назад подобные вещи считались совершенно обычным атрибутом.

Можно расслабиться и снять заклятие.

Сделав вид, что только что вошла, я пожелала всем доброго вечера. Ответом мне стали вялые приветствия и цепкие, порой испуганные, взгляды.

Большинство женщин, а их собралось много, были без париков, в корсетных платьях с пышной юбкой, но без обручей. У многих девушек я заметила в прическах живые цветы. Еще немного и в дворцовую моду войдет коса, прическа простолюдинок. Всяко лучше, чем сооружать башни и птичьи гнезда у себя на голове в разгар страденя.

На мне был одет привычный наряд: распашное светло-зеленое платье с вставками из белого кружева по горловине и белое тонкое нижнее платье. Нижнее платье было настолько тонкое, что просвечивались коленки, если сесть. Зато было не жарко. Волосы уложены в пышную косу на бок с вплетением цветков алиссума. Украшения я не любила. Жемчуг, что я купила у ювелира, так и остался лежать на прикроватном столике. Надела перстень с сапфиром, и то по необходимости.

— Я так рада, что Вы пришли, графиня, — герцогиня Вальтерштурская грациозным жестом руки указала на пустующий рядом с ней стул.

— Спасибо за приглашение, герцогиня, — ответила я любезностью на любезность.

Столики окутала тишина. Женщины прислушивались к нашему разговору и присматривались ко мне.

— Можете звать меня Изабелла, — сказала герцогиня и улыбнулась. Улыбка у неё вышла искренняя, что меня порадовало.

— Верелеена, — ответила я и улыбнулась ей в ответ.

— Знаете, я позавчера так испугалась. Вышла подышать воздухом, а тут это привидение черной тенью пролетело передо мной! Я думала, что умру от страха!

Все женщины заохали, что еще раз подтверждало их чуткий интерес.

— Старые дворцы порой таят в себе привидения, — ответила я. — Но Вы, Изабелла, можете больше не бояться. Вчера, еще до обеда, я уничтожила его.

Объяснять, что я открыла портал и отправила неуспокоенную душу в астрал, я не стала. Они просто не поймут в честь чего жалеть мерзкое привидение.

Герцогиня захлопала в ладоши.

— Браво, Верелеена! Вы такая молодец. Как мы раньше жили без Вас?

Женщины, наконец, отвлеклись и принялись обсуждать все потусторонние встречи или знаки, коим они были свидетельницами. Семя упало в благодатную почву. Но, как оказалось, герцогиня на это и рассчитывала.

— Это правда, что Вы спасли капитана Казимова? — спросила она, понизив голос.

— Да, я помогла ему. Перевязала раны, ухаживала за ним, пока он не поправился.