Вновь поёжившись, – теперь уже не от того, что замёрз, – дядя Серёжа отшатнулся от ограждения, собираясь пройтись взад-вперёд по балкону. И тут его внимание неожиданно привлёк послышавшийся откуда-то сверху, намного ближе остальных звуков, шум, – кто-то невдалеке открыл балконную дверь. И вслед за этим оттуда же донёсся переполненный ужасом мальчишечий крик.

–

А я вам говорю, надо слазить с балкона! – истерично выкрикивал какой-то мальчишка, едва не срываясь на визг. – Видали, какое у неё лицо?! Видали?!

–

Говорю тебе, не бойся, – раздавшийся там же мужской голос явно того мальчишку успокаивал. – Дверь железная, и она ничего не сможет с ней сделать.

–

Откуда ты знаешь? – по тону мальчика было понятно, что тот успокаиваться и не думал.

–

Жорочка! Верь папе! Он знает, – к разговаривавшим наверху добавилась женщина. – И пожалуйста, разговаривай потише! Сейчас нельзя привлекать к себе лишнее внимание!

Навалившись на перила, дядя Серёжа выглянул вверх. Однако, ничего разглядеть не смог. А оттуда снова доносились голоса.

–

Зайди на секунду в комнату и послушай, – мужской голос наверху по-прежнему звучал успокаивающе. – Она уже перестала к нам ломиться!

–

Кто это, пап? – голос мальчика всё так же срывался от страха. – Это бабушка Паша?

–

Успокойся, сынок! Это не она. Да, это кто-то из тех, кого показывают сейчас по телевизору, – поднявшихся из могил мертвецов, – но это вовсе не баба Паша. Какая-то другая мёртвая бабка. А значит, она сейчас пойдёт себе своей дорогой!

–

Какая ещё другая?! – с мальчиком, было похоже, уже случилась истерика. – Ведь сюда уже пора прийти покойным бабе Паше и дяде Олегу!

–

Жорочка, не бойся, – послышался сверху всё тот же женский голос. – Ты же сам видишь, что это не она!

На какое-то время голоса наверху стихли. Теперь оттуда были слышны лишь нечастые всхлипывания да невнятное женское бормотание. Дядя Серёжа, который почти с самого начала понял, кто там спорил, стал напряжённо прислушиваться.

Внезапно открылась его собственная балконная дверь. К нему, поинтересоваться, как дела, почти бесшумно выскользнула Оксана, тоже облачившаяся в тёплое. Резко к ней обернувшись, дядя Серёжа приложил к губам указательный палец:

–

Т-с-с!

Оксана замерла на месте. А сверху, спустя несколько мгновений, опять донёсся истеричный крик мальчишки:

–

А я вам говорю, – это она! Да, у глазка стояла не баба Паша, но где-то там была и она! Она! Она!

Вслед за этим оттуда вновь послышались, на этот раз негромко и оттого неразборчиво, всё те же мужской и женский голоса, явно и на этот раз того мальчишку успокаивавшие, после чего, судя по звукам, все трое зашли с балкона в комнату.

–

Жорик? – конечно же узнав голос двоюродного брата, вполголоса проговорила Оксана.

–

Он самый, – подтвердил дядя Серёжа.

–

Значит, бабка уже здесь! – ужаснулась она, по-прежнему мысленно «выгораживая» своего покойного папу.

–

Ещё неизвестно. Насколько я понял со слов их всех, вместе взятых, к ним сейчас «просится в гости» вовсе не ваша бабушка!

–

Это наверняка она, – Оксана почему-то сразу «на все сто» стала в этом уверена. – К тому же не бабушка, а бабка!

–

Пусть бабка. Но, повторяю, из их разговора абсолютно ясно, что под дверью у них сейчас стоит кто-то другой. А Жорик твой насмерть перепуган, потому и несёт такое.

–

Да они её просто не узнали! Ты подумай, дядь Серёж, кто ещё в такой поздний час будет к ним ломиться? К тому же, Жорик вовсе не мой.

На какое-то время дядя Серёжа замолчал, задумчиво уставившись на Оксану. Ему, конечно, было, что ей возразить, – по городу, как они знали из телепередач, бродило огромное множество «оживших» покойников, а значит, было ещё кому ломиться к Жорику и его матери с отцом кроме их собственной, вылезшей из могилы бабуси. Мало ли зачем! Да только спорить с ней он не стал, – в конце концов, Оксана могла оказаться и права. Вместо этого покладисто проговорил:

–

Ну, пусть так. И что теперь?

–

В смысле? – оторванная от каких-то своих размышлений, в которые успела погрузиться за короткое время раздумий дяди Серёжи, Оксана растерянно на него уставилась.

–

Если это действительно та самая бабка, теперь она от них отстанет? Отец Жорика сказал, что она, вроде, перестала к ним ломиться!

–

Эта не отстанет, – сквозь зубы, хоть и по-прежнему испуганным голосом, процедила Оксана, поворачиваясь, чтобы вернуться в гостиную.

Открыв дверь, она обернулась и позвала за собой дядю Серёжу:

–

Пойдём в комнату, дядь Серёж!

Тот, не двигаясь с места, в ответ с сомнением в голосе проговорил:

–

Да я ещё, наверное, постою…

–

Зачем? Что вокруг делается, ты уже посмотрел. И узнал даже больше, чем хотел. Мы узнали, где бабка!

–

Ну вот! Нужно и дальше не выпускать её из поля зрения!

–

Да ведь и так же ясно, что она будет делать. Раз Кротовы её не впустили в дверь, она попробует влезть через балкон. Тем более, что это ей уже не впервой. К нам же она влазила так, когда штурмовала нашу квартиру в прошлом году!

Дядя Серёжа молчал. И Оксана продолжала:

–

Скорее всего, она полезет по балконам снизу, поэтому нам лучше зайти в комнату всем, чтоб не рисковать привлечь её внимание. Мы её увидим в окно, когда она будет карабкаться мимо нас. А оставив дверь, как сказала мама, приоткрытой, ещё и заранее услышим. Как и любого другого мертвеца, карабкающегося снаружи.

С последними словами Оксана шагнула в комнату.

–

А если не снизу? – последовав за ней, дядя Серёжа попробовал возразить.

Тут из темноты гостиной подала голос по-прежнему сидевшая там на диване и слышавшая их разговор Оксанина мама:

–

В самом деле, Оксан, а если она, или ещё какой мертвец, полезет не снизу?

Услышав её, Оксана снова, несмотря на испуг, обрадовалась. Мама по-прежнему не сдавала позиций, оставаясь вполне адекватной, и это делало Оксану несказанно счастливой, даже несмотря на окружавший их кошмар и по-прежнему сковывающий её душу страх. Она даже возразила ей с неохотой:

–

Мам, сверху ни она, ни кто-либо другой, не полезет.

–

Почему ты так думаешь? – недоверчиво спросил дядя Серёжа.

Дверь, в которую только что вошёл, закрывать до конца он не стал.

–

А сверху-то откуда лезть? – остановившись в темноте посреди комнаты, невесело усмехнулась в ответ Оксана. – На крышу выбраться ни у неё, ни у кого бы то ни было, не получится, потому что проход на чердак замкнут. Как и в других подъездах. Из соседей сверху ни ей, ни ещё кому-нибудь из мёртвых, никто не откроет. Ты бы открыл, увидев в глазок такое? Да ещё когда по телеку такую жуть показывают! То-то и оно.

На пару минут в комнате повисло молчание, во время которого мама Оксаны выжидающе смотрела в сторону силуэта дяди Серёжи, очевидно, ожидая от него ответа на слова дочери. Но тот, видно, обдумывая всё только что услышанное, молчал, и тогда она заговорила сама:

–

Серёж, по-моему, Оксана права.

–

По-моему, тоже, – почти сразу ответил он. – Давайте, и правда, тихо сидеть в комнате, прислушиваться к звукам из-за приоткрытой двери на балкон и смотреть в окно. Мне остаётся только добавить, что нам всем при этом, на всякий случай, нужно быть одетыми-обутыми в тёплое, чтобы в любой момент мы могли покинуть квартиру.

С этими словами он уселся в одном из своих кресел, том, что стояло ближе к балкону, как только что и сказал, одет-обут в тёплое.

–

Принимается, – Оксана, тоже не раздеваясь и не разуваясь, стала располагаться на диване рядом с мамой.

Мама же встала и в темноте направилась в прихожую.

–

Пойду тоже оденусь, – проговорила она при этом.

* * *

Гостиную по-прежнему окутывала почти непроглядная тьма, которая была разбавлена лишь вливавшимся через окно и балконную дверь жидким, едва заметным светом разбросанных по безлунному небу звёзд.