— ...М. — Чайка свесила голову.

И тогда…

— Брат, — раздался вдруг хладнокровный, равнодушный голос. — Чем ты занимаешься?

— ...А?

На лице Тору отразилось недоумение.

В следующее мгновение из кустов ниже по склону появилась девушка.

Красивая.

Конечно, Чайка тоже отличалась изумительной внешностью, но эта девушка была именно «красивой», а не «очаровательной». И раскосые глаза, и заплетенные на затылке в хвост длинные черные волосы, и аккуратное личико с отчетливыми и ясными чертами — все в ней вызывало уважение. Грудь и бедра ее были женственно округлыми, однако подтянутое, словно у хищного зверя, тело совсем не казалось слабым или дряблым.

Вот только… на ее лице не проступало никаких эмоций.

— Акари… — обронила Чайка.

— Меня послал набрать воды из ручья, а сам в это время сделал с Чайкой такое?

По словам могло сложиться впечатление, что она обвиняет Тору, но красивое лицо не выражало гнева. Она лишь смотрела на Тору, словно пытаясь пробурить его взглядом насквозь.

В руке она, кстати, держала за ручку небольшое ведерко.

До самых краев наполненное водой.

Наверное, внимательный наблюдатель при виде этого ведра изрядно изумился бы.

Хотя девушка шагала по не слишком удобной поверхности склона, она совершенно не расплескала воду. Впрочем, ни Тору, ни Чайка то ли не удивились, то ли просто не заметили.

— Что ты понимаешь под «таким»? — спросил Тору, хмурясь.

— Принято считать, что подвешивать обмотанных веревками незамужних девушек — развлечение настоящих эстетов… И я удивлена, что мой брат оказался эстетом.

— Чего?

— Я не права?

— Я ее не связывал.

— ...Тогда неужели ты, — девушка по имени Акари чуть свела брови, — пошел на такое, просто чтобы заглянуть Чайке под юбку?

— Мья?!

Лишь сейчас Чайка поняла, в каком положении оказалась, и тут же прижала подол юбки.

Действительно, если бы Тору сделал пару шагов вперед, ему бы открылось содержимое юбки, но…

— Тору. Отойди. Требую: отойди! — закричала покрасневшая Чайка, видимо подразумевая «не смотри».

Акари же кивнула, ничуть не изменившись в лице.

— Сколько же усилий ты вложил. Неужели это и есть утонченный вкус, обладатель которого тратит много сил ради немногого? Великолепно, брат, мое уважение к тебе льется через край.

— Прекрати нести какую-то околесицу, — раздраженно буркнул Тору. — И вообще, чем мне сейчас поможет то, что я увижу ее белье?

— Мья?! Тору, возражаю! — Чайка задергала ногами, продолжая придерживать юбку.

— Ты же у меня на глазах переодеваешься!

— Хм. Тебе стало скучно просто смотреть на нее, поэтому ты развил в себе фетиш? Пытливость моего брата всегда восхищала меня.

— Помолчи-ка. — Тору недобро глянул на Акари. — Чайка полезла на дерево, чтобы взять яйцо птицы, и упала. Не больше и не меньше.

— Но, брат, не слишком ли это скучно?

— Вот и хорошо, что скучно! С какой стати должно быть интересно?! — воскликнул Тору, едва не срываясь на крик… после чего вздохнул и опустил плечи. — Ладно, неважно, давай лучше поедим. Я от крика есть хочу.

— Ладно.

Акари кивнула. Видимо, против такого аргумента даже она возражать не могла.

— Чайка, вскипяти магией… хотя, нет, нагрей какие-нибудь камни. От воды будет слишком заметный пар, — добавил Тору и развернулся. И тогда ему в спину…

— Тору! — крикнула Чайка как можно серьезнее.

— Чего? — бросил он через плечо.

Фиолетовые глаза девушки посмотрели точно в фиолетовые глаза юноши и…

— Требую. Спусти, — закончила она, бессильно свесив конечности.

Похоже, в одиночку она бы не слезла.

— Ты же сама требовала, чтобы я отошел. — Тору прищурил взгляд.

Чайка задумчиво покрутила головой.

— Глаза… закрой.

— Что за бред! Акари.

— Поняла, брат. Мог бы и не говорить, — Акари кивнула. — Но учти, я не в юбке, на меня снизу смотреть не так интересно.

— Я тебя не прошу повисеть рядом с ней! Я хотел сказать, чтобы ты ее на землю спустила!

— Ты слишком немногословен, брат.

— Ты сама сказала не говорить!

— Верно, потому что мы с тобой телепатически флиртуем, — с гордостью, но не меняясь в лице, заявила Акари.

— Про «флиртуем» неправда. Про «телепатию», наверное, тоже, — ответил Тору и еще раз протяжно вздохнул.

Это была очень долгая война, продлившаяся не один человеческий век.

В те времена никого не удивляло, что и отец, и сын, и внук родились в военную пору и в ней же погибли.

Три сотни лет продолжался конфликт. Разумеется, он влиял на мышление людей.

Когда война становится для них такой же постоянной и неизменной, как небо, горы, ветер и реки, они начинают строить свою жизнь вокруг ее.

Диверсантов можно назвать крайним случаем такого мышления.

Они — чистокровные вояки, специализирующиеся на грязной работе, которой не хотят заниматься традиционные рыцари и солдаты. Диверсанты не гнушаются ничем.

Подлость, бесчестье и жестокость для них — обычное дело. Именно благодаря им в любой битве существовали закулисные элементы.

Убийства. Бунты. Интриги. Засады. И многое другое.

На них появился спрос. Конечно же, родилось и предложение.

В какой-то момент диверсанты перестали возникать сами по себе и пришли к системе «деревень», где их воспитывали, а затем отправляли на задания. Именно такой метод позволил эффективно «плодить» еще более умелых диверсантов.

Возникло несколько школ, каждая из которых воспитывала диверсантов и направляла их в разные страны, угождая пожеланиям высокопоставленных заказчиков. Громче всего гремели имена двух крупнейших школ — Акюра и Субару, — но не счесть и прочих безымянных, безвестных диверсантов, которые вершили свои темные дела на полях сражений, а потом так же бесследно исчезали.

У диверсантов нет своих мыслей.

Они примыкали к любой стороне, которая их заказывала… однако клиенты диверсантов особо этим не возмущались. Можно сказать, таким образом поддерживался баланс спроса и предложения.

Однако долгая война… подошла к концу.

Стоило воцариться миру, как теперь уже бесполезных диверсантов стали называть «бесчестными шавками».

Вероятно, отчасти на общественное мнение повлияли высокопоставленные люди, опасавшиеся силы диверсантов. Те прекрасно знали, как устроить бунт или восстание. Каждая страна, прибегавшая к услугам диверсантов, хорошо осознавала, с какой «угрозой» имеет дело.

Так или иначе, вместе с окончанием войны диверсанты потеряли свое место в мире.

Более того, государи сменили милость на гнев, разгромили практически все деревни и вынудили многих диверсантов уйти в бега.

К их числу относился и Тору Акюра.

Точнее, к числу личинок диверсантов.

Война закончилась еще до того, как он смог отправиться из деревни Акюра на свое первое задание.

Бесчисленные навыки, которые он осваивал с самого рождения, оказались, по сути, запечатаны, поскольку проявиться могли лишь на поле боя.

Ради чего он родился?

Ради чего он жил?

Тору все опостылело. Он проживал дни бесцельно, нигде не работая.

И тогда ему… повстречалась девушка по имени Чайка.

В ходе событий, которые им довелось вместе пережить, Тору узнал несколько фактов.

Первый — что она собирает разделенные на части «останки» отца.

Второй — что ее отец был императором Газом, некогда ключевой фигурой долгой войны.

Третий — что существует организация под эгидой нескольких стран, пытающаяся поймать принцессу Чайку.

Четвертый — что, если ей удастся стать законной наследницей и восстановить Империю Газ, мир может снова вернуться в эпоху войны.

И так далее.

Тору воспринял их с радостью.

Война была ему по нраву.

Его куда больше устроила бы военная пора, нежели этот спокойный мир, в котором ему нет места. Присоединившись к Чайке, которую наверняка сопровождали бы конфликты и потасовки, он смог бы распрощаться с праздными днями, притуплявшими его умения.