- Займись со мной любовью, Красавица, - произнес он хрипло, передвигаясь так, чтобы его член вошел в ее тело.

Она могла лишь прикрыть глаза и раствориться в том, как он ощущался внутри нее, окунуться в бесконечные стоны, которые слетали с губ в этой восхитительной агонии.

Хаос привстала, чтобы оседлать Соломона и его пульсирующую наполняющую ее тело эрекцию. Его сильные руки все еще крепко удерживали ее бедра, едва позволяя ей двигаться на нем, он двигался сам, достигая этим проникновением самой сути ее души.

Она не могла ни думать, ни говорить, она могла лишь испытывать бесконечное стремление. Стремление к тому, что он обещал ей дать, если она откроет перед ним эту потаённую дверцу своей души.

Она так отчаянно хотела раскрыть перед ним те самые тайные места внутри нее. Она бы открыла эту дверь. Ее пальцы впились в твердые мышцы его груди, пока она вторила его движениям. Отвечала на потребность, что исходила от его пальцев, потребность, что грохотала в его груди с каждым обжигающим вздохом, с трудом срывающихся с губ. Она двигала бедрами и неистово сжимала его в ответ, вторя его хриплым "О, Боже, да".

Настала ее очередь возжелать большего, и она была готова требовать это в ответ.

Хаос идеально двигалась на нем, неспешно и всецело отдаваясь действию, глубоко вбирая его в себя. Она вращала бедрами, заставляя головку его восхитительного члена ласкать ее самые чувствительные точки. Она хотела, чтобы он навсегда остался внутри нее. Хаос желала этого так неистово, что это заставляло ее испытывать еще больший голод и большее отчаяние. Ее ногти сильнее вонзились в Соломон, когда она ускорила темп.

Стоны, которые он издавал, говорили, что он желал того же. Большего, он желал большего, точно так же, как и она. Внезапно он притянул ее тело ближе к себе, подминая и укладывая девушку на спину, затем сам встал на колени между ее ног и сжал ее бедра своими сильными руками. Соломон приподнял Хаос и жестко вошел в нее, наблюдая за выражением ее лица, желая, чтобы она знала, что это было именно тем, что он требовал, нуждался в том, чтобы наблюдать за тем, что делает с ней, и как она чувствует себя в этот момент.

Хаос подарила ему настоящую себя. Она подарила ему пронзительный крик подчинения, сминая пальцами простыни, пока он пристально смотрел в ее глаза. Мог ли он видеть то, в чем она нуждалась? О чем молила? Так сильно, как только могла. Так глубоко, как только могла. Так быстро, как только могла. Не останавливаясь. Никогда не останавливаясь.

Его опаляющий взгляд медленно проследовал ниже, задержавшись на ее груди. Он насадил Хаос на свой член, и она еще сильнее скомкала простыни, ее рот широко приоткрылся в крике наслаждения, когда его взгляд устремился от ее груди к лицу, одержимый жаждой видеть и то и другое одновременно.

Соломон вновь дернул девушку на себя, затем снова и еще раз, опустив взгляд на ее груди, когда они подпрыгивали в темпе его движений. Она впервые видела подобное выражение на его лице. Яростная мощь в пристальном взгляде и в твердо сжатой челюсти.

Уставившись на нее, Соломон замедлил толчки. Она не могла отвернуться от взгляда этих темно-зеленых омутов, в которых бурлило неистовое желание. Это украло ее дыхание и заставило сосредоточиться лишь на пульсирующей потребности заполучить его. Заполучить то, что должно случиться. Это яростное обещание в его приоткрытых губах, медленное движение его языка.

- Коснись своего клитора, - прошептал Соломон, издавая хриплые стоны, склонив голову, чтобы наблюдать за тем, как он входил и выходил из нее.

Хаос послушно прикоснулась к пульсирующей жемчужинке.

- Погладь его, - проговорил он, возвращая взгляд обратно к ее груди. - И соски. Прикоснись к ним. Заставь их пылать, Красавица. - Его пристальный похотливый взгляд впился в нее. - Не останавливайся, пока, черт возьми, не кончишь на моем члене, - выдохнул он, и его пальцы вновь жестко схватили ее за бедра.

Ощутив приближение его оргазма, она повиновалась, потирая свои соски, пока не создала огненный шар, который устремился к клитору.

Соломон продолжал медленно толкаться в нее, его взгляд переместился к пальцам на ее груди, затем спустился между ее ног и вновь устремился к лицу.

Жар стал нарастать с новой силой, пока она описывала круги вокруг охваченной пламенем жемчужинки клитора, делая именно так, как он сказал. Хаос задвигала бедрами, умоляя Соломона о большем, и его руки усилили хватку, удерживая ее в том положении, в котором он хотел ее видеть. Именно так, как он желал, когда его член ускорил темп проникновения.

Его толчки были неспешными, но властными и захватывающими.

- Соломон! Соломон! - она замотала головой, выгибаясь и вторя его движениям.

Мужчина хрипло застонал и вновь насадил Хаос на себя, заставляя всхлипнуть.

- Да! Пожалуйста, да!

Наконец, он решил положить конец ее страданиям. Соломон продолжил насаживать девушку на себя, не выходя из ее лона, характер его проникновений был яростным и глубоким. Она старалась делать так, как он сказал: не останавливаться, пока не кончит на его члене. Взрыв, который произошел внутри, был отличным от всех, что Хаос испытывала до этого. Он заставил ее разразиться криком, когда пронзил ее тело, пригвоздив своей железной волей.

Словно высоко воспарив над землей и покачиваясь на волнах. Потерянная и опьяненная удовольствием. Именно так она чувствовала себя сейчас. А затем его рот приник к ее губам, целуя, обдавая горячим дыханием и еще сильнее опьяняя.

- Красавица, - продолжал шептать он снова и снова у ее губ. - Моя прекрасная жена.

Глава 19

Собираясь к отцу, Соломон не хотел брать с собой Хаос, но оставлять ее одну казалось плохой идеей. После того как они разделили самый умопомрачительный оргазм во всей Вселенной, он был уверен, что она стала с ним еще более отчужденная, чем обычно.

Это вызывало тревогу, но он не мог обратиться с этим к отцу или дяде, которые ожидали окончания его небольшого медового месяца, который едва успел начаться. Он хотел сделать так много всего с Хаос. Попробовать очень и очень многое.

Он боялся больше, чем обычно, направляясь в номер отца и дяди. Ему нужно было внимательно следить за собственными реакциями на услышанное, особенно в присутствии Хаос. Она была очень восприимчива к перемене его настроения и могла неверно истолковать то, что они имели в виду.

Он заключил ее в объятия, прежде чем направиться к двери.

- Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? - проговорил Соломон у ее губ.

Она ответила ему резким, но едва заметным кивком, который обозначал "да", подразумевая «Я слышу тебя, но нет, я не знаю этого».

- Мне необходимо поговорить о Шантиль. Мы идем туда обсудить именно ее, и я не хочу, чтобы ты считала, будто сказанное имеет какое-то отношение к тому, какие чувства я испытываю к тебе. Пожалуйста, - взмолился он, - посмотри на меня. В глаза.

Она заставила себя поднять на него взгляд.

- Скажи мне, что знаешь это. Мне необходимо быть уверенным, что ты все правильно понимаешь. По-настоящему понимаешь.

- Я понимаю, - прошептала она.

«Господи, она лгала».

- Мы поговорим об этом позже, хорошо? - он обхватил ладонями ее лицо и задержался у губ, для того чтобы осыпать их медленными поцелуями.

Она поддерживала его игру с поцелуями, но он чувствовал, что Хаос отдаляется от него. Ему захотелось кричать от отчаяния.

Джо открыл им и осмотрелся вокруг, прежде чем впустить их внутрь и быстро запереть дверь. Отец поднялся на ноги с того места, где сидел, - за столом в углу, рассчитанным на двух человек. Он заметил, каким взглядом отец смотрел на Хаос, и задался вопросом, что же ему известно о ней.

В кровати тихо спал мальчик. Он устроил нешуточную истерику, когда Хаос попыталась покинуть комнату без него. Заняло около тридцати минут, чтобы успокоить его и убедить, что с ним все будет хорошо, и что она скоро вернется.