Или вот еще: "Дребедень, билибирдень, с Солнца на тень, с тени на плетень". Проклятие, конечно, остается, но ему, по крайней мере, приписано конкретное место дислокации, и если кто-то его с плетня не соберет, там оно и останется. Но горшки, в которых будешь готовить пищу, на этот плетень больше не вешай. И одежду, все, что будет касаться твоего тела. А также тазы, корыта, если в них стираешь… Да и "тень" тоже место не очень благополучное становится: в ней могла часть проклятия остаться – раз, в нее оно могло вернуться – два. Оттуда-то и пошло, что не рекомендуется в солнечный день на полосы тени наступать… Когда мы маленькие, мы все это знаем: тени от домов, заборов обходим, тени от веточек, деревьев, травы перешагиваем… А вот как вырастем, как начнем по тени ходить, да еще, не дай бог, вдоль плетня – вот тут-то и начинаются все наши проблемы в жизни…

– У вас что тут, лекция по мистицизму? – серьезно сказал Лукас, чем вызвал очень бурное веселье. Видимо, не слышал.

+++

Понедельник.

Был уже поздний вечер. Лошади тревожно фыркали и пританцовывали.

– Да успокойся уже! – Лоренц раздраженно хлестнул лошадку поводьями.

– Чего это они? – Инга натянула вожжи.

– Нежить чуют, – буркнул Лоренц, напряженно вглядываясь по сторонам.

– А я умею определять "дорожки", – с гордостью сказала Габи.

– Еще бы, – усмехнулся мистик: – Это ж самое элементарное из того, чему вас учат.

Габи хмыкнула и набычилась.

– "Дорожки" – это те, которые энергетические следы? – чуть обождав, спросил я: – А каким образом вы их определяете?

Лоренц задумался, потом, прикрыв глаза, начал:

– Все, что существует в этом мире, имеет свою энергию. Эта энергия создает определенное поле – ну, можно сказать атмосферу – воздух, – Лоренц вытянул левую руку в сторону на уровне своего плеча: – А там, где проходит нежить, жизнь угасает, и создаются провалы, – рука резко ушла вниз. Мистик открыл глаза: – Со временем их просто начинаешь "видеть". Словно там, где проходит дорожка, краска померкла…

Ой, как мне это не нравится, – вдруг поморщился он: – Совсем свежая. И… кровавая.

–

Когда дом сгорел, бабушка маленького Вайса решила ехать в город, к какой-то дальней родственнице. Дорога была бы долгой и непосильной, если бы один дядя не согласился их везти.

Уже смеркалось, когда он углядел идущую по обочине босоногую красивую девушку с черными кудрями.

– Добрый человек! Не подвезете, а?

Лошадка подозрительно покосилась на девушку и застригла ушами.

Дядя с радостью согласился. Но Вайсу почему-то не хотелось, чтобы она ехала с ними.

Девушка была доброй и веселой, и вскоре мальчику тоже стало весело.

– Вам, сударыня, к городу али по тракту? – спросил возница, сворачивая на проселочную дорогу.

– У городу, – улыбнулась девушка.

– Эх, времена, говорят, не спокойные, – вздохнул возница, глядя на приближающийся лес: – Говорят, пересмешницу в лесу видели. Только не верю я в это, – дядя повернулся к девушке: – А вы? Не боитесь?

– Я? – загадочно улыбнулась та: – Нет, не боюсь.

И тут Вайс заметил, что глазки-то у нее звериные. Лошадь испуганно заржала.

– У нее же… – договорить мальчик не успел.

Как превратилась пересмешница никто не разглядел. Просто на возке вместо красивой девушки вдруг оказалась волчица (ну, во всяком случае других страшных зверей Вайс не знал). Первым делом она наскочила на лошадь и вцепилась ей в горло. Та испуганно рванулась в сторону, опрокинув возок.

– Прячься, Вайсик! – что есть мочи закричала бабушка.

Мальчик и так нырнул в лопухи при падении. Сквозь шатающиеся листья Вайс увидел перелетающую над ним "волчицу". Страшно, но коротко вскрикнул возница.

– Беги, внучек! – голос бабушки оборвался хрипом.

Вайс вскочил – глупо было бы надеяться, что "волчица" не сможет отыскать его в лопухах…

Мальчик метнулся было к тракту, но дорогу перегораживала окровавленная "волчья" морда, и Вайс бросился в противоположную сторону.

"Ты хороший, Вайс! – хохотнула пересмешница: – Поэтому с тобой мы просто сыграем в догонялки. Я даже дам тебе фору – пока я кушаю…"

Мальчик бежал, почти не разбирая дороги. Она настигала, он это слышал. Вайс хотел добежать до леса – авось удастся на дереве схорониться…

Спины коснулось жаркое дыхание. Мальчик с беззвучным криком обернулся и, споткнувшись, покатился по земле.

Тварь остановилась в одном прыжке от него, скаля окровавленные зубы. Вайс зажмурился и закрыл глаза ладошками…

+++

"Кровавая" дорожка уходила направо по проселочной дороге, пересекавшей узкую полосу поля, местами поросшего кустарником.

– Надо ехать туда! – решительно сказала Инга: – Вдруг еще можно помочь…

– Навряд ли там уже чем-то поможешь, – мрачно сказал Лоренц, пришпоривая лошадь.

Но я резко натянул ближайшую ко мне часть вожжей на себя, и повернувшая повозка преградила ему путь.

– Поедем и посмотрим, – отрезал я.

– Глупо! – рявкнул мистик. Но выбора ему не осталось, и он вынужден был свернуть.

… Мы успели проехать чуть больше половины расстояния до леска.

Опрокинутый возок было не разглядеть с тракта, потому что его скрывал густой кустарник по левую сторону дороги. Видимо, лошадь с испугу метнулась в сторону. Она лежала на боку. На ее шее и грудной клетке красовались чудовищные следы зубов и когтей.

Два тела. Мужчина и пожилая женщина. Лица были единственной видимой среди лопухов частью тела. И что-то мне подсказывало, что оно и к лучшему.

– Даже остыть не успели, – содрогнулся я.

– Пересмешница, – тихо проговорил мистик.

– Всё, уходим, – мрачно скомандовал я.

– Нет, – неожиданно твердо сказал Лоренц. Я удивленно уставился на него. Я никогда еще не видел на его лице такого выражения: – Мы не можем уйти, оставив тварь в живых.

… – Да, пересмешница никогда не промышляет в одном и том же месте, и теперь она уйдет. Но, значит, будет убивать в другом, – говорил он, торопливо собирая волосы в хвост, и, на мой изумленный взгляд, добавил: – Есть нечто большее, чем просто работа. Это называется Долг.

И вдруг, запрокинув голову, прорезал тревожную ночную тишину низким хриплым звериным воем.

У самого края леса агрессивно взвыло-затявкало в ответ. Лоренц изменился в лице и изумленно проговорил:

– Она ответила: "Это моя добыча". Значит, она убила еще не всех.

***

Тварь раскрыла свое местоположение. Теперь главное успеть…

… Никогда еще я так остро не воспринимал значение мистицизма. Только сейчас я в полной мере осознал, что значит принимаемый по окончании академии кодекс. Мистицизм – это не барабашек по амбарам гонять.

Это Долг перед человечеством. Это охрана его от чудовищных демонов-убийц.

Ты поймешь это, когда однажды не сможешь просто уйти…

Полосатый загривок мелькнул в траве.

Огненные плети в обе руки. Замах. Удар. Слабый, на излете. Но, для такого-то расстояния… Тварь по-собачьи взвизгнула и подскочила. Тотчас же удар второй рукой. Пересмешница заметалась, пытаясь определить источник ударов. Я по-звериному заорал, отвлекая ее от жертвы. Эффект был недолог. Тварь напряглась и вновь кинулась на жертву. Но я уже здесь. Я рванул ее за хвост, оттащив на полшага назад. Пересмешница изогнулась всем телом, как змея, попытавшись схватить. Я перепрыгнул извивающиеся тело и, припав к земле, занял место между ней и жертвой. Боже, совсем ребенок!..

Рукой прижал мальчика к своей спине, другой выхватил меч. Удар по задней правой лапе. Не попал. Пересмешница отпрыгнула. Но моя цель заключалась в другом, и она была достигнута. Теперь вместо леса за моей спиной был тракт.

Пересмешница яростно атаковала. Из-за ребенка за своей спиной отскочить я не мог. Пришлось уклониться, насколько это было возможно. Длинные загнутые зубы скользнули по телу. Оцарапанный правый бок на миг прожгло острой болью, но она сразу утихла.