Несколько молодых франтов из рода цикад Ве Шау стояли около танцующих бабочек и, растопырив крылья, стройно и протяжно трещали, аккомпанируя их пению. Я не сомневался в том, что эта компания собралась на веселый пикник с танцами и песнями, чтобы отпраздновать начало весны. Ведь в начале весны все в наших краях устраивают пышные празднества. На душе у меня стало немного веселее, и я залез чуть повыше, чтобы лучше слышать.

Поблизости от веселившихся бабочек и их кавалеров я увидел еще одну стайку бабочек, которые тоже плясали и пели. Они водили хоровод вокруг почтенного жука из рода Сиен Тауков. На каждой ноге этого Сиен Таука сидело по одному юноше из семейства Белых бабочек, а на склоненной вниз голове, ухватившись за длинные усы жука, раскачивались две молоденькие девицы Белые бабочки. И все они громко распевали веселые куплеты. Высунувшись из-за ананаса, я с удивлением рассматривал этого Сиен Таука, выражение лица которого поражало своим легкомыслием и беззаботностью. Ведь род Сиен Тауков издавна славился серьезностью и скромностью поведения!

Я присмотрелся повнимательнее. Кто бы вы думали это был? Мой старый знакомый — дядюшка Сиен Таук! Ну, конечно, он! На лице его еще осталось что-то от прежней суровости и величавости, и все так же грозно торчали мощные черные зубы, которые когда-то отсекли мои длинные усы.

После утраты усов я, как и, наверное, все вы, дорогие читатели, почитал дядюшку Сиен Таука достойным и мудрым жуком с широкой и благородной душой. И перед моими глазами частенько возникала величественная фигура этого исполненного сил и отваги воина и полководца. Конечно, я был поражен, потому что никак не ожидал увидеть сдержанного и грозного Сиен Таука развлекающимся и распевающим веселые песенки среди таких бездельников, как Белые бабочки и молодые цикады Ве Шау. Я размышлял о том, следует ли мне показываться на глаза Сиен Тауку или же уйти обратно, как вдруг бабочки перестали петь и, в страхе трепеща крылышками, полетели прятаться в кусты. Сиен Таук спросил:

— Кто это так напугал вас, малютки?

Он поднял глаза и стал озираться вокруг. Увидев меня, он несколько мгновений рассматривал мою особу, а потом воскликнул:

— А! Братец Мен! Братец Мен, куда это ты направляешься? Спустись-ка сюда!

Да, у Сиен Таука была отменная память! Я перелетел к нему. В это время бабочки, которым не терпелось продолжать танцы, выбрались из кустов и подошли ближе. Но едва они разглядели меня, как, пораженные моим необычным видом, снова бросились наутек.

Взглянув на мою голову, Сиен Таук спросил:

— Ну что, Мен, усы больше не выросли, а?

Я, засмеявшись, кивнул головой. А потом сам начал расспрашивать Сиен Таука, потому что мне очень уж хотелось узнать, как он живет здесь и чем, собственно, объясняются все эти странности в его облике и манерах. Он вздохнул, задумчиво щелкнул зубами и, помолчав немного, начал так:

— Должно быть, ты заметил, как я изменился? Действительно, я переменился очень во многом! Я и сам это знаю. Увы, жизнь доставила мне много огорчений и страданий. После той нашей встречи я остался очень доволен собой, потому что сделал доброе дело. Я полетел в соседнюю общину, надеясь найти там сытную пищу и хорошенько отдохнуть. Разве мог я предвидеть, что мальчишки устроят в этих местах грандиозную облаву! Несколько маленьких негодников, приехавших туда из города на прогулку, вооружились сачками и стали преследовать нас повсюду. К несчастью, я тоже был пойман и увезен ими в город. Мы были в пути долго — несколько дней. Они сунули меня в большую коробку вместе с пятью моими друзьями, такими же неудачниками, как и я. Друзья мои умирали один за другим от страха и от ран. Привыкнув питаться древесной корой, я не мог проглотить ни кусочка тех измятых побегов травы, которые они засовывали в нашу тюрьму. Я голодал ровно два месяца и четыре дня и уже потерял всякую надежду, как вдруг благодаря счастливому случаю мне удалось вырваться из темницы и я тут же расправил крылья и изо всех сил полетел прочь от этого страшного места. Счастье еще, что у меня сохранились неповрежденными оба крыла. У всех моих друзей бессердечные мальчишки оборвали крылья перед тем, как посадить их в коробку. И те из них, кто не умер в пути, конечно, тоже попытались спастись, но, выбравшись из коробки, они не могли подняться в воздух и гибли. Я спешил убраться подальше от этого места и летел, не отдыхая, почти целые сутки. Но только через несколько месяцев мне удалось, наконец, выбраться за пределы неприветливого и злого города. Потом я потерял еще несколько месяцев, болея после перенесенных лишений и несчастий. С тех пор в моем сердце возникло какое-то безразличие к жизни. В поисках удобного и спокойного места я пришел в эту пустынную округу. Я отучился есть древесную кору и привык питаться травой. У меня сложились хорошие отношения со всеми здешними жителями, особенно же я подружился с этими шалунишками. Круглый год природа здесь щедра, и круглый год мы не знаем печали. А как твои дела? Часто ли невзгоды и лишения омрачали твой жизненный путь?

Я рассказал ему все от начала и до конца. Он слушал меня с сочувственным видом и вздыхал в самых трогательных местах моего рассказа. Моя история его опечалила. Когда же я начал рассказывать ему о том, как я покинул своих подданных и отправился на поиски исчезнувших Тяу Тяу Вои, Сиен Таук перебил меня и сказал:

— А, Тяу Тяу Вои! Я вспомнил! Не очень давно, несколько месяцев назад, когда я по своему обыкновению прогуливался по окрестностям, эти Тяу Тяу Вои повстречались на моем пути. Да-да, я припоминаю, что и Чуи тоже был с ними. Но разве Чуи у них пленник? Он шел так же свободно, как и сами Тяу Тяу Вои. Я уже не помню, в какой именно день Тяу Тяу Вои и Чуи проходили здесь… Они хотели, чтобы я присоединился к ним и принял участие в их деле. Ох, уж мне эти дела! Представь себе, их дело заключается в том, что они решили обойти все страны, все общины и все племена на земле, чтобы осуществить свою мечту о всеобщем мире на земле. Они хотят добиться того, чтобы ни насекомые, ни животные никогда больше не воевали между собой. Мечтать легко, но каково все это выполнить! Я в ответ только качал головой и отмахивался лапами. Я очень деликатно сказал этим господам, что «они строят храмы на песке» и что я «прошу уволить меня от этого дела». Я теперь умудрен опытом, и жизнь достаточно уже изогнула мои усы, так что этим мечтателям не удалось уговорить меня. Но они обещали возвратиться сюда после того, как обойдут все места, лежащие вдоль этой реки. Если так, то тебе незачем странствовать дальше. Останься здесь, подожди их возвращения, и ты увидишься с Чуи. Они очень хорошие, и ты можешь быть спокоен — с Чуи ничего не случится. Но если Тяу Тяу Вои взялись за такое дало — значит, они совсем обезумели.

О боже мой! Умиротворить все живые существа, когда каждое племя одно злее другого! Уж я-то хорошо это знаю.

Итак, неожиданно выяснилось, что именно Тяу Тяу Вои взялись за дело, которое уже давно было моей заветной мечтой. Само собой разумеется, что я сразу же стал горячим их сторонником и горько сожалел о нашей недавней войне. Вероятно, дядюшка Сиен Таук теперь счел бы и меня тоже немного помешанным. Зато я был уверен в том, что Чуи цел и невредим, и счёл необходимым остаться здесь, чтобы уж наверняка встретиться с ним. Я отряхнул со своих ног пыль далеких странствий в травяном шалаше Сиен Таука, где он жил незаметно и тихо, как мудрец, отказавшийся от почестей и покинувший мирскую жизнь ради философского уединения.