— Согласен.

Мэри снова подошла к нему вплотную.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Они еще очень долго стояли в спортзале. А потом Рейдж изменил их позу, одну руку в вместе с рукой Мэри направив в сторону, а другую положив на ее талию.

— Потанцуешь со мной? — спросил он.

Она рассмеялась.

— Под какую музыку?

— Любую. Без музыки. Не важно. Просто потанцуй со мной в темноте.

Непонятно почему, но ее глаза защипало от слез, когда они начали двигаться под единственный звуковой аккомпанемент — шорох одежды и шарканье ног по гладкому полу. Вскоре они подобрали нужный ритм, и потом Рейдж повел ее в вальсе, старомодном, классическом вальсе, и танцевал он намного лучше нее.

Скользя по пустому пространству спортзала, она поняла, что симфония заиграла в ее мыслях, струнные и флейты, ударные и трубы придавали их танцу значимость и величие.

Они все кружили, пока с ее глаз не полились слезы, а на губах заиграла улыбка.

Мэри понимала, что он делал. Знала, почему именно он попросил об этом.

Рейдж напоминал ей, что будущее было неизвестным и непредсказуемым.

Поэтому если им дадут шанс… даже если не будет музыки, смокинга и бального платья, пышного торжества… когда любимый человек просит тебя потанцевать с ним?

Было крайне важно сказать своё «да».

Глава 63

Вишес стоял снаружи спортзала и смотрел в окошко с проволочной сеткой в одной из стальных дверей.

Рейдж и Мэри танцевали посреди пустого пространства, хрупкое женское тело подчинялось в тесном танце намного более крупному мужскому. Они смотрели друг на друга, глаза в глаза. Черт, наблюдая за их движениями, можно было поклясться, что там играл квартет или целый оркестр.

Сам он не умел танцевать.

К тому же, невозможно вальсировать под Рика Росса[101] или Кендрика Ламара[102].

Достав самокрутку из заднего кармана кожаных штанов, Ви прикурил ее и затянулся, прислонившись плечом к дверному косяку и продолжая наблюдать.

Он думал о том, что они достойны уважения. Пытаются удочерить девочку, пытаются построить семью. С другой стороны, Мэри и Рейдж всегда были на одной волне, ничто не могло поколебать их отношения, идеальные во всех смыслах.

Так и бывает, когда уравновешенный психотерапевт сходится с внебрачным ребенком Брэда Питта и Ченинга Татума: космическая гармония.

Боже, по сравнению с ними, его с Джейн отношения казалась какими-то… клиническими.

Никаких танцев в полумраке, только если в горизонтальной плоскости… а когда это случилось в последний раз? Джейн работал в клинике безвылазно, а он разбирался с кучей разнообразного дерьма.

Ладно, это было странно. Зависть была не свойственна ему — ведь она, как и многие другие эмоции, напрасная трата времени, — но сейчас Вишес хотел быть более нормальным. Он не извинялся за свои наклонности и то, что во всем опирался на логику, а не эмоции. Тем не менее, он стоял перед спортзалом и, наблюдая за своим братом, он чувствовал себя сломанным в каком-то непонятном для него смысле.

Он не хотел превращаться в мужскую версию Адель[103], нет.

Так, все, пока-пока.

Но он, правда, жалел…

Черт, куда его несет?

Чтобы переключиться… иначе он не успеет очухаться, как натянет на себя кружевные трусики… он подумал о дочери Куина, крошечной малышке, которую вернули с того света.

Откуда Пэйн знала, что делать? Черт, если бы она не…

Вишес нахмурился, когда воспоминание о Мэри всплыло в голове, отказываясь исчезать. Она говорила о то, как спасла Рейджа… когда она переместила дракона к центру его груди, чтобы зверь смог исцелить пулевую рану.

Я не знаю, как поняла, что нужно делать, сказала она ему. Что-то в этом роде.

Он вспомнил, как сам стоял перед матерью, когда Рейдж умирал, требуя, чтобы она сделала что-нибудь, а потом он испарился, злой до чертиков. А потом он вспомнил свои мольбы, когда пытался реанимировать безжизненную дочь Куина.

Дерьмо.

Наклонившись, он затушил недокуренную самокрутку о подошву ботинка и кинул бычок в урну.

Закрывая глаза…

… Ви дематериализовался во внутренний дворик перед личными покоями матери, появляясь перед колоннадой.

Он сразу почувствовал: что-то было не так.

Посмотрев через плечо, он нахмурился. Фонтан, в котором всегда бурлила кристально чистая вода… молчал. А когда он подошел к чаше, то обнаружил, что фонтан был осушен, словно никогда и не работал.

Потом Ви посмотрел на дерево, на котором жили певчие птицы.

Они исчезли. Все.

Когда тревожные звоночки затрещали в голове, он бросился вперед, пересекая дворик, устремившись к входу в покои мамэн. Вишес стучал по двери, но недолго… в очередной раз он привалился к ней плечом, врезая в панели.

В этот раз дверь слетела с петель, падая на пол, словно покойник.

— Мать… твою.

Все исчезло. Кровать. Туалетный столик. Кресло. Даже клетка с кучей замков, в которой удерживали Пэйн, ранее спрятанная за белой портьерой, сейчас была открыта взгляду.

Закрыв глаза, Ви позволил чутью изучить комнату, выискивая зацепки. Его мать недавно была здесь. Он чувствовал это своей кровью, остатки ее энергии задержались в помещении, подобно запаху. Но куда она ушла?

Он подумал о толпе в учебном центре. Амалия, Директрикс, была с ними, стояла вместе с Кормией и Фьюри, другие Избранные тоже пришли, чтобы молиться и ждать рождения.

Дева-Летописеца дождалась, когда ее оставят в полном одиночестве, чтобы исчезнуть.

Она, которая знала все, видела все, она намеренно выбрала самый критический момент для своей расы, когда все, кто мог появиться на Другой стороне, были чрезвычайно заняты на Земле.

Вишес выбежал из личных покоев.

— Мама! Где ты, черт подери?!

Он не ожидал ответа…

Звук, доносившийся откуда-то за пределами внутреннего дворика, проник в его уши. Следуя за ним, он прошел к двери в Святилище и окинул взглядом зеленое помещение.

Птицы.

Это были певчие птицы, их чириканье доносилось издалека.

Перейдя на бег, он устремился навстречу приятному напеву, пересекая зеленую поляну и проходя мимо мраморных храмов и спальных помещений.

— Мама? — закричал он посреди голого ландшафта. — Мама!

***

— Мамэн, доброе утро! Наконец-то ты проснулась.

Услышав голос над собой, Лейла осознала, что да, ее глаза открылись, и да, она действительно была жива…

— Малыши! — закричала она.

С внезапный приливом энергии она попыталась сесть, но нежные руки аккуратно уложили ее на спину. Когда вспышка боли впилась в низ ее живота, лицо Куина показалось в поле ее зрения.

Он улыбался. От уха до уха.

Да, его глаза были покрасневшими, он был бледен и дрожал, но улыбался очень широко, до боли в челюсти.

— Все хорошо, — сказал он. — Наша дочь испугала нас до усрачки, но оба малыша в порядке. Дышат. Шевелятся. Они живые.

Ее накрыла огромная волна эмоций, грудь буквально разорвалась от комбинации облегчения, радости и послевкусия от пережитого ужаса. И словно зная, что именно она чувствует, Куин обнял ее, обхватив сильными руками… и Лейла попыталась обнять его в ответ, но не нашла сил.

— Блэй, — прошептала она хрипло. — Где…

— Здесь. Я рядом.

За большим плечом Куина она увидела мужчину, жалея, что не может дотянуться до него… и будто понимая ее чувства, он подошел к ней, и они обнялись втроем так крепко, что с одной стороны, все ослабели физически, но также наполнились внутренней силой.

— Где они? — спросила она. — Где…

Мужчины отстранились, и от взгляда, которым Куин одарил Блэя, ей стало не по себе.

— Что? — требовательно спросила она. — Что случилось?