Он сгибался в три погибели и подносил лицо к самой табличке, как будто хотел поздороваться с лилипутом. И при каждом наклоне испытывал все усиливающиеся приступы тошноты. Его сердце при этом колотилось в груди, словно стараясь вырваться из нее. Казалось, еще немного – и он выплюнет его. А оно запрыгает по земле, содрогаясь в конвульсиях. И он будет, опустившись на колени, шарить по гравию и песку руками, стараясь нащупать сбежавший орган, поймать его, чтобы вернуть на место. Но всякий раз, когда его пальцы будут хватать скользкий, покрытый мокротой и сгустками начавшей уже сворачиваться крови кусок мяса, который еще несколько минут назад помещался в его груди, тот будет выскальзывать из его рук, изворачиваться, увертываться. Точно рыба, которую незадачливый рыбак пытается поймать на мелководье голыми руками.

Но тут Андрей наконец-то увидел нужную ему комбинацию цифр. Он свернул с главной аллеи и увлек Аню за собой. Прижавшись друг к другу, они пошли между могил.

– Мы быстро, – пробормотал Андрей, – скоро уйдем. Только посмотрим. Мне нужно проверить. Удостовериться. И чтобы ты была рядом. Которая не верит. Не видела. И не увидишь. Я уверен, что не увидишь. Ничего. В этом-то и дело. Это меня успокоит. А у меня даже днем. Я видел сегодня. На набережной. Велосипедист. Бледный, как смерть…

– В нелепом пальто? – прервала его Аня. – Я тоже его видела. Дурак какой-то.

– Подожди, подожди, – почти простонал Андрей, останавливаясь и судорожно хватая ртом воздух. – Ты его видела?

– Да.

– На набережной?

– Ну а где же еще? – удивилась его непонятливости девушка.

«Тогда нам обоим хана», – хотелось крикнуть Андрею. Его последняя линия обороны рухнула. Еще несколько мгновений назад он все еще надеялся в душе на то, что страшные видения лишь плод его больного воображения. Что посторонний человек поможет ему преодолеть недуг. Отправляясь в Таганрог, а потом на кладбище, он втайне радовался тому, что видения бабушки перестали его посещать. Что, возможно, это было хорошим симптомом, признаком наступающего выздоровления. Теперь надеяться было не на что. Оставалось только… Впрочем, что же ему оставалось, он так и не смог для себя сформулировать. Он стоял во мраке посреди огромного кладбища, под проливным дождем и не знал, что же теперь делать.

– Пойдем, – Аня потянула его за руку вперед вдоль могильного ряда, – раз уж пришли.

Они двинулись дальше. Андрей сразу, еще с аллеи заметил конечный пункт их похода – словно тянущиеся друг к другу обелиск и деревянный крест. И сердце его в очередной раз мучительно сжалось. Он присел на корточки и зашелся надсадным кашлем. Он ждал, что Аня снова заведет разговор о том, что ему надо сходить к врачу, что сердце – это не игрушка, что она настаивает на этом, как медик. Но девушка промолчала. Наверное, она слишком замерзла и устала, чтобы заботиться сейчас о ком-то еще.

Немного отдышавшись, Андрей, все еще сидя на корточках, поднял голову. Сначала он подумал, что Аня отступает от него. Девушка пятилась назад, выставив впереди себя руки, как будто инстинктивно хотела сдержать медленно накатывающий на нее поезд или самосвал. Собственно говоря, только ее ладони да бледное лицо и были различимы в темноте, усугублявшейся пеленой дождя.

– Не бойся, – громко произнес Андрей, – чего ты? Мне уже лучше.

Но девушка не обратила на его слова никакого внимания. Как будто не услышала их. Она замахала руками, потом прижала ладони к щекам. Потом споткнулась. Должно быть, о бордюр соседней могилы. Для того чтобы удержать равновесие, ей пришлось раскинуть руки в стороны. Но она все равно не удержалась на ногах. И плавно опустилась в раскисшую грязь.

– Что с тобой? – растерянно прошептал Андрей. – Я не…

Он хотел сказать, что не понимает, что с ней произошло, но тут же почувствовал, что это было не так. Он догадался. Собственно говоря, этого и следовало ожидать. Для этого он и приехал в Таганрог. Он думал, что, возможно, Аня избавит его от этой встречи. Но оказалось, что она увидела это раньше него. Ведь в приступе кашля он опустился на корточки спиной к могилам бабушек. Он, конечно, не выбирал направления. Просто у него не было сил стоять. И теперь Аня видела то, что происходило за его спиной. Кто? Это был единственный вопрос, на который Андрею предстояло ответить. Кто? Бабушка, баба Валя или один из тех, кто все время шел за ним по пятам? Чтобы узнать это, ему всего лишь надо было обернуться…

Бабушка стояла возле собственной могилы – маленькая и хрупкая, почти прозрачная. Как будто облачко болотного тумана, случайно принявшее очертания человеческой фигуры. Андрей выпрямился во весь рост. Он не знал, что ему сейчас делать: постараться успокоить Аню или начать разговор с бабушкой. Он переводил взгляд со своей спутницы на фигуру у могилы.

Инстинктивно он понял, что при таких обстоятельствах Ане вряд ли станет лучше от его слов. Чего доброго, она закричит или бросится бежать. Или у нее начнется истерика. Но если он заговорит с фигурой возле могилы, то, возможно, ирреальность ситуации притупится. Поэтому он повернулся к бабушке и обратился к ней, стараясь выражать свои мысли предельно просто и четко, но понимая, что запутывается в собственных словах.

– Я искал его, – начал он. – Нашел следы. Мне сказали, что он проигрался в карты и сбежал. Я нашел могилу. Я не был там. Но знаю теперь, где она. Ты этого хотела?

Бабушка отрицательно покачала головой.

– Нет? – пробормотал Андрей. – Те, кто… Они встретили меня в поезде. Подстерегли. Они сказали, что Пров сбежал от них. И они хотят его найти. Но я не понимаю. Как искать? Что или кого? Как это может быть? Полтора века прошло.

– В могиле не Пров, – бескровные губы бабушки едва шевелились. – Другой. Он обманул их всех. Пров где-то там, среди вас. Его надо вернуть. Туда, куда он сам себя низвергнул. Там заждались его. До тех пор никому из нашего рода не будет покоя – ни в жизни, ни после смерти.

– Но как же так? – не выдержал Андрей. – Я все равно не понимаю. Почему он не умер? Как он может жить столько лет?

– Плоть разрушается тогда, – вновь заговорила бабушка, – когда у нее забирают душу. Под именем Прова умер другой человек. За его душой пришли. Но она оказалась невинна. Они не берут невинных. Им не позволено. Но они хотят взять свое. Да только Пров прячется. Он не живой, но и не мертвый. Плоть не может разрушиться, пока в ней есть душа.

– Бабушка, – взмолился Андрей, – скажи: мне надо искать живого человека? Я правильно понял?

Бабушка слегка кивнула и продолжила:

– Ты не первый из нашего рода, к кому приходят предки из могил. С одной и той же болью. Отец мой, твой прадед, обратился к врачу. В Курске. Лечился от душевной болезни. Да только то была не болезнь. Он понял это. И стал искать Прова. И нашел его.

– И кем же он оказался? – вновь не выдержал Андрей.

– Тем самым психиатром, у которого отец лечился, – Андрею показалось, что губы бабушки тронула едва заметная грустная улыбка. – Да только он отца перехитрил и убил. А кто теперь Пров – неизвестно. Кто угодно. Душа неприкаянная, которая не хочет покинуть землю. Его надо найти.

– А бабушка Валя? – задал Андрей следующий вопрос. – Почему она не хочет, чтобы я искал Прова?

Фигура бабушки дрогнула и стала медленно расплываться. Как будто легкий порыв ветра коснулся своим дыханием тумана, из которого она была соткана.

– Валентина боится, что Пров погубит и тебя, – ответила бабушка. – Опасность есть. Но нет выхода. Те, кто приходил к тебе в поезде, не отступятся. Если ты не продолжишь поиски, они придут снова. Будут приходить все чаще. Они не оставят тебя в покое. Отец мой долго сопротивлялся им. Думал, что это душевная болезнь. Боролся. И тогда он пошел к психиатру. Я уже говорила тебе об этом.

– И попал как раз на Прова, – пробормотал Андрей.

– Потому что Пров знал, – кивнула бабушка.

– Что знал? – не понял Андрей.

– Что к кому-то из его потомков придут те, кого ты видел в поезде. И этот человек подумает, что болен. Потому что он еще не понимает, как устроен мир. До смерти этого никто не понимает. И он пойдет к психиатру. И Пров был там. Он ждал его, расставив сети. Но теперь он другой. Не психиатр. Он не будет повторяться, не сделает такой ошибки. Он изменит все – не только имя, но и род занятий. Найди его, Андрюша.