– Сам балбес! – задорно парировал я. – Ты чё это, кумэ, забыл, с кем разговариваешь? Обо-о-олтус, лоботря-яс, шалопа-а-ай! Генеральный директор международной торговой сети – это тебе, батенька, не хухры-мухры…

В трубке разразился хохот:

– Директор какой… сети? Между… чего? Это что, теперь у нас на районе продуктовые лавочки так называются? О-о-охх, кум, ну, развеселил! Тоже мне… о-о-ох… международной! Ха-ха-ха!

Возникла короткая пауза, во время которой кум, видимо, вытирал выступившие от смеха слезы. А затем он продолжил:

– Куманёк, следующий раз ты резко так не шути. Нужно ведь как-то более плавненько. С подготовочкой. А так и до инфаркта недалеко.

А я, наигранно и важно, продолжал в духе напыщенного и разухабистого начальственного лица:

– Да-а-а! Междунаро-о-одной! А шо ты думал?! Видал, я у себя на двери в бухгалтерии объявление прицепил: «Заходи тихо, говори чётко, выходи быстро».

– Точняк! – снова захохотал кумушкин. – Вот проверяющие к тебе тихо и ходят, чтобы чётко обозначить сумму откупного, выдоить до нитки и быстро уйти…

– Это временно! – весело и категорично заметил я. – Случайные трудности на пути к большому успеху! Мечты материальны. Так что, готовься!

– Хозя-я-яин! – притворно проблеял кумушкин. – Презренный раб имеет вам сказать… Короче, кум, заканчивай прикалываться… Ближе к теме. Я чё те звоню. Есть дело. Серьёзное. Важное. Секретное. И срочное. Предупреждаю, нужно подойти со всей ответственностью. В общем, мне нужен… хомяк.

Вы поняли, ребята? Это тот, который говорит «плавненько» и «с подготовочкой»! Потрясённый, я взорвался неприличным гомерическим хохотом:

– Кто… тебе… нужен? – сквозь смех еле-еле вымолвил я. – Хомяк???

– Ну да, – кивнул на том конце связи кумушкин, – он самый. Хомяк. Симпатичный комочек шерсти, с умными глазками-бусинками. Мышонок, который сыр и орехи любит. Семечки там всякие, печенье, бублики, сухарики.

– Это что же, кумушкин, получается? – весело возмутился я. – Старый ты, неисправимый холостячище! Ты хочешь сказать, что полтора десятка лет подбирал, с кем обустроить свою одинокую берлогу, чтобы в итоге завернуть к выводу, что тебе нужен симпатичный комочек шерсти с умными глазками-бусинками? Да? Хомяк тебе что, одинокие зимние вечера скоротать поможет? Ужин готовить? Носки твои по всем комнатам собирать? Или как? Жениться тебе надобно, родимый батенька! Же-нить-ся!

– Ну прекращай, кум, – нахохлился Иваныч. – При чём тут хомяк и личные отношения? Я тут на досуге как прикинул. Мурлыка-котофеич – Леонтий (здо-оро-вую пуздрень, гад, отожрал!) у меня уже есть. Собака, овчарочка, Бета, тоже есть. Во дворе в вольере живёт. Рыбки в аквариуме плавают. Сомики, гуппи, скалярии… лягушкорот… После работы, кстати, понаблюдаешь за ними несколько минут, стресс снимают, просто обалденно…

– Знаю-знаю, – нетерпеливо заметил я, прерывая задумчивые излияния кума, – не лягушкорот тебе стресс снимает, а литровая миска борща, с куриными пупками, укропом и сметаной…

– Ну, и это тоже. Короче, проснулся я сегодня поутру, продрал глаза, взглянул в окошко. А там солнышко, птички, веточка вишни по стеклу скребёт. Так хорошо! И словно озарение снизошло. Понял: хочу хомяка завести!

Такой вот он, мой любимый кумушкин. Какие ещё нужны комментарии? Продолжая давиться смехом, я выдохнул в трубку:

– Да-а-а, неплохо вы, видать, на офисе мероприятие вчерась отметили…

– Кум, ну хватит!

– Хоккей! Молчу. А я-то тебе зачем?

– Ну как «зачем»? Вместе присмотреть. Прицениться. Сделать ответственный в жизни выбор.

Точно! С великого бодуна звонит. Значит, ноутбук себе он присматривает без меня, новый телевизор – тоже, а копеечного хомяка, так, оказывается, я ему понадобился.

С иронией в голосе, я поддакнул:

– Ну да, ну да. Согласен, кумушкин. Такое солидное приобретение раз в жизни случается. Тут совет бывалого хомяковода нужен. У нас со Славуней в детстве как раз хомячок Филимон в коробке из-под обуви жил. Родители к окончанию учебного года подарили. Жил-поживал. А однажды папик с мамиком ремонт затеяли. Ну и принялись трубы на кухне красить. Бедняга наш, Филимон, надышался нитроэмали и почил, горемычный… Мы его потом, помню, всем двором хоронили. Даже крестик на могилку из ивовых веточек смастерили.

Кум обиженно запыхтел в трубку:

– Кумэ, ну прекращай глумиться. В кои такие века животинку захотел прикупить, а ты…

– Лады, Иваныч! Не обижайся. С кем мне ещё похохмить, как не с тобой? Короче, скажи проще: куманёк, соскучился, удели мне времени полвоскресенья, поболтаем, чайку посёрбаем…

– Любимый куманёк, – вдохновенно подхватил кум, – очень соскучился за тобой! Удели мне времени полвоскресенья, поболтаем… За хомячком съездим… В общем, так. Руки в ноги и по-быстрому собрался! Даю тебе час времени.

Я захохотал и махнул под козырёк:

– Слушаюсь, командир! Витьку, что ли, звонить? Мы-то нонче безлошадные.

– Ещё бы! Не на трамвае же в такую даль пилякать. Такси заказывать – в пятьдесят баксов хомячок вылетит. Звони Витьку! Скажи, с меня магарыч! – радостно крякнул Иваныч.

***

А Витёк как всегда безотказен. Даже в воскресенье. Порыкивая цилиндрами «пирожка», через час он подкатил ко мне. (Машину он парковал у себя в гараже, в своём доме). Ещё двадцать минут – и вот мы у кумушкина. Я в джинсах, кроссовках, зелёной футболке. Витёк – в лёгких спортивных штанах и майке. И вот, выплывает на крыльцо кум. Представляете себе, друзья? Франт! Прикид, будто на корпоратив собрался. Тёмный костюм, кремовая сорочка, туфли. Вот всегда он такой, солидный и обстоятельный. Я обнял друга.

– Привет-привет, куманёчек! – похлопал я Иваныча по спине. – Я конечно же понимаю, что покупка хомяка по протоколу требует костюма, галстука-бабочки, туфлей… Кстати, а где букетик, беленький такой, крошечный, из пластмассовых цветочков? Ну, который за лацкан пиджака крепится? Как его там? А, да. Бутоньерки. Бутоньерки где? Ты прямо как на свадьбу.

Кум уставился на меня:

– А чё не так, кум? Мы же, вроде бы, в люди направляемся.

– Да всё так. Офигенно выглядишь! Честно. Но есть один неприятный нюанс…

– ???

– «Пирожок», она ведь машина, сама по себе, какая?

– Ну, какая? Обычная.

– В пассажирской кабине только два места – для водителя и пассажира. А нас, вместе с Витьком – трое.

– Ну и отлично! Вот ты, Николаич, и полезешь в будку!

– Ты шо, кум? Мне, понимаешь, статус не позволяет. Перед своими работниками стыдно.

В недрах кабины загыгыкал Витёк. Он-то уже привык к нашим с кумом приколам.

Иваныч, в свою очередь, показательно помрачнел:

– То в тебе самость бурлит. Гордыня прёт…

– Фу, кумушкин! Скажешь тоже. Я человек не гордый… Ну ладно, ладно, гордый! Не суть. Одному в будке ехать, понимаешь, как-то скучновато. Захлопнут дверцы… останешься наедине со своими мыслями печальными… взгрустнёшь… Ты, вишь как, с Витьком в первый ряд собрался. А как же я, твой лучший друг? Меня? Одного? В пыльную будку?! Вот ты как…

Кум захихикал:

– Ты, кум, давай, не дави на жалость. А то рассказал, сейчас зарыдаю.

– А ты мне грехами смертными зубы не заговаривай! Давай по-справедливости. Мы кумовья? Кумовья. Друзья? Ещё какие! Значит, лезем в будку вместе. Я ни разу, кстати, в ней не ездил. Да и ты тоже. Заодно и новый прикол попробуем, поржём.

Не терпящим возражения тоном я добавил:

– Тащи, давай, две табуретки.

Кум погнал за табуретками, а я окликнул Витька:

– Витёк! Мы тут подумали и решили с кумом вдвоём в будке проехаться.

Тот вытаращил глаза:

– Да ну что вы, пацаны, шутите, что ли?! Я-то думал, кто-то один из вас поедет.

– Не-е-е, Витёк. Вполне серьёзно. Едем вместе!

– Дык это же грузовая бу-у-удка, а не салон лимузина! – как маленькому начал разжёвывать мне Витёк. – Пыльная жёсткая будка. Я в ней мешки с картохой и луком тягаю, фарши замороженные, ящики с пивом и напитками. Да и то приглядываю, чтобы бутылки не попадали, не разбились.