Я покосилась на ее маму, прося разрешения, и та кивнула головой. Я взяла Бруно за руку, призывая

его идти вместе со мной. Мы подошли к Паломе.

- Палома, ну что ты натворила? – потрясенно спросила я. – Зачем?

- Я не хочу жить без тебя. Не могу.

- Можешь, конечно, можешь.

- Мне так тоскливо.

- Я понимаю, но…

- Я больше никогда никого не полюблю, и никто не полюбит меня. Мы с тобой были рождены для

того, чтобы вместе жить и умереть.

У меня не было слов, только слезы. Я заплакала, чувствуя свою ответственность за то, что с ней

случилось. Бруно понял, что я не могла вымолвить ни слова, и, отойдя от меня, опустился перед Паломой на колени.

- Нам нужно поговорить об этом, Палома, – мягко пробормотал он.

- Я знаю, Коррадини.

- На чем мы остановились?

- На том, что эта страница перевернута, и нужно искать другую девушку, которая сделает меня

счастливой.

- Тогда зачем ты все это натворила? К чему все усложнять? – ласково упрекнул он.

- Потому что я дура.

- Никакая ты не дура, и должна будешь кое-что сделать для меня, – Бруно продолжал уговаривать

Палому, словно та была трехлетней девочкой.

Казалось, что Бруно и Палома нашли общий язык и отлично ладили между собой. Они говорили о

ней и обо мне… а я смотрела на них и не знала, что делать. Бруно был ласков и уважителен с Паломой, он отлично понимал ее. Она часто говорила мне об этом, еще когда мы были вместе. Бруно вселял в нее уверенность, хотя даже он не смог остановить ее. Потому-то он и сказал мне утром, что даже врачи не смогут ей помочь. Бруно всё это предвидел, хотя всеми способами старался убедить Палому, что наш с ней роман окончен, что такое бывает, и что на мое место придет другая девушка.

- Мне жаль, но сегодня утром… у меня не было сил. Я… я не хочу снова… в это место.

- Так нужно, Палома, тебе нужно лечиться. Правда, нужно.

- Там очень скучно, и мне там холодно и одиноко.

- Ты не будешь одинока.

- Буду. То место… оно… оно просто ад для меня.

Тогда я подошла к Паломе ближе и увидела в ее руках ножницы. Мне стало очень страшно оттого,

что она могла воспользоваться ими, и все же нужно было действовать.

- Милая, обещаю, что ты не будешь там одна, мы позаботимся о тебе, будем навещать, – как можно

спокойнее сказала я. – Ты должна понять, что у нас все закончилось, но если ты захочешь, я всегда буду рядом с тобой.

- Я люблю тебя, Рыжулька.

- И я. Я тоже люблю тебя, малышка, очень сильно люблю. Я поняла, что люблю тебя больше, чем

подругу, как девушку. Для меня ты самый главный человек, поэтому я не позволю тебе причинять себе боль. Понятно? Мы с Бруно будем рядом с тобой, обещаю.

Произнести эти слова мне было нелегко. Я не была уверена в том, что потом смогу выполнить свое

обещание, но говорила я от всей души. Я хотела быть рядом с Паломой, видеть ее выздоровление, но не была уверена в том, что смогу. Как часто сможем мы встречаться, если одна из нас уже не любит? Да и вообще выдержим ли мы такие встречи?

Но, как бы то ни было, сейчас эти слова были нужны, чтобы Палома избавилась от ножниц и

отвязала свои ноги от кровати. Меня била нервная дрожь.

- Ты будешь приходить ко мне в больницу? – всхлипывая, спросила Палома.

- Каждый день. И Эстер приведу за компанию.

- Бруно и Эстер должны быть вместе, – сказала Палома, глядя на Бруно. – Так ведь?

- Конечно.

- Эй-эй, сейчас мы не об этом говорим!

Возражения Бруно заставили Палому впервые улыбнуться. И пусть это была совсем другая

улыбка, не та, что я видела в последние месяцы, но это была улыбка надежды. Наши объятия тоже были другими. Мы впервые так обнялись с Паломой, но отныне будем обниматься так всегда.

Глава 22

Отец Паломы предложил подвезти нас на машине до дома, но мы с Бруно решили добираться

своим ходом. Мы проводили их до больницы, чтобы Палома чувствовала себя более уверенно и знала, что мы будем рядом с ней. Уходя, мы пообещали, что очень скоро увидимся снова, и сказали, чтобы она была сильной и слушалась врачей. Было очень грустно снова видеть Палому такой, но все мы обнадежили ее, что это будет в последний раз.

На обратном пути мы с Бруно мало разговаривали, у нас обоих не было особого желания

говорить. Бруно шел с опущенной головой. Он был сильно опечален, хотя его отношение ко мне полностью изменилось. В метро мы сели на скамейку, поджидая поезд, и Бруно извинился передо мной.

- Я был несправедлив к тебе, Мери. Ты не заслуживаешь такого обращения.

- Какая разница, дело прошлое.

- Я не должен был просить тебя вернуться к Паломе, и тем паче злиться на тебя за то, что ты не

соглашалась.

- Все, Бруно, забыли об этом. Сейчас самое главное, чтобы Палома побыстрее поправилась и

могла нормально жить.

Подошел наш поезд, мы вошли в вагон и молча сели на два свободных места.

- Ты не виновата в том, что случилось, – серьезно сказал мне Бруно несколько минут спустя. –

Палома все равно сделала бы это – не из-за тебя, так из-за чего-нибудь другого. Просто когда вы познакомились, ты привнесла в ее жизнь что-то хорошее, поэтому она и полюбила тебя так сильно.

- Спасибо, Бруно.

В глубине души я чувствовала себя виноватой в том, что Палома снова с головой окунулась в свои

проблемы, а слова друга оправдывали меня; мне стало чуть легче от них. Впрочем, самым главным для меня было выздоровление Паломы.

- Мы ошибались, думая, что Палома поправилась и излечилась от всего. Особенно ошибался я, и

отчасти я тоже чувствую себя виновным за то, что поступал так, а не иначе.

- Ты тоже не виноват в этом. Лучше позаботимся о другом, постараемся дать Паломе все лучшее,

что есть в нас самих, чтобы к ней вернулась ее обычная жизнерадостность, и она была счастливой девчонкой.

- Да, я сделаю все возможное, чтобы так и было.

- Я тоже.

При расставании мы сошлись на том, что должны объединиться, чтобы преодолеть это новое

препятствие. Мы поговорим с остальными и расскажем о случившемся. Я сообщу эту печальную новость Валерии и Эстер, а Бруно – Альбе и Раулю. Мы сочли, что будет лучше поговорить со всеми спокойно, с глазу на глаз, а не писать групповое сообщение. Также мне придется рассказать обо всем Лауре, которая звонила мне пару раз, но я ей не ответила.

Как только я пришла домой, то сразу поговорила с мамой. Она утешила меня, как могла, хотя на

самом деле ее слова не послужили мне утешением. Я даже не поела толком, в живот ничего не лезло. Я просто пошла к себе в комнату, опустила жалюзи, легла на кровать и позвонила Лауре. Я вкратце рассказала ей, что случилось. Мне не хотелось вдаваться в подробности. Мы даже не упомянули о списке, который я нашла в папке для бумаг. Когда-нибудь мы спокойно обсудим этот список искушений, а сейчас было не время. Лаура поняла меня и сказала, чтобы я отдыхала, а вечером, она, возможно, позвонит мне снова. Лаура была внимательна, терпелива и очень ласкова со мной. Я попрощалась с ней с улыбкой на губах.

В темноте своей комнаты я думала о несчастной Паломе. У меня в мозгу отпечатался образ той

Паломы, которую я увидела, придя сегодня вместе с Бруно к ней домой. Она была совсем другой. Можно ли было как-то избежать этого? Я никогда об этом не узнаю, и я не должна слишком много думать об этом, иначе я свихнусь. Я закрыла глаза и постаралась уснуть, но не смогла, потому что “непонятые” непрестанно присылали нам с Бруно групповые сообщения, в которых спрашивали, что случилось. Бруно ответил только, что мы поговорим обо всем позже, а сейчас он очень устал и просит его не беспокоить. Я не ответила даже этого, а просто отключила на телефоне звуковое оповещение о групповых сообщениях, и снова попыталась уснуть. Мне это удалось, и я спала до тех пор, пока меня снова не разбудил писк мобильника. Я дотянулась до телефона и увидела, что меня включили в новую группу под названием “Операция “Предиктор”. Участники: Валерия, Эстер и я.