Он пожал плечами и счел это еще одной гранью все той же тайны. Он зашел в лабораторию и, приготовив бутылки, дождался сумерек. Перед выходом из корабля он постучался в дверь Дебби. Из-за двери доносились еле слышные звуки микрофильма, который она смотрела. Это снова была опера «Пеллеас и Мелисанда». Она уже заканчивалась, так как раздававшийся бас врача советовал Голо оставить смертное ложе Мелисанды.

«Она была одинокой, милой, печальной и загадочной, какими в сущности являемся все мы».

Он снова постучал. Микрофильм продолжался. Дверь оставалась запертой. После минутного колебания он пошел дальше. И обнаружил у люка сухопарую мрачную фигуру капитана. Несмотря на испуг, вызванный его неожиданным появлением, Голерс сумел поздороваться с ним как ни в чем не бывало. В то же время он не смог сдержать невольного движения, когда покрепче схватился за узел у себя под мышкой. Эверлейк кивнул ему в знак приветствия и впился взглядом в мешок, прикрывавший ящик с бутылками. Голерс, спускаясь по трапу, чувствовал на себе глаза, шарившие по его спине. И лишь когда он, обойдя стороной город, вышел на берег озера, чувство тревоги оставило его.

Там он взял одну из многочисленных лодчонок, лежащих на песке, без разрешения на то отсутствующего владельца, и стал грести по направлению к большому пляжу. Всего полчаса назад там совершался грандиозный ритуал водного очищения. Он видел его завершение и обратил внимание, что все верующие уходят в город, чтобы принять участие в других мероприятиях. Поскольку сейчас было темно, он полагал, что никто не заметит, чем он занимается. Огни Каритаполиса освещали берег слабо, луна еще не взошла, а других источников света не было. Кроме того, доведись им даже увидеть его, опасаться ему было нечего. Насколько он знал, в его действиях не было ничего противозаконного.

Когда он очутился на мелководье, где по его расчетам была самая гуща толпы, принимавшей водное крещение, он перестал грести и принялся раскупоривать бутылки и окунать их в воду. Делая это, он не забывал поглядывать по сторонам. Он не видел ничего, что могло бы насторожить. Вот разве отблеск света на легкой ряби. Видно, какая-то рыба подошла близко к поверхности. Тем не менее он оставил свое занятие и низко наклонился к воде, пристально всматриваясь в темноту. Все было спокойно. Он с облегчением вздохнул и снова принялся за работу.

В это мгновение раздался сильный удар по борту. Лодка стала накреняться. Голерс привстал, не зная, куда лучше прыгать. Поначалу он не мог понять, что тянет лодку, но после секундного замешательства он заметил два темных предмета, похожих на руки, которые ухватились за борт утлого суденышка. За ними виднелся большой матовый шар неизвестной природы. Не дожидаясь, что последует, Голерс, все еще сжимая закупоренную бутылку, прыгнул в воду спиной назад. В то же мгновение из шара вырвался тонкий луч света. Будь он мечом, он отсек бы Голерсу ноги. Голерс ударился об воду спиной, перевернулся и нырнул под прямым углом от лодки. Проплыв под водой как можно скорее и дальше, он высунул голову наружу, быстро перевел дыхание и поплыл прочь от берега. Его инстинкт требовал повернуть к ближайшему участку суши, но Голерс полагался на голос разума, который говорил ему, что та штука — что бы это ни было — скорее всего ждет от него именно этого. Он был напуган, но не в такой степени, чтобы впасть в панику. Да он и не думал, что та штука на самом деле сумеет обнаружить его в этой черной воде, если только он не выдаст себя громким всплеском. И все же его не отпускало ощущение, что в любой момент его схватят за пятки и потащат на дно, где после короткой схватки в его легкие хлынет вода.

На миг он приподнял голову и быстро оглянулся назад. Он ничего не увидел, кроме перевернутой вверх дном лодки, темная масса которой вырисовывалась на фоне городских огней. Он снова нырнул и построил свой маневр; со всхлипом втягивая в себя воздух и дрожа от усталости и страха, Голерс в конце концов втащил себя на берег в месте, удаленном на четверть мили от того, где он в первый раз вошел в воду. Там он долго сидел за деревом. Затем, когда восстановилось дыхание, а сердце умерило свои удары до обычного темпа, он пошел к «Королю эльфов», находившемуся в миле от него. К тому времени когда он добрался до корабля, ласковый и теплый весенний ветерок почти высушил на нем его легкую одежду. Он не стал терять времени на переодевание, а отправился прямо в лабораторию, где принялся изучать содержимое бутылки, которую сунул в карман во время бегства.

Он считал эту процедуру бесполезной, поскольку даже не знал, чего ищет. А если бы и знал, то сомнительно, что он зачерпнул искомое именно в эту одну бутылку. Но он все равно должен искать ключ к разгадке. На борту корабля, к счастью, имеется необходимое оборудование. Микроскоп Саваки, подсоединенный к мехлабу, даст ему полную картину и выберет из нее то конкретное, что ему нужно. Он вставил бутылку в подходящее отверстие и настроил прибор. Пока большой куб тихонько мурлыкал, он расхаживал взад и вперед, пытаясь отыскать надежную тропу, определенно скрывавшуюся в тех джунглях намеков и недомолвок, сквозь которые он продирался. Мысли его все время возвращались к той штуке, которая пыталась опрокинуть его в воду, где она явно намеревалась покончить с ним. Именно это и произошло с доктором Джинасом, да еще средь бёла дня…

Внезапно он остановился и, щелкнув пальцами, произнес вслух:

— Как же я сразу не сообразил?

Он выскочил из лаборатории и бросился к аварийным шкафчикам. Поскольку к ним всегда должен был быть свободный доступ, он без проблем открывал дверцы и внимательно разглядывал висевшие в шкафчиках эластичные скафандры. Первые двенадцать из просмотренных обманули его ожидания, зато тринадцатый вознаградил. Поначалу скафандр показался ему таким же сухим, как остальные. Но, ощупывая его, Голерс обнаружил на подошве одного из ботинок, у задника, незначительные следы влаги. Еще несколько минут — и в жаре стенного шкафа они, бесспорно, испарились бы окончательно. Кто-то тщательно соскреб и вытер с ботинок грязь.

Он выпрямился и закрыл дверцу. Для него это не явилось неожиданностью. Во всяком случае, половина разрозненных ранее деталей внезапно сложилась вместе. Вопрос только в том, как подойдут к ним остальные или какой окажется полная картина. Об этом он пока понятия не имел. Но чем бы это ни было, подумал он, вытирая пальцы носовым платком, это будет нечто, что он…

Он напрягся и замер. Ему в спину ткнулся какой-то жесткий предмет, и знакомый низкий голос с хрипотцой произнес: «Вы слишком умны, Голерс, чтобы это пошло вам на пользу».

— Я должен был догадаться, что так просто вы не оставите это дело и будете за мной следить, капитан Эверлейк.

— Вот именно. Вам бы следовало как-то обезопасить себя.

Голос Эверлейка был жестким, как и ружейный ствол, которым капитан упирался в спину врача. Самоуверенности в голосе, однако, не чувствовалось; он был бесстрастен.

— Вы сейчас отправитесь в свою лабораторию и будете держать руки перед собой. И не зовите на помощь. Я буду стрелять, а вот услышать вас будет некому. Все члены экипажа в городе.

Голерс подумал о Дебби. Где же она?

У него на затылке зашевелились волосы, и его слегка затошнило. Что, если она знала, что делает ее отец? И даже помогала ему?

Мысль была невыносима. Он отогнал ее и все же не мог не задаваться вопросом, где сейчас Дебби.

Капитан, словно читая его мысли, произнес:

— И не надейтесь, что моя дочь услышит вас. Она снова слушает свои оперные микрофильмы и вряд ли услышит нас на таком расстоянии.

Голерс почувствовал, будто с его плеч сняли огромный груз. Его теперь волновало одно: выкрутится он из этого живым или нет. Прекрасно!

Они вошли в лабораторию. Эверлейк, вошедший последним, закрыл за собой дверь. Врач продолжал идти, пока стол посередине не преградил ему путь. Затем, не спрашивая разрешения, он медленно повернулся кругом. Эверлейк не возражал.

— Не расходится ли с принципами вашей религии ношение оружия? — спросил Голерс, указывая на ружье 25-го калибра, чье дуло смотрело прямо на него.