- Вроде бы патриотично, но лучше Лютиков, оставь мне такие рассказы. Не

всем все можно говорить.

- Понял, буду думать, что говорю.

- А ты почему еще не партийный?

- Так это же ответственность, да и я как бы, не созрел еще…

- Ты мне это брось - другим пример тоже подавать надо.

31

- У меня со сбитыми пока проблема, вот наверстаю, тогда и …

- Скоро случай представится. Ладно, ты думай, а у меня еще дела.

Жека оглянулся - все уже разошлись, и Евгений направился в

расположение эскадрильи. Зашел в дом, прошел к своей койке, и раздевшись,

улегся, откинулся на подушку. И не смотря на усталость, погряз в думах. Мысли

парня были сумбурными, смешалось и желание попасть домой, и увидеть родных

и друзей, и переживание завтрашнем дне. А по соседству, уже привычно затеяли

шуточный спор армянин и грузин, по меркам полка уже старики.

- И у нас в Армении, сейчас все цветет и пахнет - мечтательно протянул

Георгий Саркисян, жгучий брюнет, с щегольскими усиками - красота. Вот война

кончится - все приезжайте сами посмотрите. Коньяк у нас, ох какой.

- Зато у на вино, пей, хоть сколько. Выпить можно бочку. Правда, из-за

стола потом не встанешь. - Не уступал ему Реваз Арвеладзе. - А природа - вах

геноцвале, зелени зеленее. А озера, какие чистые, думаешь там не глубоко, дно

видно, а там метра четыре. Горы, воздух. Баран. Шашлык.

- У нас тоже горы…

- Мастера вы расписывать - усмехнулся Жека - у нас летом, такая красота

на лугах, да и в лесах на полянах. Гор вот рядом нет, это да. Но рыбалка - ух, и в

озерах, и в реках, рыбы полно. Вы таких рыб, и по названиям не знаете. А барана

вашего едал я - не мясо, а проблема, куча хлопот с ним. На шашлык молодой

барашек берется, а вот того что подрастет готовить заморочишься. И без вина и

ткемали не съешь. А вино да - отменное.

Реваз расплылся в улыбке, и спросил - какое Жека пил? Пришлось

осторожно рассказывать. А в конце добавить - но и Арарат, коньяк отличный. А

затем резко перевести тему разговора - напитки, которые он знал, в это время, могли еще не производить.

Остальные летчики занимались кто чем. Жека решил отвлечься и почитать,

взял оставленные парторгом газеты, и тут же натолкнулся на заголовок. Видимо

это была подборка, сделанная специально капитаном Беляевым, который таким

образом поднимал боевой дух летчиков.

Заметка посвящалась непревзойденному подвигу летчика-истребителя

Бориса Ковзана, совершившему четыре воздушных тарана, причем трижды,

возвращавшегося на родной аэродром на своем самолете. И когда Жека

заговорил об этом, подхватились с коек и Семен Петраков, и Реваз Арвеладзе, и

горячо заговорили.

- Это было меньше года назад - проговорил Семен - уже, будучи

капитаном, Ковзан совершил четвертый таран. Он натолкнулся на своем

«Лавочкине», на группу из семи «лапотников», под прикрытием шестерки «худых», и вступил с ними в схватку…. Фашисты, заметили одинокий истребитель, и

Ковзану пришлось вступить в неравный бой. Он попытался прорваться к

«Юнкерсам», и тут один «мeссер» попытался встать у него на пути. Но после

меткой очереди капитана, задымил и стал падать. И тут вражеская очередь

ударила по кабине…. Одна пуля попала Ковзану в правый глаз. Он сделал

попытку выброситься с парашютом, но сил не хватило...

- И что? - Невольно подался вперед Игорь Середа, младший лейтенант из

новобранцев.

- А то, что наши умирают героически, чего немцы никак не ждут, и не

понимают. В момент, когда выпрыгнуть не получилось, прямо по курсу показался

«Юнкерс», и Ковзан направил свой горящий самолет на него. Раненый в голову

Борис, на горящем самолете пошел на таран. Когда самолеты столкнулись в

воздухе, от резкого удара ремни просто лопнули, Ковзана выбросило из кабины.

Три с половиной тысячи метров он пролетел, не раскрывая парашюта, в

32

полубессознательном состоянии. И только уже над самой землей, на высоте всего

двести метров, очнулся и дернул за кольцо. Парашют смог раскрыться, но удар о

землю все равно был очень сильным. Капитан пришел в себя в госпитале Москвы,

на седьмые сутки.

- И? - Напрягся уже Евгений - что-то я об этом не слышал...

- Это был приговор. У него было несколько ранений осколками, оказались

сломанными ключица и челюсть, обе руки и ноги. Правый глаз Бориса, врачам

спасти не удалось. Два месяца продолжалось лечение…

- Жесть какая - вырвалось у Евгения, но он тут же поправился - жестко

судьба его помяла.

- Не только его - высказался комэск - таких летчиков много. - Еще в первый

день войны, было совершено несколько таранов. Неизвестно кто это сделал

первым - старший лейтенант Иван Иванов, или младшего лейтенант Дмитрий

Кокорев? Но они подали пример, его и подхватили.… И у нас тоже. Вано Габунии, повезло меньше - один таранный удар, и все…. Может угол не тот, или столкнулся

не так?

Тут в разговор вступили и другие летчики. И вскоре молодые, узнали, что

таран, это не отчаянная мера, а метод ведения боя. И делался он четырьмя

способами.

Первый и самый распространенный - удар пропеллером по хвостовому

оперению врага. То есть атакующий самолет заходит на противника сзади и

наносит удар пропеллером по его хвостовому оперению. При правильном

исполнении пилот атакующего самолета имел довольно хорошие шансы, чтобы

уцелеть.

Второй способ - это удар крылом. Производился как при лобовом

сближении самолетов, так и при заходе на врага сзади. Удар наносился крылом

по хвосту или фюзеляжу вражеского самолета, в том числе кабине вражеского

летчика. Третьим способом был удар фюзеляжем. Он считался самым опасным

для пилота. Ну и четвертым - удар хвостом самолета. Но в любом случае это

требовало определенного мастерства, иначе можно просто врезаться во врага, и

погибнуть.

Жека призадумался - да, или глупая смерть, или пацаны останутся в

памяти, совершив подвиг. Таких примеров было много, особенно, как он знал в

первые годы войны. В послевоенное время, такое самопожертвование было

редкостью. По крайней мере, в училище им рассказывали только про два случая,

и оба случились еще, когда был Союз…

Первым был Павел Шклярук, который будучи еще курсантом, погиб. Во

время учебного полета у его самолета отказал двигатель, и перед парнем стал

выбор - катапультироваться и бросить неуправляемый самолет, или пытаться

планировать. А время щелкало, высота всего триста метров, а внизу река, мост, и

пароход, рядом жилые дома, и выбора не остается. Приняв решение не

катапультироваться, Павел отвернул, и врезался в берег…

Вторым, был тезка героически погибшего курсанта - Павел Ярцев. Который

выпустив все ракеты по учебным целям, и оставшись без боеприпасов, пошел на

таран, разведывательного беспилотника.

- Бывают же парни - подумал Евгений - за считанные секунды принимают

такое решение. Жаль уходят молодыми…

Тут для перемены настроения, затянул свою песню Георгий Саркисян:

- Эх, домашнего бы чего-нибудь - протянул он - долмы, там или плова, я бы

сразу был здоров как бык. А нас кормят пшеном. Что я птичка что ли? - Пошутил