— Сколько тебя там держали?

— Я так полагаю, что прошло чуть больше двух недель. — Кристиана занервничала, начиная понимать, к чему ведет Цеса и каким будет её следующий вопрос.

— Я, конечно, понимаю, что тебе не хочется об этом говорить. Но вынуждена задать этот вопрос…

— Три раза. — Не дожидаясь оглашения приговора, призналась фаворитка и сразу поникла.

— Ты боишься, что кто-то еще об этом знает? — Цесе очень не нравилась роль спасителя душ невинных любовниц королей, но данная информация могла быть весьма полезной при дальнейшем разборе ситуации.

— Да плевать мне на кого-то… — обреченно всхлипнула Кристиана.

— И это тоже, как ни странно, вполне объяснимо. Ты их помнишь?

— Визуально — да. Но даже не собираюсь об этом говорить. — Резкий отказ был ожидаем и встречен ведьмой весьма снисходительно.

— Ладно. Я тебе кое-что расскажу. Откровенность за откровенность, так сказать. Когда Аратим огласил мне просьбу Его Величества об охране уже знакомой мне Кристианы, я, скажу честно, тоже удивилась. Тебе покажется это грубым, но первый мой вопрос был о том, зачем королю порченый товар. — Кристиана вскинула испуганный и возмущенный взгляд на Цесу. — А в ответ я получила ошеломляющее заявление, что при наличии чувств качество товара не имеет для Его Величества никакого значения. А теперь подумай сама, сидела бы я здесь и тратила бы я свой Талант сначала на то, чтобы вытащить тебя оттуда, а потом на то, чтобы защитить?

Девушка задумалась. Было видно, как её напряжение медленно спадает, уступая место пока еще невнятной радости от того, что её вынужденные связи не имеют значения для тех, кто её любит. До неё постепенно начал доходить смысл сказанного, а потом и обрастать догадками о том, кому она в действительности обязана своим чудесным спасением и сытой жизнью в относительной безопасности. Используя эту заминку, Цеса осторожно пробралась к воспоминанию о том злосчастном ужине и подсмотрела состав соседей незадачливой жертвы отравителей. Лотий и Джером. Джером и Лотий. Ведьма мысленно поставила галочку рядом с этими звучными именами, дабы не забыть, при случае, проверить их причастность к данному преступлению против личности. Сейчас у неё была другая задача — выудить образы тех троих, соблюсти интересы Его Величества и устранить нежелательные элементы.

— Ты хочешь сказать…

— Все, что я хотела сказать, я сказала. Дальше думай и решай сама. Но лучше бы тебе слегка расслабиться и перестать изнурять себя терзаниями. Не пойдет на пользу никому. И не вздумай обсуждать это с Джогом. А то скатишься в яму самобичевания и фрустрации. — Перебив собеседницу, отрезала Цеса, поднимаясь с дивана.

— Ты куда? — всполошилась Кристиана.

— Пойду, подышу свежим воздухом. Заодно проверю мощеные дорожки на предмет безопасности. — Проворила Цеса, доставая из недавно приобретенного золоченого футляра сигарету. Кристиана понимающе кивнула и начала убирать со стола.

Цеса побродила вокруг дома, порылась в розовых кустах, осмотрела деревья, примыкавшие к забору, и оценила возможные риски. Параллельно успела полюбоваться блестящей на солнце листвой, которая подобно морю колыхалась от дуновений поднявшегося ветра, проблесками лучей в бушующих кронах и спелыми плодами груши и сливы. Не удержавшись, она сорвала с куста крупную почти черную ягоду, вытерла её об рукав и отправила в рот. Обходя дом с другой стороны, она краем глаза увидела через забор макушку приближающегося Джога, что заставило её воспринимать окружающую действительность слегка благосклоннее.

Пока браво занимал новую клиентку нестандартными анекдотами и последними новостями из дворцовой жизни, Цеса облазила второй и первый этажи, устраивая быт вынужденной заключенной самым безопасным образом. Все окна, двери, лестницы и наиболее уязвимые места были поставлены на защиту, продукты, вода и вино проверены на примеси, а Джог извещен обо всех ловушках. Цеса выдала ему необходимые инструкции по поводу гибельного душевного состояния девицы совместно с просьбой не усердствовать в сарказме и беречь её драгоценную психику. Это, конечно, не принесло ей должного успокоения, но, по крайней мере, одарило ведьму частичной уверенностью в том, что свою работу она сделала правильно и на совесть. Когда солнце уже близилось к горизонту, Цеса попрощалась с Кристианой и, махая ей рукой, удалилась вверх по мостовой в направлении королевского замка.

Глава 29

Тянулась череда однотипных ни чем друг от друга не отличающихся дней.

Каждое утро Цеса прилежно вскакивала с кровати, понимала, что в очередной раз проспала, наспех одевалась и бежала в кукольный домик Кристианы, дабы обеспечить её покой и сменить Джога. Там, в этой маленькой цветастой тюрьме, её уже ждал завтрак и горячий травяной чай в компании задушевных разговоров о несовершенстве человеческих взаимоотношений. Очень быстро эти беседы превратили официальную Кристиану в просто Крис, для удобства общения, и стерли последние преграды для, казалось бы, невозможной для новой личности Цесы дружбы. Ведьма начала замечать, что выполнение этого незамысловатого задания весьма облагораживает её досуг, привносит в её жизнь новые нотки, которые она и не ожидала услышать в какофонии этюдов высшего света.

Относительно спокойное и размеренное времяпрепровождение создавало иллюзию мира. Ей даже уже начинало казаться, что Его Величество действительно слишком сильно озабочен проблемой сохранности этого драгоценного сосуда. За неполный месяц Цеса ни разу не обнаружила следов ни одного злоумышленника рядом с домом, даже наоборот отметила небывалое процветание и покой во всем, чего касалась своими руками Кристиана.

Пару раз, когда ведьме удавалось выбраться из замка пораньше, она встречала в дверях или на лестнице Его Величество Користана Второго под прикрытием Джога. Она смущенно опускала взгляд, мямлила какое-то приветствие и торопилась укрыться в спасительной гостиной под пологом синих шелков удобных диванов. Потом было непременное обсуждение событий предыдущего вечера, насмехательства над неумелыми попытками Користана скрыть свою запоминающуюся внешность под плешивой бородой или же под неуместным рыжим париком и широкополой шляпой. Цеса делилась с новой подругой новостями со двора, посвящала её в свои наблюдения и переживания по тому или иному поводу. Но в основном стращала её приобретенной эгоистичной моралью, наставляла на путь истинный и научала премудрому поведению с менее честными и порядочными людьми.

Раз в три дня на проверку сохранности клиента заходил Аратим. Он экзаменовал на вшивость Цесу, отчитывал в своей оригинальной манере словоохотливость Джога и забирал ведьму обратно во дворец, ибо наступало время для сбора информации с придворных. Ужин за королевским столом являлся для Цесы самой изощренной пыткой, ибо Хлоя каждый раз считала своим долгом ввести её в тонкости работы в казначействе, превращая обычный разговор в подробное описание её будущих должностных обязанностей. Пухленькая дама считала, что если она выложит ведьме всю подноготную счетоводного быта, ей будет легче адаптироваться к новой работе. Во время этих разговоров Цеса честно пыталась не зевать, кивать и улыбаться, иногда даже задавала вопросы, дабы подкрепить уверенность Хлои в своей заинтересованности. А еще наблюдала за тем, как Джером время от времени вставляет какие-нибудь издевательские реплики, выстраивает шутливо-скучающие лица и вообще всеми силами пытается снять нарастающую сонливость Цесы.

Два из трех таких ужинов заканчивались вошедшими в привычку алкогольными заплывами на пруду с медузами. В это время ведьма имела удовольствие наблюдать и коллекционировать маски Джерома, которые он менял в зависимости от настроения. Иногда он казался беззаботно веселым, эдакий рубаха-парень, с которым хоть в бой, хоть на свадьбу. В более мрачные дни он включал философа и задавал темы о превратностях жизни и судьбы, или беспринципного ублюдка, который с легкостью рассуждал о возможности применения ядов к менее достойным людям. Периодически на него нападала мания величия на фоне ярко выраженного комплекса неполноценности. Тогда Джером с презрением отзывался о сильных мира сего, позволял себе рассуждения о классах, о достойных и недостойных, ругался тварями и дерьмом. Хорошее настроение способствовало рождению в нем героя-любовника, флиртующего, остроумного и немного нахального. Иногда, в зависимости от дозы принятого на грудь, несколько масок сменялись в один вечер, каждый раз доводя своего обладателя до крайности. Он мог ожесточенно рассуждать о том, что все виноваты в его несостоятельности, что он достоин большего и все ему должны. После резонных реплик Цесы по поводу кузнецов счастья и строителей судьбы, он слегка успокаивался и переходил на философский лад, непременно достигая очередного апогея в своих умозаключениях, что снова приводило к смене маски.