По счастью нам не удалось встретиться с Гаспаром за всю неделю. То я оказывалась слишком занята и оставалась ночевать у одной из знакомых. То Гаспар уезжал на несколько дней куда– то из города, и всё, что напоминало о нем – оставленное сообщение на автоответчике. Было это к лучшему потому, что после того, как я пробралась в его квартиру, мне было бы сложно смотреть ему в глаза. Не столько потому, что я нарушила границы его владений, сколько потому, что каждый раз вспоминая об этом я не могла отделаться от беспокойства и непонятного смущения.
Лучшее, что я могла сделать – это запретить себе возвращаться к обдумыванию тех смертей и предположений. Меня это не касалось никоим образом, а я уже и так успела наделать дел.
Вообще, неделя пролетела достаточно быстро, чтобы закончиться тем самым праздничным вечером.
Я догадывалась, что те, кто посетят его, готовились к нему достаточно основательно, но чтобы настолько – не могла представить.
В лучших традициях сахарно–ванильных торжеств над входом в отель болтались шарики и ленточки. Швейцар у дверей улыбался так, что можно было убедиться в том, что белоснежные зубы его полностью заполняют рот и еще раз напоминают о презентабельности места и торжества. Что–то вроде "поверьте, мы настолько серьезно подходим к делу, что даже наши сотрудники не могут себе позволить уронить марку заведения отсутствием зубов или их неподходящим цветом".
Начало уже говорило само за себя.
Поскольку я приехала сама, то Габриил уже маячил перед входом, ожидая меня, как истинный джентльмен. Он и выглядел так – серый костюм, в отворотах пиджака изредка пробегают искры от запонок. Уложенные волосы, чисто выбритые скулы – будь я помладше и не знай его, то упала бы в обморок от счастья, когда этот прекрасный принц направился ко мне с самой очаровательной улыбкой. Не то, чтобы я сознательно настраивала себя против него, просто было смешно видеть эту красивую оболочку, когда знаешь, что человек может неделю лежать дома, просто не желая подняться и что– то сделать, небритый, ленивый и вечно думающий лишь о себе.
Поскольку сегодня был официальный вечер иллюзий и лжи, я тоже была его частью. Поэтому и шагала сейчас, ощущая себя довольно неуютно в платье и в туфлях на высоком каблуке. Оставалось лишь надеяться, что я выгляжу достаточно приторно и благопристойно, чтобы не выделяться из толпы.
Пока мы пробирались к небольшому столику, на котором красовалась такая же белоснежно– сахарная карточка с какими– то цветочками и фамилией бывшего, я успела оглядеться. Вечер вполне обещал быть таким, каким я и предполагала. Толика развлечения и актерской игры мне не помешает, может даже я смогу найти плюсы в этом времяпровождении.
Прошло около получаса. К нашему столику подходили какие– то представительно одетые люди, здороваясь и беседуя с бывшим, время от времени бросая заинтересованные взгляды на меня. Я же просто разглядывала толпу, пребывая в полной уверенности в том, что бывший рассказал своим знакомым обо мне достаточно подробностей, чтобы еще обращать внимания на эти взгляды. Он сам явно понимал это, и подчас мне даже было немного жаль его, когда глаза Габриила начинали бегать, словно пойманные в ловушку мыши. Видимо, когда он рассказывал о том испытанием, каким я стала для него, бывший явно не предполагал, что однажды вновь окажется рядом с этим кошмаром.
В дальнем углу банкетного зала виднелась массивная фигура Алана, отодвигающего стул для Нины. Как того и следовало ожидать, оба были здесь на своем месте, и испытывали полнейшее удовлетворение вечером. Было бы очень хорошо, если Нина не заметила меня и не заставила испытывать терпение очередным поток поучений и советов. Судя по тому, как она оживленно беседовала с соседями, мне не стоило ни о чем беспокоиться. Сегодня внимание сестры явно не будет обращено на меня.
Шампанское в бокале было полусладким и приятно покалывало язык. Если вечер будет и дальше таким, я почувствую себя просто прекрасно. Сплошной отдых, никаких неприятных разговоров, никаких навязчивых личностей. Красота, да и только.
Мне следовало быть более внимательной к мелочам, но в тот момент я не обратила внимания на то, что Габриил взглянул на свой телефон и явно испытывал какое– то напряжение. Его дела волновали меня не больше, чем прошлогодний снег. Тем более, что я подозревала, что, несмотря на попытки помириться со мной, количество его поклонниц не стало меньше. А значит, вполне возможно, что он получил послание от одной из них и это мешает ему усидеть на двух стульях – и со мной ангела строить, и ей ответить.
В какой– то момент Алан, обожающе улыбающийся моей сестре, оглянулся в нашу сторону. Он приветственно кивнул, показывая, что обратил на нас внимание. Выглядел Алан сегодня так, как должен выглядеть образец стабильности и состоятельности. Всё в нем, начиная от дорогого костюма серо– жемчужного цвета и заканчивая идеально уложенными волосами, говорило об этом. Этот мужчина знал, что его конек – прагматичность и находчивость, и применял их так, чтобы всегда оставаться в выигрыше.
Я кивнула в ответ, радуясь тому, что мы находимся в разных углах зала. Габриил же явно скучал в моей компании, но пока держался молодцом и не показывал этого. Он даже попытался начать подобие изящного флирта, но потом плавно перешел на рассказ о том, что его ожидает повышение по службе, поскольку он является сейчас одним из самых перспективных сотрудников. Как все наши с ним разговоры, этот шел так же – сплошным монологом. Если я и успела открыть рот, то лишь для того, чтобы издать неопределенный звук одобрения или промычать что–то, демонстрируя понимание. По части многословия Габриилу всегда не было равных.
Еще час или полтора я здесь выдержу. Потом начнется передозировка всем сладко-правильным, и мне понадобится, как слишком неправильной версии Золушки, удирать домой, чтобы не превратиться в тыкву. Я ухмыльнулась, представив такой вариант окончания сказки, но в этот момент к нашему столику вновь подошли очередные знакомые. Габриил, желая показать – насколько он любящий и очаровательный, положил руку на моё плечо, притягивая к себе. Я порадовалась тому, как у него это хорошо получается за нас двоих. Счастливая пара, безоблачно и довольно проводящая время.
Поскольку мне было неудобно смотреть уже пять минут, если не больше, на немолодую даму, говорящую так же много, как и Габриил, я вежливо отвела глаза в сторону на секунду. Потом вернулась к даме, не желающей никак заканчивать разговор, словно она старалась высказаться на неделю вперед. Затем меня просто взяло и повернуло назад, где я только что увидела Гаспара, с которым меньше всего ожидала столкнуться здесь, на этой напыщенной вечеринке для местных богатеев.
Он сидел прямо напротив, лицом как раз к нашему столику. И был полностью поглощен своей спутницей. Я не могла разглядеть ее, так как видела лишь рыжие локоны, спускающиеся плавными волнами по спине. Сначала я подумала, что глаза играют со мной дурацкую шутку, но ни один другой человек не мог быть Гаспаром, чьи губы сейчас улыбались собеседнице в ответ на её слова.
Я подумала, что он не заметил меня в этой массе. До сих пор я никогда не была перед ним в платье, с более–менее уложенными в прическу волосами. И уж всяко – на моих губах не было помады, которой я впервые попользовалась за последние три года. Да, скорее всего он не узнал меня, если бы даже и заметил.
А потом случилось то, что заставило потерять последнюю уверенность в этом. Гаспар отвел глаза в сторону, и в упор посмотрел на меня. Казалось, что я приросла к стулу, забыв, что надо дышать. Его глаза смотрели мне в лицо, и взгляд, до которого не доходила тонкая улыбка, говорил, что я сильно заблуждаюсь. Он узнал меня, и он прекрасно знает, что я тут не одна. Сколько уже прошло времени с той секунды, как он смотрит на наш спектакль, который разыгрывается с целью показать то, как мы с бывшим неплохо ладим? Казалось, что прошло уже несколько минут, как тяжелое ожидание в его глазах словно пригвоздило меня к плетенной спинке стула, кажущейся сейчас жесткой и покрытой сучками и щепками. Но на самом деле прошло не больше секунды, за которую я превратилась в кролика, который смотрит на змею перед собой и не может пошевелиться.