- Ну почитай Степан Емельянович, - начал он перечислять, - домовых пятеро, енто со мной вместе, девчонки наши.

  - Вас тут пятеро? - изумился я.

  - Ну так кудесников-то много, вот и домовых тоже.

  - А Степан Емельянович, это кто?

  - Это призрак такой. Ты видел его. Он с вами на поучения ходит.

  Я кивнул, понимая про кого он говорит.

  В итоге, когда автобусы подошли, то гурьбы собралось немало. Весь путь описывать не стоит. Скучный он. Мы просто долго ехали, прибыв к большому посёлку, где даже стояло несколько пятиэтажек, возвышаясь над малыми домиками. Фестиваль уже начинался, обещая через несколько часов войти в самый разгар.

  На большом поле стояло множество разноцветных палаток, в которых были организованы магазинчики с сувенирами и лакомствами. Из колонок, развёрнутых у какой-то машины, играла музыка, по большей части фольклорная. Туда и сюда сновало большое количество разодетых в народные и сказочные костюмы людей.

  Из автобусов народ начал разбредаться по местности. Я не знал куда идти и стоял тут же, у места высадки.

  - Давно не был на ярмарке, - проговорил дед Семён. - Все поменялося. За столько годов-то. Вон глянь, наше дитя леса куда-то уже убегло.

  Дед был невидим был невидим для окружающих. И обитал где-то возле меня, но комментарии его были прекрасно слышны.

  Я поискал глазами Ольху, девочка в самом деле убежала в направлении палаток с сувенирами. Как бы ни натворила чего лишнего, дед Семён ей всю поездку растолковывал на своём наречии, что можно делать, а что нет. Нельзя превращаться в животных, нельзя творить какое-либо чародейство, нельзя драться, нельзя убегать далеко. Вроде бы поняла, да только неясно насколько. Дикая она все же. Стоял вопрос брать её с собой или нет, но потом махнули рукой, мол что эта безобидная может сделать. Если что, спишем все огрехи на программу фестиваля, сказка всё-таки.

  Оксана стояла молча чуть поодаль, разглядывая наскоро вкопанный деревянный стенд с афишей.

  Объявили по громкоговорящей связи о предстоящей битве клуба реконструкторов. Снаряжённые в разномастные доспехи воины покажут представление через полчаса.

  Пока я слушал объявление, ко мне подошла женщина, разодетая в зелёное платье, претендующее на некую историчность. Вот только на какую именно я понять не мог. Ей было на вид лет тридцать, и чего греха таить, она была приятна собой.

  - Вы ведь из магов? - заговорила она.

  - Да. А как вы угадали?

  - А тут и угадывать нечего. Я сама имею отношение к чародейству. Я просто вижу вашу ауру, - ответила мне незнакомка, - вы достаточно сильный маг.

  - Да бросьте, я только учусь, - отмахнулся я.

  - Вы уж поверьте мне. Но я просто так подошла узнать, говорят вы из настоящих военных магов. А я в городе работаю, в Новониколаевске, - меж тем продолжила незнакомка.

  Я хотел было спросить в каком выступлении она участвует, но дед Семён ткнул меня в бок и шепнул на ухо.

  - Кажись, первая оказия складывается. Наша лесавка что-то учудила.

  - Извините, - буркнул я и оглянулся.

  И вправду, от палаток с сувенирами к нам во всю прыть неслась Ольха, а за ней следовала тётка, оглашая возгласами округу.

  - Стой. Стой, тебе говорю. А ну отдай. Стой.

  Девчурка ловко спряталась за меня, вцепившись в одежду, а тётка остановилась, шумно пыхтя, восстанавливая дыхание. Женщина в зелёном с любопытством смотрела на эту картину. Ещё бы. Она маг и ей сразу понятно, кто есть кто.

  - Ваша дочка, - начала торговка, заставив меня улыбнуться, - она гребень украла. Он, между прочим, костяной, ручная работа. Стоит денег.

  Я открыл было рот, спросить цену, но магесса в зелёном меня перебила.

  - Я расплачусь, вы лучше другой проблемой займитесь, посерьёзнее. И охрану позову на всякий случай.

  Оглянувшись на жест, я увидел Оксану. Она глядела куда-то в сторону, и на её лице было столько ненависти, сколько приставить сложно. Девушка сделала шаг, другой, а потом контуры её тела размазались в броске. Преодолев за секунду не менее сорока метров, она сбила с ног какого-то мужчину, и они вместе покатились кубарем по траве.

  Со всех сторон к месту драки поспешили люди, я тоже кинулся к туда. Зеваки окружили их, а два полицейских пытались оттянуть девушку от мужчины, но та вцепилась мёртвой хваткой ему в горло. Тот хрипел и пытался оттолкнуть Оксану.

  - Это он. Он. Он. Это все он... - раз за разом повторяла девушка.

  Один из полицейских ударил Оксану резиновой дубинкой по голове, но вместо того, чтоб обмякнуть, навья зыркнула на него совершенно пустыми белыми глазами. А потом народ раскидало в стороны силовым импульсом. Только я, выдрессированный за столько времени, рефлекторно поставил защиту, и потому остался на ногах.

  Понимая, что ситуация перешла рамки естественного, я брякнулся на колени рядом с Оксаной. Я схватил девушку за плечи и спокойным, но твердым голосом произнёс.

  - Отпусти его. Ты встала под мою опеку. Я буду решать. Отпусти его.

  Не знаю, что толкнуло меня сказать так, но подействовало. Навья разжала руки, отчего мужчина закашлялся и пополз по траве. Оксана обернулась ко мне. Из уже нормальных глаз текли слезы.

  - Это он, - сорвалось с дрожащих губ.

  - Что он?

  - Это он меня убил. Изнасиловал и убил. Он меня связал, поимел, а потом бросил в реку, - ещё тише произнесла она, - Это он. Он.

  Она перевела взгляд мне за спину и сорвалась на крик.

  - Это он! Вам понятно?! Он!

  Я быстро оглянулся. Народ стоял широким кругом, боясь подойти ближе. Рядом стояли только начальник сборов, знакомый фээсбэшник и магесса в зелёном, держащая за руку Ольху. От начальника исходила мощь. Он творил что-то защитное. Представитель спецслужб, в тоже время, сделал шаг и наклонился.

  - Ты понимаешь, что это серьёзное обвинение?

  Девушка кивнула.

  - Я узнаю его из тысячи, нет из миллиона. Он меня убил. Я чувствую свою кровь на нём. Я знаю.

  - Ты же умная девушка, - ответил старший лейтенант, - огляди себя и подумай, сколько он получит за убийство.

  Вслед за Оксаной я опустил глаза. Из живота девушки, зайдя в плоть по самую рукоять, торчал нож. Такие продаются в здешних сувенирных лавках.

  Она аккуратно тронула оружие, потом подняла глаза на мужчину, который хрипя таращился на девушку.

  - Я буду ждать новой встречи, - отчётливо произнесла навья, и рухнула без движенья на траву.

  - Убили. Врача, врача! - раздались крики из толпы.

  Как в тумане я наблюдал, как подскочила машина скорой помощи. Врач констатировал смерть. Полицейские, что вот только пытались угомонить девушку, скрутили того мужчину. Он что-то невнятно бормотал, глядя на мёртвую Оксану. Им всем было невдомёк, что она уже год как мертва. Сколько таких живых мертвецов ходит по нашей Земле со своими проблемами?

  Из всех присутствующих только Ольха выделялась неестественным пятном. Она сжимала в руке гребень и улыбалась. Впрочем, ей то чего горевать. Она тоже мертва. Вот уже двести лет. Ей это все казалось, наверное, забавной игрой. Люди скачут вокруг неподвижной девушки, а та притворяется. Только дальнейшие процедуры были непонятны.

  Фестиваль продолжился, но уже без нас. Люди поохали и разошлись. Через час уже и забыли об этом случае. Нас отвезли назад в лагерь на служебной машине. Пустой лагерь нагонял тоску.

  Я зашёл в палатку и рухнул на кровать. Домовой, бормоча под нос про оказию, спрятался под стол. Ольха, вопреки привычке, не перекинулась кошкой, а сидела на Оксаниной кровати и любовалась новой игрушкой.

  День, в конце концов, завершился, и вечер принёс чувство облегчения. В палатку тихонько вошла героиня событий. Она скользнула к своей койке и вытряхнула на одеяло содержимое пакета, который принесла с собой.

  - В общем, меня изъяли для вскрытия, а там у них свой человек. Написали бумажки, после чего меня полковник забрал.