Светик опять разрыдалась, стараясь плакать, потише, прикусывая нижнюю губу. Потом решительно встала, прошлась туда-сюда, глубоко вздыхая, успокаиваясь. Платок мокрешенький…

«Хватит, Светка, — сказала она себе, когда с дыханием наладилось и высохли слезы. — Сегодня последний день, больше ты сюда не приедешь. Да, Светлана Борисовна! Ну-ка их всех. Ничего…»

Светик стояла под березой, держа в руке маленькую круглую пудреницу, в крышку которой было вделано зеркальце. Поворачивая лицо, снимала следы слез. Ревела — глаза покраснели даже…

«Работа, дом, театры, книги, музыка — вот что тебе нужно. Гимнастика по утрам, чтоб не раздобреть. Тебе всего лишь тридцать шестой год. Ерунда. И в пятьдесят выходят. Не следует только суетиться перед ними, они это видят и смеются в душе. Над тобой же и смеются. Больше уверенности — все придет само собой. Пусть они суетятся, пусть они приглашают тебя за город. С меня достаточно. Надо и уважение иметь к себе, дорогая. Да, да».

…Это называлось: «Поехать на поляну». Четвертое лето, каждую, за редким исключением, неделю, по выходным, приезжала сюда Светик. И все впустую. Не совсем, конечно, без толку, польза какая-то была. Пробыть два дня в неделю на воздухе, в лесу, уже само по себе неплохо. Она загорала на берегу пруда или на лесных полянах, много гуляла, много играла в волейбол, спала в гамаке — как оздоровляет такой сон. Все это нужно было ей, городскому человеку, но это не было главным, ради чего она приезжала в Раздоры. Главного не случилось — она ни с кем не познакомилась, не подружилась за это время. То есть знакомств новых было сколько угодно, они все здесь перезнакомились между собой, но никто не увлекся ею настолько, чтобы сделать предложение. И постепенно Светик стала терять ко всему интерес, терять душевные силы, надежду, как в свое время потеряла надежду найти друга жизни в городе. И зимой она приезжала в Раздоры, походить на лыжах. Но не всякий выходной и не на целый день, часа на два, не больше. Час электричкой до полустанка, час обратно, два в лесу. Но и в зиму никто не встретился ей, и зимы проходили в одиночестве, и осени, и весны…

Четыре года. А до этого Светик жила обычной городской жизнью: работала, занималась домашними делами, писала диссертацию. Это являлось целью: собрать материал, сосредоточиться, написать, защититься, стать кандидатом наук. На это уходили силы, время. В тридцать пять она стала кандидатом химических наук, начальником лаборатории в научно-исследовательском институте. А еще раньше она была пять лет студенткой, поступив в институт двадцати лет, проработав, набирая стаж, два года лаборанткой в школе, которую закончила. В школе Светик любила химию и считалась способной ученицей, в институте она считалась способной студенткой. Более того — Светику предлагали остаться на кафедре, поступать в очную аспирантуру. Но ей нужна была практика. Светик получила удачное направление при распределении: Москва, НИИ. Диссертацию она написала оригинальную, найдя смелое решение, — так говорили оппоненты на защите. Но все это было связано со службой, а вот личная жизнь… В личной жизни Светик оказалась несчастливой.

В школе в девятом, десятом классах они, девчонки, уже рассуждали о женихах, свиданиях, счастливой и несчастной любви. Некоторые сразу же после школы выходили замуж. Но Светик не одобряла раннего замужества. «Еще успеешь, поворочаешь чугуны возле печи», — говорила она себе, смеясь. Эту фразу Светик слышала от матери, мать у нее была из крестьян, до войны жила в деревне. Светик многое переняла от матери.

В институте, курса с четвертого, сокурсницы всерьез начинали подумывать о семье: отметались всякие глупые увлечения, ненужные встречи, приглядывались, примерялись к одному, к другому, взвешивая все. Выходили перед выпуском кому за кого было выйти. А Светик не вышла, не было у нее жениха — ни среди студентов, ни в городе. Правда, тогда она не больно-то и беспокоилась по этому поводу, хотя отчетливо понимала — всему свое время. Потеряешь время — не вернешь. Надо спешить все успеть вовремя. И семью заводить. Столько забот — голова кругом…

В двадцать пять Светик получила диплом. Возвращаясь домой после прощального вечера одна — никто не провожал ее, — Светик подумала: а ведь пора уже. Двадцать пять — это двадцать пять, и ничего тут более не скажешь. Теперь все пойдет под гору, медленно, но под гору. Диссертацию, допустим, я напишу, но моложе и краше от этого не стану. Напротив — подурнею, пока буду возиться с нею. Пора, но за кого. Никого не было рядом, кто бы жаждал на ней жениться. «Защищусь, может, степенью кто прельстится, — усмехалась она. — А что?! Жена — кандидат наук. Начальник отдела».

К двадцати пяти Светик оставалась девицей, у нее на руках был диплом, в минуты грусти она так и этак рассматривала себя в зеркало: рост — метр шестьдесят три, фигура худощавая, спина ровная, талия тонкая, ноги нормальные — не очень стройные, но и не безобразные, лицо чистое, шея гибкая, зубы ровные, глаза серые, очки, придающие лицу некоторую интеллигентность. Все вроде бы, как и следует быть, и в то же время — ничего такого, что выделяло бы ее среди других женщин, привлекая внимание мужчин. Обыкновенная внешность. Потому и возвращалась одна с прощального вечера и долго сидела дома, не раздеваясь, глядя в окно. Институт казался теперь уже чем-то далеким очень, невозвратным: лекции, зачеты, экзамены. Подруги, приятели, споры-разговоры. Институт. А школа — та еще дальше. Ей двадцать пять, она сидит на кровати и смотрит в окно: а что впереди… Ничего, тут же успокаивала она себя, не переживай, Светка. Мы еще свое возьмем. Подумаешь: годом раньше, годом позже. Вот пойду работать: новый, интересный, большой коллектив. Институт, не какая-нибудь там ткацкая фабрика, где слесаря-наладчики станут за тобой ухаживать. А здесь — образованные люди: кандидаты, доктора. Всякие младшие и старшие научные сотрудники. Кто-нибудь да ждет ее в институте том. Один — но ждет. Не может быть, чтобы все были заняты. Неправда, такого не бывает. Ну кто мог, скажи на милость, позариться раньше на меня? Малокровная студентка, и только. А сейчас — другое дело. Сейчас я самостоятельный человек, специалист, в перспективе — ученый, если уж вы хотите знать, уважаемые товарищи…

Отдел, куда попала Светик, состоял из женщин, женщина и возглавляла его. Двое, возраста примерно Светика, недавно вышли замуж, еще одна — собиралась, ходила уже с животом, оставалось лишь зарегистрироваться. Остальные сотрудницы пожилые все, им уже было не до любви. Но в соседних отделах мужчин было полно, кандидаты встречались, а уж младших научных сотрудников — сколько угодно. На первых порах к Светику был проявлен определенный интерес: свежий человек! Что да как! откуда?! И Светику было любопытно в самом начале. А потом успокоились.

Отдел жил давней размеренной жизнью: рассказывались разные житейские истории, уличные происшествия, отмечались пирушками дни рождения, даты, юбилеи. Приходили с поздравлениями кандидаты и просто сотрудники. Светик была представлена кое-кому из них, но дальше знакомства дело не пошло. Да и что для них Светик. Там такие львицы ходили по коридорам, что ай да ну! Правда, после бурной молодости, после разводов, но внешность есть внешность. Хотя им, как понимала Светик, было ничуть не легче, чем ей. У нее перед ними, так рассуждала Светик наедине, было громадное преимущество — она была девушкой.

Но мысли о семье все-таки еще не были главными в жизни, они шли параллельно с другими мыслями, не перехлестываясь, не сбивая их в стороны. Надо было сдавать кандидатский минимум, искать научного руководителя, начинать первые главы диссертации, осмысливать работу в целом, проводить многочисленные лабораторные опыты, консультироваться, читать основную и подсобную литературу — словом, делать все то, что необходимо делать в подобных случаях. Дня не хватает, ночи не хватает: спеши.

В отделе ее ценили за добросовестность, даже отмечали как-то. Ни с кем она особо не сошлась, хотя со многими была в добрых и даже дружеских отношениях. Женихов ей уже по институту не искали: Светик не любила подобных разговоров. Пошутили раз, другой: «Выдадим тебя здесь замуж», — и достаточно. Сама определится, если надо, не маленькая. Подумайте лучше о своих доченьках, присмотрите для них подходящих женихов…