Глава 6

Сезон мы закончили игрой 26 апреля против 'Блэкпула'. Закончили нелегкой победой — 2:1, принесшей нам титул чемпиона Англии. 'Манчестер' отстал всего на очко, а ведь в той реальности он вполне мог стать лучшим по итогам сезона. Признаться, не настолько интересовался в свое время английским футболом, чтобы помнить, кто там чего выигрывал в эти годы. Но что я мог сказать однозначно — лондонцы выиграли титул не без моего участия. Я и в последней игре против 'Блэкпула' отличился, заставив защитника соперников сфолить на мне в своей штрафной площади, в результате чего на 75-й минуте с пенальти был забит победный мяч.

А уже на следующий день мы всей командой проехались по центру Лондона на 2-этажном автобусе без крыши, демонстрируя тысячам наших поклонников заветный трофей. Эмоции, сравнимые разве что с теми, которые я испытывал после победного олимпийского финала.

К этому моменту я вообще-то заранее подготовился. В смысле музыки, предложив руководству клуба записать песню 'We Are The Champions'. Естественно, в чуть измененном варианте, нежели в оригинале пел Фредди. Потому что слова 'Я не раз платил по счетам, я получил наказание за преступление, которого не совершал…' народ не поймет. Да и в припеве поется 'Cause we are the champions of the world', то есть в простом переводе 'Ведь мы — чемпионы мира'. 'Челси' пока что чемпион Англии, так что пришлось концовку немного переделать на 'Cause we are the Champions, thank you Lord'.

Боссы клуба от идеи песни пришли в восторг, в рекордно короткие сроки договорились с лондонским симфоническим оркестром и студией звукозаписи, спонсировав это дело, и мы записали хит, в котором я солировал, а припев вся наша команда пела хором. Понятно, что пою я не как Меркьюри, труба пониже и дымок пожиже. Но высокие ноты брал вполне прилично, а учитывая, что припев орала вся команда и это была студийная запись с возможностью микширования и прочими прибамбасами — получилось вполне даже ничего.

Песня была записана на третий день после победы в чемпионате страны, а на четвертый уже прозвучала по радио. Через неделю ее распевал весь Лондон, а мне, как автору нового гимна 'Челси', от лица боссов клуба был вручен новенький кабриолет 'Austin-Healey Sprite Mk II' стоимостью чуть более тысячи фунтов. Понятно, не 'Rolls-Royce', но для молодого футболиста вполне сгодится. Была сначала идея тут же перепродать его, может быть, даже по чуть меньшей цене, но потом я подумал, что владельцы клуба могут не понять такой поступок. Да и сгодится ездить по городу. Не всю же жизнь на метро кататься.

Впрочем, предстояло еще получить права, дело не одной недели, и я тут же записался на учебу, а автомобиль пока был припаркован на охраняемой крытой автостоянке. За место я заплатил на месяц вперед, а к тому сроку как раз должен по идее права получить. Единственное неудобство — руль справа. Но я уже начал привыкать к левостороннему движению, и надеялся, что не стану в первой же самостоятельной поездке инициатором ДТП.

На радостях я пообещал написать еще одну песню — настоящий гимн клуба под названием 'Blue Is the Colour'. Эта вещь была реально сочинена в 70-е годы и стала гимном 'синих'. Это потом я уже подумал, что малость погорячился. Музыку произведения я помнил, а вот с текстом беда. Хотя ведь можно озадачить какого-нибудь местного поэта, наверняка в Лондоне найти приличного рифмоплета — не проблема. Тем более не горит, команду разогнали в отпуск, и я всерьез подумывал было попросить Федулова купить мне билет в Москву, но тут незаметно подкралось первое официальное выступление моей новой группы.

В гримерке клуба 'The Marquee' чувствовался мандраж. Даже я, в той жизни прожженный, матерый музыкант, испытывал легкое волнение. Что уж говорить о моих партнерах по группе 'Sickle & hammer', которые до этого поигрывали для себя, только мечтая о сцене и толпах поклонников, а сейчас, казалось, вся их решимость куда-то испарилась. Разве что Диана выглядела невозмутимой, что-то тренькая на своем неподключенном 'Fender Stratocaster'. Голову ее покрывала вязаная шапочка с цветными вставками — эдакий предшественник 'растаманки'.

Я скептически глянул на нашего бас-гитариста, который забился в угол гримерки, крепко прижав к себе инструмент, словно боялся, что гитару кто-нибудь у него отнимет. Такую шапчонку не помешало бы и ему, прикрыть блестящую лысину.

— Так, Диана, ты же у нас будущий психиатр, — обратился я к девушке, отвлекая ее от наигрывания какой-то ей одной слышимой мелодии. — Вас учили, как словами или еще как-то настроить человека? А то ведь эти артисты того и гляди в штаны наделают.

— Хм, ладно, попробуем что-нибудь с ними сделать, — не без доли скепсиса отозвалась гитаристка, критически оглядывая испуганно притихших Юджина, Джона и Люка.

— Попробуй, а я пойду гляну, как там в зале дела обстоят.

Оставив троицу наедине с психиатром-недоучкой, я двинулся по коридорчику, заканчивавшимся дверным проемом сбоку сцены. Стараясь особо не светиться, выглянул в зал. Народу собралось уже прилично, сотня точно есть, а до начала выступления оставалось еще 15 минут. Билеты Олдхэм продавал сам на входе в клуб, не доверяя этот процесс никому во избежание возможного кидалова.

А вот и две кинотелевизионные системы, на штативах, каждая весом под 200 кг. Заряжены, как я понял, промежуточной кинопленкой. Звук же пишется отдельно, потом его будут монтировать, накладывая на изображение. Все-таки техника далеко еще не на грани фантастики.

Одна кинотелевизионная камера посередине зала на специальном возвышении, вторая сбоку сцены, она могла брать крупным планом как лица выступающих, так и толпу перед сценой.

Появление здесь телевидения стало инициативой Эндрю, который уже имел контакты с телеканалом BBC, организовав запись одного из концертов 'роллингов'. На этот раз он уговорил продюсера отдела музыкальных программ предоставить хотя бы пару камер, обещая, что шоу получится незабываемым и войдет в историю. Ему поверили на слово, а нас Эндрю молил его не подвести, иначе все мы попадем в опалу и ни о каком ТВ можно в будущем даже не заикаться.

Среди зрителей я увидел пару знакомых лиц из тех, что приходили на мои сольные акустические концерты. Понемногу, но моя аудитория начинает складываться, это радует. Посмотрим, какими темпами станет набирать ход популярность нашей группы. Но что-то мне подсказывало — за этим дело не станет. Как-никак мы собираемся в массе своей исполнять хиты, проверенные временем, пусть даже звучание покажется слушателю каким-то необычным, да еще и телевидение нам в помощь. Ориентировочно на следующей неделе, как сказал Олдхэм, если все будет нормально, наше выступление покажут по BBC.

Ладно, нужно двигать к служебному выходу, где меня уже должна ждать Хелен. Юная актриса не опоздала, встретила меня лучезарной улыбкой, и в ответ получила не менее позитивную. Не то что бы я собирался завязать с девушкой какие-то тесные отношения, пригласив ее на наш дебют, просто она же водит меня на свои спектакли, уже три раза причем, хотя театр у меня всегда вызывал зевоту. Вот и я решил отплатить сторицей, помимо футбольного мастерства продемонстрировав ей и другую грань своего таланта… Мда, звучит, конечно, выспренно, но кто ж виноват, что помимо музыкальных способностей Алексея Лозового я в новом теле обнаружил все данные для того, чтобы стать еще и футболистом!

— Привет!

— Привет!

Все-таки симпатичный у нее акцент, смешной. Кивнув охраннику, который дежурил у служебного входа, провел в зал, постаравшись тут же нырнуть в боковой коридорчик. Тем не менее, кто-то уже меня срисовал, в спину раздались крики, но я уже мчался в гримерку.

Парни все так же сидели по углам, но вид у них был более рабочий, что ли, хотя еще и не разухабистый. Налил бы я им грамм по сто пятьдесят вискаря, да ведь привыкнут еще, чего доброго. Да и скрипач наш вроде как непьющий, зачем мальчика портить, придут еще потом его родители разбираться. А кстати, они хоть знают, чем их отпрыск занимается в свободное от учебы время? Ну да этот вопрос пусть останется на его совести, юноша совершеннолетний, тем более у нас тут все относительно цивильно, даже телевидение присутствует. Да, не консерваторская сцена, но и не какая-нибудь помойка, куда зайти страшно. Клуб в музыкальной среде считается привилегированным, беспредела тут никто не допустит.