Я подошла к нему, к измученному парню примерно моих лет, и поцеловала безжизненные губы. Когда я открыла глаза, он снова выглядел старше.
– Такой ты мне больше нравишься, такой, какой ты со мной.
– Тогда забудем обо всем остальном.
Забыть Эльзу. Только этого-то я никогда и не смогу сделать.
– Риз, а она хороша в…
– В чем?
Я не могла это произнести, но он, должно быть, понял, что я имела в виду секс.
– Она не человек, Теа.
– А когда была человеком?
– Ты не хочешь об этом говорить, поверь мне. Не хочешь.
– Я все время об этом думаю. И я бы лучше услышала это от тебя.
– Тогда да, она была хороша.
Он откинулся на траву, сложив руки за головой.
– Просто хороша или невероятно хороша?
– Невероятно хороша.
– А теперь, когда она больше не человек?
Он сомкнул веки.
– Точно в тебя вливают наркотик, которого ты жаждешь, но который оставляет тебя развалиной. И тогда ты его ненавидишь.
– Но все еще невероятно хороша?
– Лучше.
Лучше. Даже в теории с этим невозможно соревноваться.
– Вот тебе и «оцените от одного до десяти», – я пыталась казаться беспечной, но он все понял.
– Твою сестру кто угодно оценил бы на десять.
– А ты?
– Бессмысленные оценки, – он положил мою руку себе на живот, туда, где ощущался пульс, а потом медленно подтолкнул ее ниже. – За всю мою жизнь только ради твоего прикосновения я был готов умереть.
– Тогда… давай не будем говорить о смерти.
Он улыбнулся и достал из кармана небольшую книжку.
– Мы чуть было не забыли о изначальной причине, зачем я привел тебя сюда.
– Ты и ее из воздуха достал?
– Нет, это я привез с собой.
Простая белая обложка с золотым тиснением:
Артур Рембо «Стихи».
– Трудный ребенок французской поэзии. Написал все эти никогда не виданные стихи, а в двадцать лет распрощался с поэзией и не написал больше ни строчки. – Он нашел нужную страницу. – Это было сто пятьдесят лет назад. Должно быть, он повстречал тебя – только звали тебя Нина – и написал о тебе прекраснейшее стихотворение «Ответы Нины». Рифма в переводе теряется, но все остальное на месте.
– Прочти мне его на французском сначала.
– Ты говоришь по–французски?
– Почти совсем нет. Просто хочу послушать тебя.
Краткие, ломкие строки переплетались в воздухе: первая с третьей, вторая с четвертой. Он дочитал до конца, но не остановился, и я не сразу поняла, что он перешел на известный мне язык. Что он обращался напрямую к моему сердцу:
– Что медлим – грудью в грудь с тобой мы?
А? Нам пора
Туда, где в луговые поймы
Скользят ветра,
Где синее вино рассвета
Омоет нас;
Там рощу повергает лето
В немой экстаз;
Капель с росистых веток плещет,
Чиста, легка,
И плоть взволнованно трепещет
От ветерка;
В медунку платье скинь с охоткой
И в час любви
Свой чёрный, с голубой обводкой,
Зрачок яви.
И ты расслабишься, пьянея, –
О, хлынь, поток,
Искрящийся, как шампанея, –
Твой хохоток;
О, смейся, знай, что друг твой станет
Внезапно груб,
Вот так! – Мне разум затуманит
Испитый с губ
Малины вкус и земляники, –
О, успокой,
О, высмей поцелуй мой дикий
И воровской –
Ведь ласки пóросли шиповной
Столь горячи, –
Над яростью моей любовной
Захохочи!..21
Он прошептал последние слова в мои губы, уже закрыв книгу. Я и представить не могла какое влияние на мое тело мог произвести мой первый мужчина. Каждое прикосновение только заставляло меня еще сильнее хотеть его, и я не замечала ничего кругом, пока его руки раздевали нас обоих.
– Риз, – по его обнаженному телу прошла дрожь, когда я коснулась его, – я люблю тебя.
Я никогда, никому этого не говорила.
Мы занимались любовью часами. Как только мы останавливались, чтобы передохнуть, нас окружала тишина – непроницаемая, невесомая пелена. Но об одном никто из нас не осмеливался заговорить.
До следующего полнолуния оставалось всего три недели.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Мы можем все изменить
– ЗАЙДИ, Я ХОЧУ ПОКАЗАТЬ тебе кое–что. Риз открыл дверь в свою комнату, но я не увидела ничего такого, чего не было здесь раньше. – Сюда.
"Сюда" оказалось в ванной. Декор был обычным: белая мраморная ванна, вешалка для полотенец из красного дерева, прислоненная, как лестница, к стене, свежие полотенца свисали с ее балок. Но слева, под зеркалом, от стены до стены, были вырезаны в камне две раковины, где днем ранее была одна.
– Когда тебе удалось это сделать?
Мое недоумевающее лицо заставило его рассмеяться.
– Физический мир не совсем проблема для меня, помнишь?
Конечно, я помнила. Тем не менее, его нечеловеческая сторона все еще поражала меня каждый раз.
– Это было предложение, кстати. Он провел пальцами по пустому кристальному ванному набору (держатель зубной щетки, мыльница, коробка с косметическими салфетками), рядом с идентичным набором, в котором стояли его собственные вещи.
– Риз, это так мило с твоей стороны. Но я не возражаю делить с тобой ванную, когда остаюсь здесь на ночь.
– Мы закончили с ночевками. Я хочу, чтобы ты жила здесь с сегодняшнего дня.
Эффект, вероятно, был именно таким, каким он ожидал: я смотрела на него в шоке, не шевелясь.
– Ну же, скажи это! Скажи, что переедешь ко мне.
– Перееду... как? Я должна оставаться в общежитии, как все остальные.
– Не беспокойся об общежитии. Он вытащил свой телефон.
– Подожди... Что ты делаешь?
– Звоню в офис расселения, прежде чем они закроются на зимние каникулы. Они будут благодарны за заблаговременное предупреждение, раз уж тебе не понадобится комната весной.
– Оставить комнату за мной не означает, что я не хочу здесь жить.
Телефон застыл на полпути в воздухе.
– Ты не уверена насчет этого?
– Это не то что я имела ввиду. Комната может быть запасным вариантом, на случай если ты... – Я не хотела говорить остальное.
– В случае если я, что?
– Изменишь свое мнение.
– Я никогда не изменю своего мнения.
Он смотрел на меня, пока я не сказала, что я тоже не передумаю. Тогда он набрал номер. Попросил к телефону одно женщину по имени, поблагодарил ее за организацию комнаты в общежитии для Джейка в сентябре, спросил о ее планах на праздники запятая провел светскую беседу о бутик–отелях в Рио, затем, наконец, сообщил ей, что его девушка переезжает к нему, так что в комнате в Форбс больше не было необходимости. И, да, Тея будет рада подписать документы, но не могли бы они, пожалуйста, отправить их непосредственно на его адрес?
– Готово! – Он повесил трубку и поцеловал меня. – Добро пожаловать в твой новый дом, малышка.
– Это было... быстро.
– Зачем тратить время? Мы также можем пойти забрать твои вещи сейчас, хотя, наверное, лучше разобраться о всем этим завтра. Или в любой другой день, на самом деле. У нас есть все каникулы для этого.
Все что у нас было – это неделя, но он еще не знал этого. Я летела домой в следующий четверг, и поскольку он никогда не спрашивал, что я собиралась делать на каникулы, я тоже не поднимала этот вопрос.
– Риз, есть кое–что...
– Да?
– ...кое–что, что мне нужно рассказать тебе.
– Конечно, мне просто нужно, выключить эту проклятую вещь – Текстовое сообщение отвлекло его. – Дай мне минуту. Я скоро вернусь.