Возле сосны, на которой ребята строили вышку, стояла группа пограничников, перед ними — старшина Лавров.

Славка и Саша рысью побежали к ним и осторожно вышли из кустов, прячась за широкой спиной Зябрина.

Старшина Лавров, словно к чему-то прислушиваясь, стоял перед группой.

— Слышите? — спросил он, покосившись на ребят.

Все прислушались. Саша тоже стал напрягать слух, но ничего особенного не услышал: назойливо кричала какая-то птица, где-то рядом гудел шмель. В лесу было тихо и свежо. На золотистых под солнцем чешуйках сосновой коры покачивались голубоватые тени веток.

— Метров за триста по просеке Цюра идет,- сказал Лавров.

Это уж было совсем непонятно. Саша видел по лицу Зябрина, что и он не слыхал никакого Цюры. Да и Славка, ясно, не очень-то разбирался в этой науке.

— Слышите, сойка кричит: «Человек идет!» — продолжал старшина.- А какой человек? А вот какой.- Лавров указал на небольшой островок зеленой травы, осыпанной вокруг влажной галькой.

Какие-то радужные пятна темнели на гальке, по росистой траве тянулась узкая дорожка следов.

— После дождя или росы,- сказал старшина,- след можно различить и на камнях по таким вот темным и радужным пятнам. Ну, а песок и гальку у нас так каблуками выворачивает только Цюра… С влажной травы он прошел по гальке, след еще не просох, направление движения к просеке, на просеке над человеком сойка кричит,- значит, там и есть Цюра.

Все равно Саша ничего толком, не разобрал. Слишком много мелочей надо было знать и учитывать, чтобы читать следы так,,как читал их старшина Лавров.

— Еще пример,- сказал старшина.- Лежим мы с подполковником в боевом охранении на острове. Север-ное сияние играет. Видно, как через озеро волки бегут. Остановился один, оглянулся, глаза зеленым огнем блеснули, морду поднял и завыл. Слышим, второй откликается… Зябрин, какой можно сделать вывод?

— Ну, голодные волки были, на охоту пошли,- неуверенно ответил Зябрин.

— Или кто-то вспугнул их,- добавил старшина.- Минут через пять за волками заяц бежит,- продолжал он.- Вот и рассуждайте. На волков зайцы не охотятся, а этот прямо за ними смалит. Кто вспугнул? Наши на берегу, других отрядов не должно быть, значит — финны…

Старшина скомандовал следовать за ним и зашагал через камни и кочки мха, остановившись только на просеке возле небольшого муравейника. Но этот муравейник был далеко в стороне от того, в котором лечилась Петровна.

— Зябрин,- спросил Лавров,- где любят селиться муравьи?

— В лесу под деревьями,- ответил Зябрин.

— На пригорках и в сухих местах,- добавил Лавров,- чтобы их водой не заливало, ельник от ветра защищал да солнышко грело…

Старшина достал из кармана носовой платок и натянул его над кишащим муравейником. На солнце блеснули тоненькие пущенные муравьями струйки кислоты, в нескольких местах платок стал влажным.

— Муравьиная кислота,- сказал Лавров,- для собаки очень острый запах. Могут быть ожоги на слизистой анализатора.

Саша не сразу понял, что старшина назвал анализатором собачий нос. Действительно, если у Саши от муравьев ноги горели, как от крапивы, то что же было бы с таким чувствительным органом, как анализатор? Но к чему все это объяснял старшина?

— Вот что…- посмотрев на ребят, сказал Лавров.- Бегите на заставу, поможете Зозуле боевой листок выпускать,- капитан ему приказал.

— Разрешите идти? — уже на бегу крикнул Славка.

— Катите! — ответил старшина, и ребята под дружный смех солдат припустили по тропинке.

Только отбежав немного, Саша сообразил, что Лавров просто отослал их домой. Зозуля прекрасно мог и без них выпустить боевой листок. И капитан поручил это дело не им, а Зозуле. Вот всегда так: дойдет дело до разбора каких-нибудь действий наряда или самых интересных занятий, так их со Славкой в два счета с этих занятий и выставят.

И Саша замедлил шаг, с неудовольствием окликнув убежавшего вперед Славку.

ПРАЗДНИК

Наконец-то настал этот день! Пожалуй, сами участники обороны, которых должны были чествовать на празднике, не ждали его так, как ждали ребята.

С самого утра вся застава и гости — пограничники с других застав — выстроились на линейке.

— Товарищи,- сказал подполковник,- в день десятой годовщины героической обороны заставы поздравляю вас с высокими показателями в боевой и политической подготовке и благодарю за отличную службу.

— Служим Советскому Союзу! — дружно ответил строй.

Подполковник зачитал приветственные телеграммы, адресованные капитану Рязанову, старшему лейтенанту Лузгину, Лаврову и Зозуле.

— Пусть этот день,- сказал подполковник,- будет не только праздником, но и днем поверки нашего мастерства в боевой подготовке, а результаты соревнования — лучшим подарком нашим юбилярам.

— Объявляю порядок дня,- вышел вперед капитан: — с десяти до пятнадцати ноль-ноль — соревнования по стрельбе и физподготовке, после обеда торжественная часть… Дежурный, ведите на стрельбище!

Саша и Славка только и ждали момента, когда «юбиляры», как назвал их подполковник, уйдут с заставы.

Еще не смолкла песня, а они уже бежали к своей мастерской, устроенной в сарае. Возле конюшни дядя

Андрей кормил хлебом и сахаром белую лошадь, красавицу Осу. Цюра тут же прогуливал Серого.

— Посмотришь,- сказал Славка,- Цюра обязательно скачки устроит! Помнишь, еще Зозуля говорил? Цюра своего Серого все лето тренирует.

Дядя Андрей и Цюра легко вскочили в седла и шагом поехали по дороге.

А на Буяне Шакирзянов поскачет,- сказал Славка.- Буян всех обставит!

Буян, конечно, конь знаменитый, но Саше хотелось, чтобы выиграла Оса дяди Андрея. Она и в самом деле была похожа на осу — длинный поджарый корпус, небольшая с темными горячими глазами голова на изогнутой шее и, словно точеные, ноги с крепкими сухими мускулами, играющими под белой шелковистой кожей.

— Пожалуй, Оса обскачет Буяна,- сказал Саша. Он от души желал, чтобы дядя Андрей пришел на Осе первым.

— Ой, ты-ы! — презрительно протянул Славка.- Буяна обскачет?!

— Обскачет! — сказал Саша.

— Обскачет?!

— Посмотришь!

— А давай спорить,- предложил Славка,- если Оса обскачет Буяна, я тебе противогаз отдаю.

— А если Буян первый, я тебе якоря и «колорадского жука» отдам!

Саша и Славка ударили по рукам.

Наконец-то двор опустел, и можно было приниматься за дело. Саша побежал к дому и заглянул в окно.

— Тетя Нюра, можно? — крикнул он.

Ребята втащили в комнату и на видном месте поставили настоящую этажерку, которую они сами выстрогали, сколотили и покрасили.

Нюра расстелила на верхней полке этажерки салфетку, связанную специально к этому дню, а на салфетку поставила цветы. Дядя Андрей давно собирался сделать себе этажерку для книг, да последнее время все ему было некогда. Теперь вот придет домой, а этажерка уже готова.

Для Зозули Нюра приготовила целую пачку нот. Тут были и песни советских композиторов, и сборник танцевальной музыки, и вальсы Штрауса, и даже ноктюрны и полонезы Шопена.

Но пора было идти к Лаврову, и ребята, перебежав двор, осторожно пробрались в его комнату. Там Саша прибил полку, Нюра поставила на полку цветы и фотографию Кати. Рядом с цветами ребята положили все альбомы старшины. Когда они были здесь на разведке, Славка заметил, что один альбом Лавров отложил в сторону и не дал им смотреть. Ну, раз не дал, значит и не надо. Но все-таки сейчас Славка, мимоходом заглянув в него, позвал Сашу, и они увидели, что в этом альбоме, куда ни повернись, всюду была Катя. Катя и сидит, Катя и стоит, Катя сетку тянет, Катя улыбается, Катя цветы нюхает, Катя домой пошла — все Катя да Катя! И что он нашел в этой Кате!? Сколько бумаги перепортил! Славка даже смотреть больше не стал.

Нюра отобрала у них альбом, дернула их за носы и сказала, чтоб они не лезли в дела, которых не понимают. А разве они не понимают? Они понимают…