— Алька! — снова позвал Саша.

— Идите! Скорее!..- раздался громкий шепот. В кустах стоял Алька и с таинственным видом махал им рукой.

— Чего ты? — спросил Саша, но Алька зашипел и замахал руками сильнее прежнего. Саша понял,- случилось что-то важное.

В один миг оба были в кустах возле Альки.

— Аграфена…- сказал Алька, и глаза у него стали совсем круглыми.

— Что Аграфена? — спросил Саша, но про себя отметил, что Алька назвал ее без всякого отчества.

— Аграфена,- повторил Алька,- комаров в лесу душит!

Саша и Слава посмотрели друг на друга. Как это бабка могла душить комаров? Но раз она такая душегубка,- ясное дело, ей лишь бы что живое было,- и комара петлей удавит…

Алька, ни слова больше не говоря, пригнулся и побежал к густому ельнику. Саша и Славка — за ним.

— Тише!-подняв руку, сказал Алька,- он сознавал, какая ответственность лежит на проводнике.

Ребята, словно ящерицы, поползли в черничнике, усыпанном спелыми ягодами. Алька подал знак, и они остановились перед небольшой прогалиной.

Солнце пробивалось сквозь густые заросли елок тонкими, как блестящие металлические спицы, лучиками. На прогалине среди кустов черники возвышались две высокие муравьиные кучи. Ветра здесь не было,- звенели комары, как бомбардировщики, гудели оводы.

Разрыв сухие сосновые иглы, Аграфена Петровна стояла босиком в муравейнике. Встревоженные муравьи сотнями покрывали ее щиколотки. Кряхтя и охая, она собирала их пригоршнями и растирала узловатые ноги.

— Во,- сказал Алька шепотом,- душит…

Саша и Славка молча смотрели на бабку.

— О-хо-хо-хо-хо! — заохала Аграфена Петровна и села на пенек, поставив обе ноги в муравьиную кучу.

— Сейчас они ее обгладывать будут! — сказал Славка.- У нас в школе скелет гадюки есть, обглоданный муравьями. Весной змею положили — к осени одни кости остались…

Саша промолчал, Алька, выпучив глаза, пытался представить себе обглоданную бабку на муравейнике.

Но Аграфена Петровна, как ни в чем не бывало, продолжала растирать ноги. Саша видел по ее лицу, что ей как будто даже приятно.

Поблизости раздался шорох: Тобик, милый и хороший Тобик, очутился возле них и, прижав уши, лизнул Сашу в лицо. Саша погладил его по черной шелковистой шерстке, в следующую минуту Тобик злобно заворчал и, обежав муравейник, бросился в лес.

Деревья на пригорке затрещали, неподалеку от ребят, гремя колоколом, пробежала корова. Затаив дыхание, Саша и Славка упали в черничник, ожидая, что будет дальше.

Но все было тихо. Перед глазами застыли усыпанные сизыми ягодами кусты черники. Среди стеблей, возле самого Сашиного локтя, по узенькой, как веревочка, дорожке торопливо бежали муравьи, где-то вверху постукивал дятел, и только Тобик вдруг вылетел из кустов и сломя голову бросился к Саше.

Странно, чего испугался Тобик? И почему он не залаял на своего врага — бабку, которая его топила, а бегал куда-то в лес?

— Милка, Милка! — позвала Аграфена Петровна.

Ребята видели, как она, на ходу отряхивая руками муравьев, прошла к корове и повела ее на заставу.

Все это получилось настолько неожиданно, что Саша никак не мог разобраться, что же тут в самцом деле произошло? Но одна мысль не давала ему покоя: если Аграфена Петровна может вытерпеть в муравейнике, так неужели он не вытерпит? Уж у него-то воля будет, пожалуй, покрепче, чем у Аграфены.

— Считай, Славка, до тысячи!-приказал он и сбросил с себя штаны и рубашку. Закатав трусы, Саша решительно шагнул в муравейник.

Казалось, миллионы муравьиных лапок зашевелились на его ногах. Вдруг, как раскаленной иголкой, кольнуло под коленкой, потом на щиколотке, подмышкой,- у Саши даже мороз пробежал по коже. Теперь покалывало не только ноги, но и живот, и спину, а один неизвестно откуда взявшийся муравей, скрючась от злости, вцепился своими острыми челюстями прямо в Сашину верхнюю губу.

Славка никогда бы не отважился влезть в муравейник.

— Двести шестнадцать, двести семнадцать…- считал он все медленнее, но Саша терпел и даже не говорил, что Славка жульничает и нарочно растягивает счет.

Алька сидел и молча смотрел на них: целый день он только и делал, что удивлялся.

— Триста шестьдесят, триста шестьдесят один,- считал Славка, и, странное дело, хотя жаркий зуд сверлил все тело, а ноги, как напаренные, покрылись красными пятнами, Саша понял, что простоит и десять и двадцать минут, а может быть и целых полчаса. Он даже переступил немного в муравейнике и почувствовал под ногами что-то твердое и гладкое. Наклонившись так, чтобы не стряхнуть муравьев, Саша вытащил из кучи сосновых иголок и комочков земли точь-в-точь такой же кярбышек из бересты, какие были на неводе в деревне у Карпа Яковлевича. Славка даже считать на секунду перестал, но потом спохватился и честно перескочил с четырехсот двадцати трех на четыреста двадцать пять.

Саша стал рассматривать круглый и гладкий свиток бересты и ничего не заметил — обыкновенный поплавок от сетки. Но как он попал сюда и зачем понадобился муравьям,- было совершенно непонятно.

На прогалину, словно гуляя, похлопывая себя хлыстиком по сапогу, вышел Лавров. Это было совсем неожиданно. Полчаса назад он вернулся с занятий, а сейчас был уже здесь, в полутора километрах от заставы.

— Куда путь держите? — спросил Лавров.

— К Сухомлинову. Тобика хотим отвести,- ответил Саша.

— А-а…- сказал Лавров. — Ну, вот что, бегите-ка на заставу да скажите Шакирзянову, чтобы он скорее к геологам шел.

— А Тобика тоже на заставу? — спросил Саша.

— Можно и Тобика…- внимательно посмотрев на Сашу, ответил Лавров. Ничего не объясняя, он взял у Саши из рук кярбышек и стал подбрасывать его на ладони, как бы собираясь запустить им в какую-нибудь елку.

— Ну, вы бегите,- сказал старшина,- а я леском пройдусь…

Шакирзянова ребята встретили на полпути к заставе. Увидев их, он еще издали крикнул, что капитан Рязанов приказал им быть дома.

Когда они пришли на заставу, Аграфена Петровна все еще не вернулась. Обедать сели без нее.

За обедом Нюра вдруг испуганно схватила Альку за ногу.

— Андрюша, у Альки сыпь! Что это, корь, ветрянка?

Дядя Андрей взял Альку на руки и, осматривая его, глубокомысленно молчал.

— Это я о крапиву обжегся,- неуверенно сказал Алька,- или овода накусали… В лесу и комары есть…

— А ты подумай, сынок,- сказал дядя Андрей,- может быть, и не комары?

Из Алькиных трусов выбежал помятый и взъерошенный муравей и, подогнув брюшко, принял оборонительную позу.

— Нет,- сказал Алька,- комары… Опять бежит! — Второй муравей бежал по руке дяди Андрея.

Саша прыснул и захохотал, стукнувшись головой о стол.

— Честное слово,- едва проговорил он,- мы уже к заставе подходим, а он отстал и на опушке в муравейник залез: будут они его обгладывать или нет? А потом бежит и кричит, а они знай кусают!

— Да зачем же ты туда полез? — расстроенным голосом спросила Нюра и выдернула Алькину рубашку из трусов. Весь живот его был покрыт пятнышками укусов и измазан синими полосами.

— Это я по черничнику лез,- сообщил Алька.

Дядя Андрей не выдержал и тоже расхохотался. Смеялись и Нюра и Саша со Славкой.

— Значит, и ты, сынок, ревматизм лечил? — сказал дядя Андрей.- Моя бабушка тоже в лес ходила: в муравейник заберется и вяжет чулок, часами сидела!

Нюра увела Альку мыться на кухню. Старший лейтенант замолчал и внимательно посмотрел на ребят.

— -Так что ж мы будем участникам обороны дарить — муравьев или черничник? — спросил он.

«И правда, пора заняться подарками!» — подумал Саша. Он попробовал сосредоточиться на мысли о празднике, но что-то его беспокоило и отвлекало, и Саша не сразу понял, что причина этого непонятного беспокойства — найденный сегодня кярбышек. Просто удивительно, как он попал в муравейник?

После обеда Славка куда-то убегал, а когда вернулся, с таинственным видом вызвал его во двор.

— Пойдем,- сказал Славка,- Лавров занятия проводит, может, что узнаем.