– Вот оно, «Чистилище», – с благоговением в голосе сказала Сима.

За входом царила глубокая и пугающая тьма. Под ногами зачавкала какая-то жижа. Фонарь Кафа скользнул по стене, и Серафима издала сорванным горлом хрипловатый возглас. Оплавленную стену сплошь покрывали глянцевитые потеки. Сима напрочь позабыла о своих страхах. Она быстро пошла вперед, освещая все новые коридоры и помещения. Везде луч света натыкался на оплавленные стены и потолки, на черную слякоть под ногами.

Каф принюхивался, как собака. В воздухе явственно ощущалось присутствие незнакомого газа. Путники миновали жилые кварталы подземной лаборатории и вышли в административную часть. Сима помнила эти коридоры. Она свернула в одно из помещений. Фонарь осветил густо заплывшие стены и толстый слой черной жижи на полу. С того, что когда-то было мощным сейфом, ввинченным в пол, капало черное месиво и свисало на пол мерзкой глянцевитой сосулькой.

– Это был компьютерный зал, – шепотом сообщила Сима.

Здесь поработало новейшее изобретение сотрудников Лаборатории под названием «чернильная ручка». Изобретение было засекречено федералами и предполагалось в недалеком будущем использоваться в некоторых отраслях. Серафима, которая близко общалась с королем генетики, знала о «чернильной ручке». Но она не предполагала, что вещество настолько активно.

– Все уничтожено, – проговорила она. – Все до последней бумажки, до последней фотографии, до последнего диска. Нам больше нечего здесь делать. Анджело Сайенс опередил нас. Он уничтожил «Чистилище».

«Вратари» уничтожили лабораторию несколько дней назад: жижа еще толком не застыла, но вещество уже полностью выродилось и не причинило путникам вреда.

Они вышли обратно в освещенный тоннель. Сима прошла мимо трупов на цыпочках, трусливо прячась за Кафа. Тот проявил к ним полнейшее равнодушие. В нише Каф оделся.

Снова два часа пути по гулкой жутковатой темноте. Хотя теперь путь шел «в гору», обратно они добрались быстрее, будто подгоняемые попутным ветром. Каф старался сдерживать стремительные шаги, чтобы спутница за ним успевала. Наконец фонарь Кафа высветил вожделенные ворота. Осталось набрать нужную комбинацию звуков и постукиваний.

Сорванный голос Серафимы дал осечку. Она испуганно ахнула и не без пафоса произнесла:

– Пока мое горло не придет в порядок, мы отсюда не выберемся. Каф, мы тут погибнем.

– Когда оно придет в порядок?

– Через несколько дней… Но еще раньше я помру от ангины в этом морозильнике.

– Мы на Зерт-Или тоже умеем петь.

Мощные переливы раскатами понеслись вглубь тоннеля. Серафима в унисон подбирала комбинацию постукиваний. Ворота уже откатились, а эхо «песни» Кафа Орха все еще гордо звучало в глубине тоннеля.

На попутке они добрались до Охинского аэропорта. Едва войдя в здание, они остановились, как вкопанные, перед большим экраном. Хорошенькая дикторша в строгом костюме выдвигала гипотезы, почему король генетики Анджело Сайенс покончил с жизнью.

Глава 17 МЕЧТЫ ПРОСТЫХ СМЕРТНЫХ

Около центральных ворот Лаборатории собралось огромное количество народу. Многие находились на грани нервного срыва, в толпах говорили всякое. Каф и Серафима, вернувшиеся с Сахалина, энергично протискивались воротам. Каф рассекал толпы людей крепким плечом, Сима уцепилась за его ремень сзади, чтобы ее не оттеснили. В большом скоплении людей она теряла чувство ориентации, а с ним и уверенность.

Ворота были закрыты. За железный прут ограды уцепился человек в кожаной куртке и кричал в рупор:

– Анджело Сайенс приложил свою могущественную длань ко всем сторонам человеческой деятельности! Теперь мир освободился от власти тирана!

В нескольких шагах от него на крыше флаера стоял мужчина в длинном плаще, не особенно отличный от первого, и тоже кричал в рупор:

– Вся современная цивилизация держалась на Анджело Сайенсе! Теперь все развалится! Весь мир пойдет прахом!

– Анджело Сайенс – человек наднациональный! – говорили одни.

– Злой гений! – судачили другие.

Над головами митинговала женщина, которая сидела на плечах у мужчины, чтобы ее видели и слышали:

– Со смертью великого Доктора на наши хрупкие женские плечи легла тяжелая ответственность. Женщины! Нам необходимо родить миру нового гения!

Каф и Серафима с трудом пробились к воротам. Дружина «вратарей» держала тысячи людей на расстоянии нескольких шагов от ворот. Путешественники предъявили удостоверения работников Лаборатории, и им открыли калитку в воротах. Это вызвало бурю негодования, но лица искусственных охранников остались бесстрастными.

Едва войдя в здание, Серафима сразу позвонила Арине, которая ждала ее в Лаборатории. Когда путешественники добрались до дверей Симиной квартиры, Арина в зеленоватом медицинском халате была уже там. Она на мгновенье прижалась к мужу, потом сказала:

– Руслан Коренев утверждает, что тело мистера Сайенса растворилось без следа у него на глазах. Мистер Сайенс оставил тебе письмо, а мне пакет. Пакет даже вскрыть некогда, меня все задергали – и сотрудники, и пресса. Сима, оставляю тебе мою половину, чтобы ты была под охраной, иначе тебе проходу не дадут. Как выяснилось, ты оказалась единственным близким к мистеру Сайенсу человеком.

– После Трамвая, – досадливо отмахнулась Сима.

– Он сейчас под стражей.

– Арестован?

– Скорее, под охраной. Никто не может понять, что произошло на самом деле.

– Где Сат?

– Он здесь, в Лаборатории. После смерти мистера Сайенса он пришел сюда сам.

Арина торопливо ушла. Сима держала в руках письмо Анджело, не решаясь вскрыть. В дверь настойчиво звонили, потом стали стучать, но она не открывала. Каф подошел к окну. Внизу колыхалось море голов. Сима тоже подошла, включила звук и усилила его. Комнату заполнил гомон толпы. К воротам прокладывали дорогу ярко раскрашенный фургон и несколько разноцветных автомобилей. Из фургона наполовину высовывался надменный мужчина в клетчатой кепке и с сигарой в зубах. Флагман подполз к воротам. «Вратарь» бесстрастно произнес:

– Удостоверение.

– Прэсса, – презрительно процедил мужчина сквозь сигару, не удостоив охрану вниманием. Он и не подозревал, кто перед ним на самом деле. Андроид остался невозмутимым.

Серафима сказала Кафу:

– Мы с тобой не сможем отсюда выйти, журналисты нас даже в воздухе поймают.

Она показала на зависший вертолет с огромной эмблемой на весь борт. Он беспардонно лез камерами в окна. Стекла надежно скрывали, что творится в помещениях, но специальная техника позволяла камерам снимать и сквозь стекла.

Охранник дал с крыши предупреждающий выстрел, и вертолет немного отдалился. Толпа внизу стала громче. На «вратаря» энергично наседали четверо журналистов, в том числе и мужчина в кепке, отбросивший надменность. Они что-то темпераментно втолковывали андроиду, а тот неподвижно стоял, расставив ноги и глядя поверх голов журналистов, как стойкий оловянный солдатик, украшавший ворота. Толпа забавлялась.

– Чурбан, – сплюнул мужчина в кепке и полез обратно в фургон. Воздух разорвал автомобильный гудок.

Сима отключила слышимость. В дверь тихонько поскребли, Сима решилась открыть и увидела Сата. Каф сразу ушел. Сат, сверкая улыбкой, поднял ее на руки и закружил по комнате.

– Прессу выпроводили из Лаборатории, так что дыши свободно, несостоявшаяся невеста Дока, – сообщил он со смехом.

– Подожди, не радуйся так, – сказала она, кусая губы. Сат посадил ее на диван и уселся рядом, закинув на него обе ноги.

– Я уже в курсе. С панацеей от всех болезней Док обвел нас всех вокруг пальца.

Он целовал Симу, тискал ее, гладил плечи, спину, укусил за шею.

– Что-то ты на подозрение любвеобильный, – пробормотала Сима, тая, как воск. Она нежно улыбалась ему, и Сат поцеловал ее в ямочки на щеках, сначала одну, потом другую. Глаза у него жадно горели.

– Ты начитался романов.