В июне 1954 года с территории Гондураса в пограничный район Чикимула вторглись подразделения политических беглецов и фашистских авантюристов, снабженных американским оружием. Их предводитель полковник Карлос Кастильо Армас предложил правительству Арбенса капитулировать. Это была открытая агрессия с иностранной территории, с помощью иностранного оружия и иностранного капитала. Несмотря на бешеные протесты американского делегата Лоджа, который на экстренно созванном заседании Совета Безопасности, потеряв власть над собой, кричал с трибуны, чтобы «Советский Союз держался подальше от западного полушария», была принята резолюция, предлагающая всем членам ООН воздержаться от помощи при всех акциях, которые могли бы привести к кровопролитию в Гватемале.

Несмотря на симпатии всего прогрессивного человечества к подвергнутой угрозе Гватемале и могучую волну демонстраций в защиту свободы гватемальского народа, поднявшуюся во всей Латинской Америке, решение ООН осталось пустым клочком бумаги. Грубая сила поставила Гватемалу на колени. Оказавшись лицом к лицу перед американскими бомбардировщиками, которые начали сбрасывать бомбы на столицу страны, и зная, что за его спиной клика продажных генералов, выдрессированных в США, Арбенс счел собственное отречение единственным средством избежать гражданской войны и разорения страны. 27 июня 1954 года, за три года до истечения выборного срока, «папа Зеленый» перевернул президентское кресло Арбенса и на истории с ним поставил точку.

А в Гватемале, которая едва успела опомниться от террора Убико, после неполных десяти лет свободы полицейские вновь встали под яркие лучи ночных фонарей и спустили предохранители казенных пистолетов, приведя своё оружие в полную боевую готовность.

Такого демократического, поистине народного персонального средства передвижения, как, скажем, велосипед в Голландии, мотороллер во Франции или мотоцикл в Чехословакии, ни в одном из южноамериканских городов вы не найдете. Между лавинами роскошных частных автомобилей, мчащихся по окончании рабочего дня в сторону предместий Рио-де-Жанейро, и индейцами, влачащими бочонки с питьевой водой по крутым улицам предместий Ла-Паса, почти Еакуум. Люди ездят на работу, набиваясь в омнибусы или пригородные поезда, облепляют звенящие трамваи пли топают пешком.

Гватемала составляет исключение.

На улицах ее мы увидели не только большое количество велосипедистов, но еще больше мотоциклистов. Мы не переставали удивляться: красные «явы», «чезеты» ^[8] с объемом цилиндра сто пятьдесят кубических сантиметров, рокочущие «огары» и снова «явы». Стоило чуть прикрыть глаза, и мы чувствовали себя словно в Праге.

— Удивляетесь небось, а? — с явным удовольствием упивался нашим изумлением представитель «Мотокова» в Гватемале. — Из каждых семи иностранных мотоциклов в Гватемале шесть чехословацких. А сейчас мы разведем их еще больше. Вы одолжите мне на несколько дней вашу «татру»? Не бойтесь, с ней ничего не случится, она будет чувствовать себя, как в коробке с ватой…

И вот на следующий день после нашего приезда в Гватемалу из витрин первоэкранного кинотеатра «Люкс» на Шестой южной авениде были убраны фотографии неотразимой Сюзан Хэйворд и обольстительного Джона Пэйна, а на их месте выставлены большие фотографии «татры», пробивающейся через болота Кении, пески Нубийской пустыни, горы Эфиопии, перевал Тиклио в Перу, морской прибой в Уругвае. А место заманчивых реклам новейшего американского кинобоевика заняли две карты Африки и Америки с вычерченной на них черной линией нашего пути. В фойе кинотеатра, словно на троне, возвышалась «татра» с чехословацкими флажками на флагштоках, с раннего утра и до позднего вечера окруженная любопытными автомобилистами, фанатиками-мотоциклистами, взрослыми и детьми.

— Это великолепная идея! — три дня подряд хвастался владелец кинотеатра. — Число посетителей увеличилось наполовину!

«Татра», еще сутки назад блестевшая серебристым металлом, вдруг оказалась исписанной, как школьная тетрадь. Подписи зрителей, слова признательности и похвалы, добрые слова по случаю приезда в Гватемалу, приветы Чехословакии и умелым рукам ее тружеников, «Ни пуха ни пера!», «Приезжайте к нам снова!» и снова подписи, подписи, сделанные печатными буквами и выгравированные гвоздем, чтобы никому не пришло в голову стереть. Более трех лет мы тщательно следили за тем, чтобы «татра» всегда выглядела как новая. В Гватемале перед таким ураганным огнем симпатий мы капитулировал/!.

— Не будет стерта ни одна надпись! — обещали мы смеющимся гватемальцам, почтальонам и разносчикам телеграмм, которые группой приехали к «Люксу» на служебных мотоциклах «ява».

— Знаете что? — хлопнул вдруг себя по лбу представитель «Мотокова». — Завтра мы организуем парад всех имеющихся здесь чехословацких мотоциклов, а вы сможете заснять его на кинопленку.

И помчался в типографию, где за час ему отпечатали гору листовок. Их получил каждый, кто в этот день отправился посмотреть Сюзан Хэйворд.

Перед полуднем следующего дня на авениде, ведущей к ипподрому, творилось что-то невообразимое. Вместо ржания коней со всех сторон раздавалось фырканье мотоциклов, которое нарушало покой одного из «храмов» Минервы, понастроенных где попало по всей Гватемале диктатором Эстрада Кабрерой, и сливалось в адский шум в местах сбора. Мы хватались за голову. Теперь-то наверняка приедет полиция, разгонит все столпотворение, будучи уверенной, что здесь готовится моторизованное нападение, и тюрьма нам будет обеспечена.

Наш представитель только посмеивался, довольно потирал руки и бегал среди этого грохота, исключая из него все машины, на которых не стояло чехословацкое клеймо. Дело в том, что многие мотоциклисты приехали на «харлеях» и «индианах», не было здесь недостатка ни в «пухах», ни в «БСА». Казалось, что конкуренты выслали своих разведчиков.

А затем, когда были отсняты кадры могучей головы колонны и детали марша гордо улыбающихся почтальонов, которые не смогли все-таки удержаться, чтобы не взглянуть в аппарат и не поправить при этом свои почтальонские фуражки, лавина мотоциклов, выстроившись треугольником, двинулась с места. Возглавляемая до блеска отполированным «тудором» под водительством инициатора всей затеи, сна сделала почетный круг по главной площади, на пять минут остановилась перед президентским дворцом и на глазах толпы зевак, совершенно естественно сбежавшихся по такому случаю, триумфально проследовала по Шестой авениде к фасаду кино «Люкс», откуда в этот момент выезжала вся покрытая надписями «татра».

При виде этого моторизованного приветствия, в которое превратился вдруг веселый мотопробег, затеянный главным образом как забава и потеха, нас охватило странное, почти торжественное ощущение.

— Saludos para Checoslovaquia, у buen viaje, muchachos! Приветы чехословакии, и счастливого пути, ребята! Выпускайте побольше таких мотоциклов!

А ближайшие из восторженных участников в качестве тут же на ходу избранной делегации, прислонив к тротуару своих лихо рокочущих скакунов, подошли к нам, чтобы заключить нас в широкие, по-гватемальски, объятья.

Неподалеку от храма Минервы в северной части города находится творение куда более интересное и полезное, хотя оно и не может похвастаться ни греческим тимпаном, ни гватемальским гербом. В 1903 году на площади в две тысячи пятьсот квадратных метров инженер Франсиско Вела создал здесь огромную рельефную карту Гватемалы в масштабе

1:10 000. Она обнесена невысокой стенкой с железной оградой, в передней части карты расположено бетонное озерцо, изображающее Тихий океан, а в центре этого сооружения воздвигнута вышка, с которой вот уже несколько десятков лет разглядывают Гватемалу туристы.