"Иду, кладу упрямый шаг…"
Иду,
Кладу упрямый шаг.
Мне горю уступать не хочется,
Ночь ухватилась за пиджак,
Упала наземь
И волочится.
Мне от нее не убежать.
Не только ночь руками черными
И ветер хочет, удержать
Слезами,
Вздохами притворными.
Все о тебе,
Все за тебя!
Под ветками заиндевелыми,
Тобою память бередя,
Блестят сугробов
Груди белые.
Иду по ним.
Не сворочу.
Я поступью неудержимою
Не красоту твою топчу —
Топчу твою повадку лживую.
ВЕСНОЙ
Во мне,
И почему — бог весть,
Когда весна еще в начале,
Есть что-то смутное и есть
Какой-то холодок печали.
Но мысли сердце обожгут
И боль сильнее обозначат…
Почудится, что где-то ждут
И, не дождавшись, тихо плачут.
Все, что любил,
Все, что хотел,
Коснется вдруг сердечных граней,
Как груз незавершенных дел
И неисполненных желаний.
И ничего
Не отложить,
Ни от чего
Не отрешиться.
Мне время это пережить —
Как будто заново родиться.
"Все в памяти, и все — живое…"
Все в памяти,
И все — живое,
И обо всем душа болит.
Иду ли по лесу, где хвоя,
Как море южное, шумит;
На пень ли старый там присяду,
Качнется ль надо мной сосна, —
Все чудится, что где-то рядом
И берег тот,
И та волна.
И ты,
Чье повторяю имя,
Почудишься невдалеке.
Волна к волне…
И ты меж ними
Качаешься, как в гамаке.
Все дорого,
Все сердцу близко!
И если дрогнет мокрый куст,
Мне кажутся лесные брызги
Солоноватыми на вкус.
"Мне о том слагать бы оды…"
Мне о том слагать бы оды,
Что за свой короткий век
Я купался в синих водах
Двадцати сибирских рек.
Были реки и речонки,
И на каждой — чуть прилгу —
По заплаканной девчонке
Оставлял на берегу.
Полюбил я реки края
За раздолье и простор.
Начиная с речки Яя,
Что течет с Кузнецких гор.
Я не знаю, счастья полный,
На Пышме иль на Оби
Набегающие волны
Мне напели о любви.
И сегодня погружен я
В мысли, чувства той поры,
До сих пор заворожен я
Островами Ангары.
Там росла тогда малина,
Вился белый хмель в кустах.
Валентина, Валентина,
Расскажи мне, Валентина,
Что теперь на островах?
"Дымок свивается в колечки…"
Дымок свивается в колечки…
Должно быть, начал я стареть,
И потому, присев у печки,
На огонек люблю смотреть.
Горят сосновые поленья,
Дрожит на них огонь,
И мне
Далекой юности виденья
Являются на том огне.
Трещат дрова.
При каждом звуке
За огненною белизной
Я вижу, как ломает руки
Любовь, покинутая мной.
Почудится:
Огня извивы
Ей молодое тело жгут.
И станет на душе тоскливо,
Как будто вызван я на суд.
Гляжу,
Уставясь без улыбки
В лицо косматого судьи,
И вижу все свои ошибки,
Все заблуждения свои…
Но вот
И печь отрозовела,
Кудряшек дымчатых не вьет…
И все, что мучило, —
Сгорело,
А что не мучило —
Живет.
"Твердишь ты, что расстаться нам пора…"
Твердишь ты,
Что расстаться нам пора,
Что ты в своих надеждах обманулась,
Что вся моя любовь к тебе —
Игра.
Не слишком ли игра подзатянулась?
Игра в любовь,
Я знаю, не к добру,
Игра в любовь коротенького срока.
Семь лучших лет потратить на игру,
Семь лучших лет!
Не слишком ли жестоко?
Старею я,
Люблю тебя одну.
Седею я до времени, до срока.
Семь лучших лет отдать за седину,
Семь лучших лет!
Не слишком ли жестоко?
"Как умру, мое забудь ты имя…"
Как умру,
Мое забудь ты имя.
После ласк
В полночной тишине
С лучшими, чем я…
Да, да, с другими
Говорить не надо обо мне.
Жены о мужьях,
Чтоб стыд утишить,
Нежно говорят, других любя.
Мне,
Когда случалось это слышать,
Больно было так,
Как за себя.
Если спросят,
Что так мало жил я,
Ты в своем ответе не таи
То, что я страдания чужие
Принимал все время
Как свои.