В ДЕРЕВНЕ
За окном
Густеет сумрак ночи,
Завывает дикий зверь в лесу,
Будто кто-то неумело точит
Острым камнем ржавую косу.
Стареньким железом крыша крыта,
И под ней,
Увенчанной трубой,
Хорошо на время быть забытым
Верными друзьями и тобой.
Не журит никто,
Не утешает
И не покушается на честь.
И ничто на свете не мешает
Видеть мир таким,
Какой он есть.
Плох, хорош ли —
Никуда не деться,
Из него при жизни не уйдешь,
Только знаешь,
Если приглядеться,
Он, по правде,
Все-таки хорош.
Из борьбы,
Из сутолоки вечной,
Весь в крови, в поту,
Едва дыша,
Человек выходит человечней,
И душевнее его душа.
Холод пусть,
И не осилить дрожи,
Пусть всему живому нелегко,
Но в подойник
В этот холод все же
Теплое струится молоко.
Благодарный
Истинам открытым,
Снова я готов на жизнь и бой.
Хорошо на время быть забытым
Верными друзьями
И тобой.
ДЖЕК
Ты бегаешь
По сказке, Джек,
По древней русской сказке, Джек,
Ты бегаешь по сказке леса.
Ты к елке подбежал, мой пес,
На ней, как на лисице ворс,
Снежок рассыпался белесо.
А вдруг,
Заслышав лай и визг,
Придет сюда фельетонист
И поглядит, что ты, овчарка,
Хранишь-де частное добро,
Хоть все мое добро — перо,
Ну, Джек,
И будет же нам жарко!
Но ты
Купаешься в снегу,
От счастья лаешь на бегу,
А я степенный — я гуляю…
Играй, душа моя с тобой,
Нервинкой, клеточкой любой
Твою я радость разделяю.
Над нами
Два поводыря —
Два красногрудых снегиря.
"Иду, в молву стоустую…"
Иду,
В молву стоустую
Свой добрый голос влив,
И под ногами чувствую
Шестую часть Земли.
Меня вперед ты выслала,
Чтоб песней жить помог,
Передо мной ты выстлала
Сто троп и сто дорог.
Свои моря глубокие,
Пруды светлей стекла,
Передо мной широкие
Ты реки пролила.
А в пору ту рассветную,
Чтоб радость сердце жгла,
Любовью первоцветною
Меня не обошла.
И в пору гроз губительных,
Грозивших жизни всей,
Ты мне дала решительных,
Испытанных друзей.
Лишь прикажи,
Что выстроить,
Какую песнь сложить.
Мне без тебя не выстоять,
Мне без тебя не жить.
Ты мне сама наградою,
Ты радость мне и грусть,
И верою и правдою
Служу тебе я, Русь.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Скрипят натруженные снасти,
В корму война сердито бьет…
Купец Никитин Афанасий
Из дальней Индии плывет.
Вокруг кипит морская пена.
Почти утратив русский вид,
Тверич в халате бессермена
На горы крымские глядит.
Там где-то Русь,
Там Волги плесы,
Там Тверь!
Сродни морской воде,
Соленые скупые слезы
Сбегают к русой бороде.
От слез и солнца
Море в блеске,
Дрожит в тумане горный кряж,
И стены Кафы генуэзской
Еще похожи на мираж…
За ним —
Три моря переплытых,
Чужие земли,
Города,
Базары,
Женок непокрытых
Коричневая нагота.
За ним —
Тропические ливни,
И зной,
И бред тревожных снов.
Над всеми золотые бивни
Султанских ряженых слонов.
За ним —
Чужих народов битвы,
И он от родины отвык.
Магометанская молитва
Упрямо лезет па язык.
Волнуясь, шепчет пилигрим:
— Аллах рагим… Аллах-Керим…
Но вот
Нога земли коснулась,
И, словно к берегу прибой;,
Речь русская к нему вернулась
И полилась сама собой:
— Я, Афанасий, раб твой, боже,
Плетусь в родимые поля.
Везде, где был я, нет пригожей
Земли, чем русская земля.
Весной в цветах,
Зимой седая,
То в злате вся, то вся темна.
Вся грешная и вся святая,
Лесная, горная, степная,
Озерная —
На всех одна.
Не жемчуг —
Весть о жизни схожей.
Принес я из-за трех морей.
Бояре наши и вельможи
Вельмож индийских не добрей.
Храни ее,
Чтоб укрепилась,
Стояла б до исхода дней.
Храни ее…
И справедливость
Да установится на ней!