У каждого явления есть свои истоки. Военную мафию в России в первой половине 90-х годов породило стечение целого букета политических, экономических, социальных, военных, юридических и иных факторов.

После того как прекратила существование гигантская Советская Армия, новая Российская стала ее «имущественной наследницей». В условиях слабости контрольно-правовых механизмов новой власти, в период бурного развития «дикого» рынка и коммерческой психологии, повлекших за собой массовую криминализацию общества и коррумпированность практически всех его институтов, армия объективно не могла остаться в стороне от всех этих процессов. Тем более что военные люди оказались в положении обделенного сословия.

Складывалась парадоксальная ситуация: почти четырехмиллионная армия, обладающая сверхизбыточными запасами движимого и недвижимого имущества в стране и за рубежом, с каждым днем влачила все более жалкое существование, несмотря даже на то, что она серьезно сокращалась (с 1992 по 1995 год — на 1,2 миллиона человек).

Еще во времена последнего министра обороны СССР маршала авиации Евгения Шапошникова, осенью 1991 года, была сделана попытка поправить материальное положение Вооруженных Сил за счет сбыта излишков войскового имущества или использования объектов, техники на коммерческой основе.

Тогда сотни, тысячи отечественных и зарубежных коммерческих структур потянулись к армии, вовлекая военных всех рангов в бизнес. Многие после первых же, по сути, — дармовых «комиссионных», полученных за организацию сделок или участие в них, забросив служебные дела, день и ночь выискивали новых партнеров, чтобы «развить успех».

Тогда же в армии произошел особенно бурный рост криминального бизнеса. Он принял такие масштабы, что перепуганный Кремль уже вскоре попытался обуздать этот процесс: имущественная коммерция в Вооруженных Силах была запрещена. Только одной официальной организации разрешалось заниматься этим: президентским указом было создано Специализированное государственное хозрасчетное предприятие при Министерстве обороны. Вот что рассказывал в этой связи генеральный директор СГХП Валентин Голубев:

— Предприятие было создано в 1992 году после указа президента № 1518, который установил порядок реализации военного имущества, кроме вооружения и боеприпасов. До этого Министерство обороны России занималось продажей военного имущества, фактически не имея на то юридических оснований (именно в этот период в МО были совершены самые крупные сделки по продаже недвижимого армейского имущества и больших партий вооружений, что принесло участникам таких сделок баснословные «комиссионные». — В. Б.). Реализацией занимались фактически командиры всех рангов, вплоть до командира отдельного батальона, а само имущество продавалось как и кому угодно… Указ же привел в порядок нормативную базу… Это должно было оградить военных от непосредственного соприкосновения с покупателями, то есть от коммерческой деятельности, которой военные не имели и не имеют права заниматься… Но и поныне не прекращаются попытки отдельных высокопоставленных военачальников сломать сложившуюся систему реализации военного имущества и взять торговлю в свои руки. Отсюда и криминал в военной среде. Сегодня никто не может сказать точно, что же на самом деле есть в армии. Почему? Видимо, кому-то это не надо…

Голубев, безусловно, прав. Если бы кто-то всерьез сумел разобраться, куда и по какой цене в 1992–1997 годах ушло движимое и недвижимое военное имущество и «лишнее» оружие, даже Бутырки с Лефортово для минобороновских, генш-табовских, войсковых и флотских начальников не хватило бы…

Когда летом 1996 года Министерство обороны России возглавил генерал армии Игорь Родионов, он дал приказ разобраться, куда уходили и как распределялись астрономические денежные суммы, вырученные от реализации излишков войскового и флотского имущества в стране и за рубежом, как осваивались деньги, выделенные германским правительством на строительство жилья для выведенных из ФРГ наших войск, где сейчас содержится все то добро, которое эшелонами несколько лет подряд развозилось по гарнизонам. Я видел многие отчетные документы по этим вопросам. В них часто мелькала фраза: «Контроль не обеспечивался».

Когда я узнал, что именно бесследно испарилось на широких просторах России после того, как было вывезено из Германии, Польши, Чехословакии и Венгрии, то мне стало понятно, почему наше отечественное ворье, специализирующееся на раритетах, уже который год проявляет неугасающий интерес к квартирам и дачам некоторых бывших и ныне действующих военачальников, служивших или бывавших в наших группах войск за рубежом. Многие лучшие музеи мира посчитали бы за честь иметь среди своих экспонатов уникальные зеркала, кресла, статуэтки, бюсты, картины…

Мне доводилось быть в ситуациях, когда иной любитель антиквариата, тайком уволокший бесценную вещь, некогда хранившуюся, скажем, в штабе одной из армий бывшей Группы советских войск в Германии, любовно поглаживал по голове бронзового Фридриха II и приговаривал:

— Вот когда мы с Федором служили в Германии…

Другой лопался от гордости из-за того, что является владельцем благополучно уворованного в ГСВГ зеркала в палисандровом обрамлении ручной работы:

— В него сам Гиммлер смотрелся! Семнадцатый век! Бирочка имеется…

Случалось, что шедевры живописи, которые за полвека так и не удалось отыскать музейным работникам, искусствоведам и сыщикам всего мира, играли роль прокладок в контейнерах, в которых наши генералы, офицеры и прапорщики увозили домой из-за границы домашнюю мебель и другой скарб…

Для многих государственных чиновников, для миноборонов-ских и генштабовских начальников командировки в группы войск в то «золотое» время часто превращались в обыкновенные ходки за поборами. Очень заманчиво было притащить оттуда какую-нибудь подержанную урчащую железяку, уже очень смутно напоминающую свое мерседесовское или жигулевское прошлое.

В то время в МО и ГШ образовалась большая группа так называемых «авточелноков», которых начальники снаряжали на добычу импортной авторухляди.

Очень часто случалось, что импортная ржавая авторазвалюха намертво глохла, едва ее доволакивали до Москвы.

Попытки многих арбатских генералов, офицеров и прапорщиков поправить свое материальное положение за счет «ржавых корыт на колесах», по дешевке прикупленных в районе берлинской автосвалки, очень часто приносили больше страданий, нежели радостей.

Нарождалось особое сословие людей в погонах, повязанных общим стремлением воровать и обогащаться.

Гигантская лихорадка «бизнеса» все шире охватывала войска от Министерства обороны до штаба отдельной роты. Генералы, старшие и младшие офицеры, прапорщики и солдаты дружно бросились осваивать азы коммерческого искусства, проявляя при этом уникальные образцы творчества, какого не знала армия, пожалуй, за всю свою историю, начиная с петровских времен.

Иные должностные лица, наделенные высокими полномочиями, сдавались под напором нахальных дельцов и соблазном взяток и нередко практически за бесценок уступали уникальные объекты недвижимости, принадлежащие Министерству обороны.

Многие, наверное, до сих пор помнят, что недалеко от Кремля был Центральный военный универмаг — здание особой архитектуры и исторической ценности. В нем, рассказывают, в дореволюционные времена заседала Городская дума. В начале 90-х ЦВУ требовался капитальный ремонт. Наше военное ведомство ломало голову над тем, где найти средства. В то время на ЦВУ и положила глаз одна коммерческая фирма, которая долгое время уламывала руководство Минобороны продать ей здание.

Чем дольше длился торг, тем выше росли «ставки» гонорара военным чиновникам, активно лоббировавшим сделку. В конце концов, она состоялась. Прошло некоторое время, и стало известно, что уникальное здание было продано за бесценок. Оказалось, что его стоимость была рассчитана с грубейшими ошибками. Началась судебная тяжба, которая длится до сих пор.