А уже в ходе войны органы военной контрразведки пресекли попытку группы наших военнослужащих обменять пулемет на новенький «ГАЗ»… И тайное становилось явным.
Уже в то время в ГШ стали поступать сигналы разведки, что таким же образом «оппозиция» продает не только машины, но и другое имущество, включая оружие (в том числе и тяжелое)…
Представители президентского, правительственного аппарата, всех силовых министерств категорически отрицали какую-либо причастность своих ведомств к тайным операциям, в том числе, разумеется, и к поставкам оружия и боевой техники силам так называемой оппозиции. Не оставалось в стороне и наше МО. Однажды Управление информации Минобороны (в то время его начальником был генерал Владимир Косарев) выступило с категорическим опровержением «слухов», назвав ихПпро-вокационными и совершенно не соответствующими действительности. А на следующий день в газетах появились снимки, на которых были изображены наши волонтеры…
Утром генштабовский генерал по телевидению убеждал зрителей, что ни одного российского солдата в Надтеречном районе нет, а вечером один из руководителей чеченской оппозиции Бугаев прямо в телекамеру возмущался, что Москва присылает потрепанную боевую технику, и требовал присылать новую. -
…Когда же пришли сообщения о том, что боевые вертолеты вооруженных формирований оппозиции подвергли ракетному обстрелу грозненский аэропорт, — нелепость наших неуклюжих маскировок стала особенно очевидной.
Но министр обороны упорно твердил в интервью, что ни один российский военнослужащий в Чечне не находится, что он, Грачев, не очень-то следит за происходящим в ЧР.
Игра была настолько реалистичной, что иной обыватель с опаской начинал подумывать: а может, действительно министр не знает даже, в какой стороне находится Чечня…
Когда вскоре дудаевцы стали почти каждый день брать в плен российских военнослужащих, Грачев вынужден был перед всем миром признать причастность своих подчиненных к той войне в Чечне, которая началась намного раньше «официальной»…
ПОКАЗАНИЯ ОФИЦЕРА ФСК
В начале декабря 1994 года московскому журналисту Сергею Мостовщикову удалось получить сенсационные сведения от одного из офицеров ФСК:
«…Β Управлении по борьбе с терроризмом ФСК был создан специальный отдел, которому надлежало заниматься изучением этих самых «горячих точек» типа Чечни, отслеживать все, что там происходит, и докладывать наверх. Руководил этим отделом полковник (теперь уже генерал) Хромченков А. И.
Чечней, кроме этого отдела, занимался в 1994 году заместитель директора ФСК РФ, начальник Управления ФСК по Москве и Московской области генерал-майор Е. Савостьянов…
Операция по «убиранию» Дудаева и его окружения и замене их на промосковскую антидудаевскую оппозицию готовилась давно. Об этом много раз говорилось на совещаниях директора ФСК Степашина с его замами и руководителями управлений, но никаких определенных планов не разрабатывалось.
О развитии ситуации в Чечне регулярно сообщали руководству страны. Хромченков несколько раз докладывал по этому вопросу заместителю министра по делам национальностей и региональной политике Котенкову, а однажды даже ходил вместе с Котенковым к Филатову.
В октябре — ноябре 1994 года лидеры оппозиции Умар Ав-турханов и Беслан Гантемиров зачастили в Москву. Приезжали они для встреч с Черномырдиным, то есть к операции начали готовиться на правительственном уровне.
В октябре на очередном совещании верхушки ФСК Савостьянов сказал, что «товарищам надо помочь». Савостьянов позвонил начальнику Управления по борьбе с терроризмом генерал-лейтенанту Семенову А. П. и велел помочь представителям Автурханова, работающим в ФСК по Чеченской республике. Нужно было подобрать для них специалистов из числа военнослужащих (как уволенных в запас, так и срочников), которые умели бы обслуживать бронетехнику и использовать ее по назначению.
Семенов в свою очередь позвонил начальнику Управления военной контрразведки Карпову В. Г и попросил помочь подобрать соответствующие кадры. Тогда Карпов позвал к себе заместителя начальника отдела военной контрразведки 2-й гвардейской мотострелковой Таманской дивизии подполковника Колесникова С. Н. и начальников аналогичных отделов 4-й гвардейской танковой Кантемировской дивизии полковника Бабакова, высших офицерских курсов «Выстрел» полковника Ман-кевича В. Н. и 18-й отдельной мотострелковой бригаде подполковника Дубину. Руководители отделов получили директиву, а в конце октября 1994 года в Москву прилетели 13 оперативных работников из ФСК Чечни. Руководил группой Юнус Тагиров…
С 3 по 9 ноября группа ездила по воинским частям Солнечногорского и Наро-Фоминского гарнизонов, конспиративно встречалась там с добровольцами, заранее выявленными контрразведывательным начальством, и заключала с ними контракты «на обслуживание бронетехники и участие в боевых действиях».
Контракт составлялся в одном экземпляре и скреплялся печатью с двуглавым орлом. За то, что доброволец подписывал контракт, он сразу на месте получал один миллион рублей. Три миллиона по контракту стоила подготовка бронетехники к бою, 25 миллионов обещали за легкое ранение, 50 — за ранение средней тяжести, 75 — за тяжелое. В случае гибели родственникам обещали выплачивать 150 миллионов…
Командир Кантемировской дивизии генерал-майор Поляков Б. Н. знал о том, что у него на территории работают сотрудники ФСК и присматриваются к специалистам по бронетехнике. Он почти не придавал этому значения, полагая, что, видимо, собираются формировать какое-то новое бронетанковое подразделение. Когда же ему самому сообщили об этом уже только, как говорится, по факту отбытия, он решил это дело остановить, и послал в Чкаловское своего начальника штаба полковника Орлова А. В.
Приехав в аэропорт, Орлов тут же поругался с заместителем министра по делам национальностей и региональной политике Котенковым А. А., который командовал сбором и отправкой волонтеров и не желал выпускать из рук кантемировцев.
Котенков бросился звонить по АТС-2 (вид закрытой связи. — В. Б.) начальнику Генерального штаба генерал-полковнику Колесникову Μ. П., но после разговора с ним сдался, отдал Орлову воинов из Кантемировской дивизии, но пообещал, что они все равно скоро прибудут в Моздок.
Кантемировцы вернулись в свой Наро-Фоминский гарнизон, а 15 ноября начальник Генштаба Колесников позвонил Полякову и в резкой форме приказал ему отправить в Моздок всех, подписавших контракты. На следующий день они уехали из того же Чкаловска.
…Всего контрактники получили 40 абсолютно новых танков (Т-72. — В. Б.), из них 15 машин были с «русскими» экипажами…
Захват Грозного с треском провалился, поскольку операция была крайне слабо организована, экипажам не поставили четкие задачи, не отработали вопросов взаимодействия, а кроме того, начисто отсутствовала обещанная поддержка авиации и пехоты…
Получается, что роли во всей этой истории распределились следующим образом: ФСК занималась информационным обеспечением, Минобороны разрабатывало непосредственно военную часть операции, Министерство по делам национальностей и региональной политике в лице Котенкова решало организационные вопросы направления контрактников в Чечню, военная контрразведка искала добровольцев…»
ВОЛЧОНОК
Офицеры МО и ГШ, возвратившиеся из Чечни, почти в один голос говорили о том, что смелость и упорство чеченцев в боях потрясают наших военнослужащих своей фанатичностью. В те дни я впервые услышал в арбатских коридорах фразу, которая заставила меня уже по-другому оценивать события на юге: «Там с нами не дерутся только грудные дети…»
Смерть любого чеченца-боевика, безвинного старика или ребенка — не просто смерть человека. Это смерть-агитатор. Это смерть-мина, которая рано или поздно должна была унести с собой на тот свет еще несколько жизней тех, кто в ней был повинен прямо или косвенно, а зачастую и вообще был ни при чем.