Безусловно, мало приятного для него было в том, чтобы после отказа выполнить ельцинский указ пересесть из министерского кресла на лефортовские нары. Наверное, слишком страшная то была катастрофа для человека, испытавшего наркотическое опьянение властью. А может быть, таким людям все равно кого убивать — афганского моджахеда, российского парламентария или чеченского пацана? Главное — выполнить команду «Фас!», поданную Хозяином? Трудно найти вразумительные ответы на эти непростые вопросы.

После октябрьского восстания министр обороны Павел Грачев проводил пресс-конференцию. У него спросили:

— Планировало ли Министерство обороны применение боевых вертолетов по Белому дому?

Грачев категорически отверг даже теоретическую такую возможность. И заявил при этом, что вертолеты, кружившие над зданием БД, принадлежали МВД.

Но так случилось, что в то же время, только в другом конце Москвы — в Главном штабе Сухопутных войск проводил прессконференцию командующий авиацией Сухопутных войск генерал-лейтенант авиации Виталий Павлов. Ему задали журналисты тот же вопрос, что и Грачеву. Павлов честно признался, что у командования такая мысль была и что он лично вылетал на разведку над Белым домом. Но поскольку специалисты пришли к выводу, что стрельба по БД неуправляемыми реактивны-ми снарядами (НУРС) может повлечь слишком большие и неоправданные жертвы (разлет осколков до 1 км), от применения боевых вертолетов пришлось отказаться…

Так была выявлена еще одна ложь…

ЕВНЕВИЧ

…Весьма вероятно, что своеобразной местью командиру Таманской дивизии генералу Валерию Евневичу со стороны родственников и соратников погибших защитников Белого дома было сожжение дачи комдива, случившееся уже вскоре после октябрьских событий.

Командир же Кантемировской дивизии генерал Борис Поляков в декабре 1994 года сам подал рапорт об увольнении из армии после того, как столичная ФСК провела в его частях неуклюжую вербовку военнослужащих в Чечню, пообещав им 5-миллионные гонорары…

Примерно через год после октября 1993-го, во время одного из выездов в войска с группой офицеров МО и ГШ, я встречусь с командиром Таманской дивизии генерал-майором Валерием Евневичем. Была беседа. Как не крутились в разговорах вокруг да около октябрьских событий 1993 года, а все равно одного из моих сослуживцев «прорвало»:

— Валера, как у тебя отношения с подчиненными после разборки?

Евневич настороженно посмотрел на моего коллегу, вздохнул и вымолвил:

— Лучше бы ты мне этого вопроса не задавал…

У Евневича — образцово-показательный послужной список. Он бывал в переделках в Афганистане, в Оше, Намангане, Баку… У него был отличный «опыт».

Иногда мне казалось все же, что его не очень-то мучает совесть за свою прямую причастность к братоубийственной разборке. Со временем он даже стал подыскивать лукавую форму оправдания. Но она была рассчитана на простачков. Иногда Евневич даже позволял себе еще и припугивать тех, кто напоминал ему о «былом». Вот что говорил генерал об октябрьских событиях накануне второй годовщины расстрела российского парламента:

— Хочу сразу развеять один укоренившийся в общественном сознании миф. Воины Таманской дивизии по собственной инициативе и в одиночку ничего штурмом не брали: они только помогали это осуществить подразделениям других силовых структур… За это мне сегодня и достается со всех сторон. Но для меня истина такова: победи тогда в Москве противоположные силы — многим бы не поздоровилось. И в первую очередь, полагаю, тем средствам массовой информации, которые позволяют себе допускать в мой адрес некорректные словесные пассажи.

Он, конечно, имеет полное право на собственную точку зрения.

Евневич стал одним из опорных игроков в команде наиболее преданных Грачеву генералов. Ведь неслучайно же весной 1995 года министр обороны продвинул его на должность первого заместителя командующего армией в Смоленске.

Евневич только-только прибыл в Смоленск и не успел, как говорится, нагреть под собой кресло, как пришла шифровка из Министерства, что он назначается командующим 14-й общевойсковой армией в Приднестровье. Вместо генерала Александра Лебедя.

В Тирасполь Евневича первый раз вез представлять зам Главкома Сухопутных войск генерал Головнев. Но самолет, в котором они летели, не смог приземлиться на Тираспольском аэродроме — жены офицеров и прапорщиков армии заблокировали посадочную полосу. Самолет ушел на Кишинев.

Пришлось Евневичу и Головневу возвращаться в Москву. Повторно решил представить нового командующего личному составу замминистра обороны генерал армии Константин Ко-бец. Вторая попытка ему удалась, хотя, прилетев в Москву, он тут же доложил Грачеву, что нового командарма генералы и офицеры штаба армии приняли крайне прохладно.

На первом же служебном совещании в штабе армии Евневич объявил, что никаких чисток и преследований не будет. И даже передал слова министра обороны о том, что судьба каждого генерала и офицера будет решаться с максимальной внимательностью.

Не пройдет и месяца, как в армии начнется кадровая чистка. Ранее обещанная командиру дивизии генералу Попову учеба в академии Генерального штаба была вдруг заменена на должность в Забайкальском военном округе. Такая же участь постигнет и десятки других людей, с которыми у бывшего командарма были наиболее теплые отношения.

Возглавив Оперативную группу российских войск в ПМР, Евневич замелькал на страницах российской прессы. Создавалось впечатление, что он занимается саморекламой. В его словах и между слов часто читалось: при Лебеде почти все было плохо, при мне стало все хорошо. Он все успевал: разгонять опытные кадры, вылавливать шпионов, взрывать старые снаряды, подкалывать Лебедя и давать огромные интервью «Московскому комсомольцу» прямо в редакции этой газеты и париться с главным редактором в бане.

Евневич — генерал режима. В Кремле его преданность давно приметили. И чем сильнее предвыборный шторм раскачивал высокие кремлевские кресла, тем чаще члены президентской команды обращали взоры на «проверенных людей» в армии. Источники в президентском окружении нередко стали проговариваться, что были даже соображения передвинуть Евневича из Тирасполя в Москву и назначить командующим Воздушно-десантными войсками (шли разговоры и о должности командующего МВО). С генералом, имеющим богатый опыт «силового участия» во внутренних политических разборках с применением оружия, Кремлю было бы гораздо спокойнее…

Бывший командующий 14-й армией генерал Александр Лебедь так отозвался о Евневиче в ноябре 1995 года:

«…По моим данным, г-н Евневич свою миссию исполнил. Он собирается завтра оттуда (из Тирасполя. — В. Б.) улететь. В чем заключалась его миссия? Развалить. Понимаете, везде кладбище, а тут что-то живет, дышит, умеет стрелять, на чужой технике, на чужих полигонах не ниже чем на «хорошо», непорядок. Сейчас г-н Евневич развалил все. Три месяца уже, как боевая подготовка кончилась. Там совершенно бездумно порубили все и вся, разогнали все спецподразделения, запудрили людям мозги, никто не знает, что делать. Сейчас оттуда люди просто бегут, потому что не видят никакого смысла оставаться. То есть: каша заварена, теперь г-н Евневич отойдет сюда. По моим данным, его планируют сделать командующим Московским военным округом. Мы вступаем в определенный сложный период. Тут, у московского руля, должен быть человек с определенными навыками. Герой-то России — он специфический герой, г-н Евневич. Героем он стал, не выходя из Москвы…»

Когда летом 1996 года Лебедь стал секретарем Совета безопасности России, у нас в Минобороны многие генералы и офицеры дружно заговорили о том, что карьера Евневича сочтена. Пошла молва, что его «сошлют» в одну из дальних стран в качестве военного советника. Весьма вероятно, что так бы оно и было, продержись Лебедь в должности больше 133 дней…

КОНДРАТЬЕВ

…Еще один участник октябрьских событий 1993 года — заместитель министра обороны РФ генерал-полковник Георгий Кондратьев за отказ возглавить группировку в Чечне в декабре 1994-го (он предлагал Грачеву другую систему управления) вскоре был смещен с должности и откомандирован из Минобороны.